Шептун-морочник

Тропинки под ногами не было, шел Кощег через лес то ли одному ему известным путем, то ли вообще по наитию. И нет-нет, а закрадывались в голову Златы сомнения. Ведь он однажды уже в трясине завяз, как бы и сейчас не завел невесть куда. Вспомнились и вчерашние опасения. Кощег известно чей слуга, а Кощею безразличны законы человеческие. Что ему честь или бесчестие, обманет — лишь порадуется.

Внезапно стих ветер, птицы в кронах умолкли будто по неслышимому приказу.

«Ну точно завел», — подумала Злата.

Кощег застыл на полушаге, руку поднял, чтобы остановилась и она, медленно и плавно развернулся на каблуках и потянул из ножен саблю: длинную, загнутую. Такими басурмане сражались. Владению этим оружием и Злату обучить собирались, но Путята не дал, сказал: «не для руки русской оно создано».

Злата вцепилась в рукоять своего меча. Показалось, Кощег хочет на нее броситься. Тот же приложил указательный палец к губам, требуя молчать. Злата просьбу исполнила, начала про себя вести счет времени. Вот сорок мигов миновало, еще и еще. Надоело стоять без движения. К тому же птицы снова запели, ветер, поднявшись, растрепал волосы.

— Не наскучило? — спросила Злата.

— Что именно?

— Изображать моего защитника? Ведь нет здесь никого опасного, — ответила она.

— Да? — Кощег хмыкнул. — А кто же тебя морочит, душа-девица? Я впереди иду, чувствую жар, каким ты опаляешь мне спину после каждого взгляда.

— И в мыслях не было. Сдался ты мне…

— А взгляд твой об ином говорит, — настаивал Кощег. — И чувствую, не ты сама вдруг возненавидеть меня решила.

— Ненавидеть? Вот уж делать мне нечего!

— Иное дело заподозрить в подлости, — сказал Кощег и пристально взглянул ей в глаза. — Ведь ты меня знать не знаешь. Приехал, всю жизнь порушил. Теперь вот веду незнамо куда, как заведу на погибель, порадуюсь. Так думаешь? Признавайся!

Злата меч все-таки вытащила. Вновь острие в сторону Кощега указало.

— Думаешь, я слово дал, я и обратно взял? — с неожиданно скользнувшей в голос горечью произнес он.

— А коли и так? — спросила Злата. — Можно подумать, не все равно тебе.

Ничего Кощег не ответил, лишь нахмурился.

— Ты — вестник Кощея, — сказала Злата. — Хозяину в рот заглядываешь. Принадлежишь ему телом и душой. А Кощей подлец известный.

— Неужели?.. Это когда ж он сподличал?

— Скажешь, сестер он по доброте душевной выкрасть грозился?! — Злата рассмеялась.

— Отмщение то царю Горону.

— А раз собрался мстить царю, так ему бы и мстил! — выкрикнула Злата то, что давно на душе копилось. — Поделом досталось бы клеветнику и пьянице! А сестрам моим за что?! Кому они зло причинили?!

По лицу Кощега прошла тень, но вовсе не ярости, а… замешательства? Растерянности? Казалось, он сильно удивился.

— Они, может, и не делали зла… — начал он, осторожно подбирая слова.

— Тогда кто же Кощей таков как не подлец раз безвинных за чужое зло наказывает?! — победно вопросила Злата.

Кощег в лице переменился, сильнее сжал рукоять сабли половецкой и кинулся вперед — на Злату. Та отскочила в последний миг, мечом взмахнула, но попала или нет понять не смогла. Кощег мимо нее промчался, заставив назад обернуться. Лишь тогда увидала Злата, к кому молодец бросился.

Позади нее всего-то в пяти шагах вырастал из травы огромный сизый слизень. Мутно-прозрачное тело в шипах и пупырышках подергивалось, между огромных рогов пробегали розовые молнии. Глаз у него, казалось, не имелось, зато была пасть, полная острых зубов-игл.

(с) https://author.today/work/442328