Рецензия на повесть «Свидание с тюрчанкой»
«Некоторые предпочитают видеть уродство этого мира, я хочу видеть красоту».
«Мир Дикого Запада»
«В мире полным-полно уродств. Чтобы не потерять себя в уродливом мире — нельзя прерывать поиски красоты».
«Свидание с тюрчанкой»
Нет в мире ничего прекраснее любви и ничего страшнее предательства, а развод — это и есть предательство, с какой стороны не взгляни. Именно эти темы — предательства и одиночества — являются основными во многих произведениях Степана Сказина, а главные герои книг часто оказываютмя в подобной ситуации, на грани отчания, в глубокой депрессии и без возможности вновь встать на ноги. И единственное, что позволяет им удержаться на плаву — творчество. Конечно же, нельзя сравнивать автора и его творение, но, чего греха таить, мы и сами — когда не подозревая, а когда намеренно — вкладываем в уста своих героев слова, которые хотели, но никогда не смогли сказать сами, совершаем их руками поступки, которые никогда не совершили бы в реальной жизни, придумываем им жизнь, которую сами хотим прожить, либо наоборот, которой страшимся. Так и герой «Свидания с тюрчанкой» «пишет» книги Степана, переживает его развод, мечтает о любви к восточной девушке, в некотором роде проживая его жизнь, но назвать эту повесть — как и остальные произведения Степана — автобиографичной нельзя, поскольку в основе ее лежит художественный замысел, и только потом — некоторая параллель с жизнью Автора.
«Свидание с тюрчанкой» написано легким, в чем-то даже интимным языком, словно история, расказанная близкому другу в ночной тишине у костра или за чашкой чая на кухне, но непременно другу — тому, кто поймет и не осудит, тому, кому можешь доверять. Именно эта легкость изложения и откровенность завоевали сердца большого круга читателей и ценителей творчества Автора. Я же хочу остановиться подробнее не на этом, а на том, что еще скрывается за, казалось бы, незатейливыми и простыми текстами Степана, но позже, когда позади останутся сюжет, герои и все прочее, что должна содержать рецензия.
Общее впечатление от книги. Откровенность всегда вызывает доверие, даже если мы не разделяем ценности доверившегося, и потому во время чтения невольно начинаешь проникаться историей героя, смотреть за тем, как он решает свои проблемы — старые и новые, — с какими препятствиями сталкивается. Повесть небольшая, но поучительная, ведь даже в грустной романтичной истории любви молодого мужчины к далекой восточной девушке есть неоднозначный смысл, хоть и завуалированный жизнеутверждающим финалом.
Сюжет повести радует своей логичностью и завершенностью. Автор свободно владеет приемами переключения внимания читателя от настоящего к прошлому, а затем к будущему, что, несомненно, дает повествованию объемность и пространство. В самом начале мы сталкиваемся с героем, уже пережившим один из самых тяжелых промежутков своей жизни, потом нам показывают его историю целиком. Нити сплетаются воедино, тени и свет накладываются друг на друга — и перед нами разворачивается полотно человеческой жизни.
Героев в книге всего два, не считая эпизода с доктором — главный герой и его волюбленная Юми-Тахмина. Имени героя мы не знаем, как он выглядит — тоже, что позволяет нам идентифицировать его со Степаном. Но в этом и заключается авторская фича: мы настолько глубоко и подробно узнаем его изнутри — его мысли, его переживания, — что внешность перестает иметь значение. В некотором роде, это некий собирательный образ оторванного от материального мира и социума Художника, который все свои силы отдает поиску прекрасного, порой, теряя и себя, и связь с реальностью. Между тем, его стремление и психология понятны, потому как каждый из нас хотя бы однажды мечтал о несбыточном и идеальном. Девушка прописана меньше: сначала через призму восприятия героя, переписывающегося с ней по интернету — как он ее представляет, как знакомится ближе, как общается, — а потом уже и в реале. Сама она появляется на страницах книги совсм ненадолго, вспыхивает, как лучик, врывается в его жизнь яркой бабочкой, и тут же исчезает, оставив после себя только воспоминания и грусть. Но и вдохновение. Честность — это сильно, хоть иногда и больно, и именно поэтому главный герой не впадает в отчаяние, как было до этого, а вновь начинает писать.
Нельзя отказать книге в достоверности. Сколь ни было бы сильно желание посвятить свою жизнь творчеству, за счастье надо бороться. Любимой женщине нужно дать если не деньги, то хотя бы чувство защищенности и безопасности, крепкого и надежного плеча, а герой сам нуждается в этом, от чего и происходят все беды в его жизни. Даже крышесносный секс с незнакомкой можно допустить, ведь герой не мальчик, у него за плечами несколько лет брака с такой же горячей восточной красоткой, а молодые девушки сейчас достаточно раскрепощены, чтобы проявить инициативу в первый же день знакомства. И от звонка до звонка многие работают, не имея ни амбиций, ни желания что-либо менять, так что и тут все предельно достоверно. Книга хороша, как притча, но если все воспринимать реально и буквально, герою можно дать совет — повзрослеть. Не изменить коренным образом жизнь, не начать зарабатывать сразу все деньги мира (хоть это было бы неплохо), а просто стать немного серьезней и ответственней.
Язык повести — интимно-доверительный. Намеренно простые конструкции, короткие предложения и избегание многоступенчатых поэтических ставнений и аналогий, которыми был так богат роман «Розы для проститутки», на который я недавно писал рецензию, позволяют погрузиться в душевный мир героя, на себе ощутить его болезнь и депрессию и потом вместе с ним пойти на выздоровление.
Несмотря на кажущуюся плавность, повествование довольно острое и динамичное, потому как события, происходящие в романе, постоянно заставляют ждать подвоха.
Психология отношений. Можно понять и героя, который влюблен в фантазию, в мечту, в идеал, а не в живого человека, но и девушка в своем праве: ей о семье заботиться, младшим помогать. Сама едва концы с концами сводит, а тут еще нищий мечтатель, не имеющий ни достойной зарплаты, ни перспектив, на голову свалился и замуж зовет. Всю бы семью в столицу перевезти, да угол мал, не поместятся, и жить на что-то надо. Так что при всей любви и притяжении, которые вспыхнули между героями, их роман изначально был бы обречен, о чем Тахмина честно и сказала.
А вот теперь я, наконец, хочу поговорить о том потенциале, который есть в книге, даже если Автор его и не вкладывал.
В одной из рецензий, написанных к повести «Свидание с тюрчанкой», рецензент размышлял, не может ли оказаться Тахмина лишь плодом воображения главного героя, и приводил примеры, что на это указывает. Довольно необычный подход, но, честно признаюсь, если бы я оказался режиссером, которому бы доверили снять фильм по этой повести, именно за эту идею я и ухватился бы. Сейчас вскрывать подноготную человеческой психики и ее отклонений невероятно популярно, особенно в Голливуде (вспомним того же «Джокера» или «Игры разума»). Увы, это лишь фантазия рецензента, вряд ли герой повести был бы способен на такое замещение, но, как говорится, имеющий уши да слышит, имеющий глаза да видит. И раз уж зашла речь о фильмах и визуальном искусстве, хочу привести еще один пример, теперь уже из театральной драматургии.
Повесть «Свидание с тюрчанкой» напомнила мне монопьесу С. Беккета «Последняя лента Крэппа». Речь в ней идет о старике, который, находясь уже на пороге смерти, прослушивает записи о своей молодости на магнитофонных лентах. Он одинок и несчастен, но это одиночество — и его выбор, и его трагедия. Выбор — потому что он, подобно герою «Свидания», тоже творец, но «творящий» не на бумаге, а записывая голос на магнитофонную ленту. И он решил остаться один, потому как «служенье муз не терпит суеты» семейного очага, а художник лишь тогда может творить, когда одинок. Можно быть влюбленным, можно вожделеть и мечтать, не обладая — и тогда вся сила страсти выльется в творение. Именно это мы и видим в повести Степана: герой может писать либо после расставания с женой, либо после расставания с Тахминой (оба раза). Когда же его жизнь наполнена другим человеком, он не может думать о творчестве.
Если сделать из «Свидания с тюрчанкой» инсценировку, такую же монопьесу, где приезд Тахмины произошел только в голове героя (Автор ненамеренно позволяет читателю сделать это допущение), мог бы получится невероятно яркий и драматичный спектакль о балансе и трансформации одиночества в творчество. Подобно Крэппу, герой Степана тоже остается один, но в этом как сходство, так и противопоставление. Написанное слово адресовано людям, в противовес слову сказанному, которое, словно Уроборос, замкнуто на самом себе. Оно отдаляется и начинает жить собственной жизнью независимо от творца, потому одиночество в «Свидании с тюрчанкой» не становится полноценным персонажем, как в «Последней ленте», где Крэпп предпочел заморозить себя в нем.
Каждая из работ Степана довольно необычна и интересна в силу заложенных в нее смыслов. А может, смыслы считываются каждым читателем индивидуально, в меру собственной глубины и мировосприятия. Пусть Степан со мной и не согласен (как в рецензии на книгу «Анархо-гарем»), но если совсем немного сместить акценты, либо дать больше простора читательскому восприятию лакунами или люфт-паузами в нужных местах, его истории получились бы острее, эпатажнее, и, конечно же, привлекли бы внимание еще большей аудитории. Впрочем, даже так интересно находить то, что не сразу бросается в глаза, то, что, возможно, сам Автор и не заметил, но удачно описал. Такова сила искусства.
Книга наполнена ненавязчивой глубиной, спрятанной за легкостью слога, и психологическими откровениями, потому будет любопытна широкому кругу читателей.
Автору желаю творческих успехов, вдохновения и множества новых идей для будущих книг!