Блудливый гений чистой красоты

Или кое-что о мадам Керн. 

Они были ровесниками. Он только-только окончил Лицей, она недавно вышла замуж за бравого генерала и не наслаждалась ни молодостью, ни жизнью. Однако Ермолай Федорович Керн отнюдь не был ничтожным мужем красивой жены, каким его привычно изображают. Боевой офицер беспримерной храбрости, он начал карьеру с Очакова и Измаила, а закончил французской кампанией и взятием Парижа в 1814 году. Кутузов отзывался о нем, как о лучшем офицере российской армии.

Как и многие, генерал пленился молоденькой Полторацкой. Нельзя быть красивой такой – Ермолай Федорович попал под обаяние хорошенькой девушки; она была кокетлива, резва, начитана… о да, Анна Керн с детства любила литературу – недаром ее самое любили литераторы. Однако жениху было 52, ей не исполнилось и семнадцати; служака и солдафон, он умудрился вызвать отвращение у будущей супруги еще до свадьбы. Деспотичный отец буквально вышвырнул ее под венец, это был классический неравный брак. После со свойственным ей тщеславием Анна Петровна относила к своей особе строфы Пушкина, где он рисует появление Татьяны на знаменитом балу. И нос, и плечи поднимал вошедший с нею генерал.

С Пушкиным юная генеральша встретилась в 1819 году в Петербурге, у Олениных, у которых подрастала дочь, тоже Анна. Они там все были кузенами и свойственниками. Аннет не заметила невзрачного юнца, кудрявого, низкорослого, Александр же сходу пленился девичьим личиком, невыразимо печальным, как у Мадонны, а потому крутился рядом, изо всех сил пытаясь привлечь внимание, как это делали мальчишки всех времен и народов: уселся поближе, острил, отпускал комплименты: «Est–il permis d'etre ainsi jolie!» (Можно ли быть такой хорошенькой!) Она держала его на расстоянии: никому не известный, неинтересный юнец. Когда уселась в карету, он вышел следом и провожал экипаж глазами…

Буквально в тоже время очаровался мадам Керн и действующий император. Ах, она была похожа на красавицу императрицу Луизу! В мемуарах Анна Петровна расписывала приятные беседы, танцы, фермуар, которым царь пожаловал прелестную жену генерала, и как он жалел несчастную… Он даже покумился с Кернами, став восприемником старшей дочери, как впоследствии следующий самодержец, Николай I, крестил дочь супругов Ланских. В жизни поэта случались и такие совпадения.

«Jamais je n'oublierai le premier moment ou je vous ai vu!» (Никогда не забуду первую минуту, когда я вас увидел!) – сказал ей царь; эти слова странно совпадают со строчками пушкинского стихотворения. Драгоценное воспоминание о своих успехах женщина пронесла через всю жизнь. Надо сказать, Анна Петровна любила свое лицо не меньше, чем супруга Пушкина.

Мужа перевели в Псковщину; женщина молилась, читала запоем и чахла. Муж орал на нее как на плацу - во всю генеральскую глотку, - и баловал, наряжая точно любимое дитя; она тихо его ненавидела, обвиняя во всех смертных грехах – даже в том, что он подсовывает ей любовников. Вероятно, немолодой Ермолай Федорович был провидцем и так боялся измены, что провоцировал жену, исподтишка наблюдая за ее реакцией.

«Положение моё достойно жалости… Мой удел на сей земле – одни лишь страдания. Я ищу прибежище в молитве, я покорно предаю себя воле божьей, но слёзы мои всё льются, и нет рядом благодетельной руки, что осушила бы их», - писала она в своем дневнике.

Не утешали даже дети: она так ненавидела мужа, что недолюбливала и рожденных от него дочерей.

Но так ли был жесток генерал Керн? Или жесткость его граничила с отчаянием? Когда-то он не смог устоять и взял то, что ему предлагали – неотразимое обаяние юности, - а теперь бродил вокруг злобного комочка плоти, пытаясь по-своему приручить этого маленького зверька, покупал внимание, а потом сидел по часу в жениной комнате, молчал, плевался, поглядывая на нее, сжавшуюся в углу, и уходил, не сказав ни слова… Чем сильнее она замыкалась в своем презрении, тем грубее становился мужчина и тем явнее выказывал презрение в свою очередь. Это был замкнутый круг.

«…я рада была бы бежать, куда угодно, только бы ничего не слышать о нём…»

Однако она держалась, увлечения были невинными и платоническими, как увлечение Натальи Николаевны Дантесом. Ее история – полная иллюстрация к роману Бальзака «Тридцатилетняя женщина», где великий француз прослеживает все стадии, что проходит девушка после замужества, пока не заведет любовника. 

Как гений чистой красоты стала матерью Амура -  author.today/reader/438405