Тени

Присоединяюсь к флешмобу Татьяны Левицкой  о ситуации неопределённости и боязни. Предлагаю цитату из своего романа Без сомнений из главы №66 Оказия

Утро упрямо переходило в солнечный день. Из кустов жимолости посверкивали «зайчики» с металла доспехов и подсвечивали продолговатые тёмно-голубые ягоды. Спешившийся Лионе́ль и солдаты Рольфа стояли гурьбой. Взявшиеся за руки и прижатые к лесу порядки молчаливо переминались с ноги на ногу. Страх не отпускал. На силу оружия никто не надеялся. Память о жутких минутах неустанно стояла пред глазами.

Видя, как проносящиеся тени превращают соратников в обезумевших убийц-предателей, первыми дрогнули егеря – беспорядочно побежали в лес. А когда один из рыцарей психанул и убил стрелка, что хотел у его жеребца на крупе пристроить арбалет, чтобы не мешал работать мечом, начался хаос. Каждый рубился сам за себя и не пытался разобраться, кто перед ним: осквернённый колдовством оборотня или нет. Бежавшие не ушли далеко – вернулись и вступили в схватку. Эти точно – уже не люди.

Лионе́ль рубился небрежно – старался не убивать. Из рыцарей и оруженосцев остался он один. Для вобравшего опыт фехтовального искусства предков норави́нга солдаты с их коротенькими гладиусами – не соперники. Прибавляло профит и то, что и луки, и арбалеты стрелки побросали в траву, чтобы те не мешали усердней работать клинками. А «злыдни с топорами», на удачу для графа, все как один достались Рольфу. «Ранцы снимите! И за руки... За…» – проорал не потерявший самообладания офицер, но очередной удар алебардой не дал договорить и прекратил жизнь герою.

В голове у Лионе́ля всё сложилось по отдельным полочкам. Он давно заметил, что «осквернённые» долго не фехтуют – с десяток движений и падают замертво, а стрелять и не пытаются. Слова ветерана словно молния хворост зажгла мысль. Он вспомнил рассказы предков про времена Магических войн. Чародейная сила, что ломает волю, имеет предел. Одного подавит, а двоих? А всех одновременно? Так, просто?! Как же он сам не догадался, что рукопожатие объединит сопротивление чарам. Да! Будут те, кто погибнет, не имя в должной мере обороняться. Зато «перевёртыши» множиться перестанут.

Увернувшись от одного и лениво отбив другой удар, Лионе́ль нашёл секунды и протрубил команду на языке трелей, бросил меч, сорвал с ладони латную перчатку и протянул руку к несущемуся на него низкорослому, но коренастому солдату. Меч скользнул по кирасе, но в зрачках воина заискрилось понимание. Он остановился. Пальцы разжались – гладиус мягко сполз в измятую подошвами траву. Пример привёл к действию цепную реакцию: наручи и рукавицы усеяли корешки кустов…

Тени волков прыгали на людей и безуспешно откатывались... Только два вскрика раздалось со стороны осаждённых. Тела предателей валялись под окаменевшими ногами, а новых не возникало. Поражённые «чёрным» колдовством алебардщики так и не добрались до бывших соратников. Двое остались рядом с телом Рольфа. А четверо других через равные промежутки улеглись на пути к оставшимся в живых. Неожиданно буйство призраков закончилось. Они исчезли, растворились… Но продолжили пугать войско графа своим возможным возвращением.

И не напрасно. Третий час бдений подарил загнанным свидание с врагом. Голая девица без стеснения шла по вытоптанной сражением лужайке, блистала совершенными формами и нагло, с удовлетворением оглядывала трупы. Подошла к искорёженному телу Рольфа и с издёвкой бросила к его ногам горсть, как показалось графу, лосинного кала. И также спокойно, с чувством собственного превосходства удалилась к берегу реки, где исчезла из смотрящих затравленно глаз: то ли спустилась к воде, то ли прыгнула искупаться. Соратники Лионе́ля издали один протяжный, полный печали и боли вопль.

Не успело эхо развеяться над побоищем, как ухо Лионе́ля уловило топот копыт. Минуты ожидания принесли награду: из леса выскочили всадники. А на их груди посверкивали амулеты против злых чар. Мевре́зор! Келе́йн! Вздох облегчение по громкости не уступил предыдущему воплю-стону…