Вот это бабуля!

Увидела у Виты движуху про бабушек. И подумала -- а что? У нас в "КОМе" есть бабушка -- всем бабушкам бабушка. В томе первом она, правда, предстаёт не с самой лучшей своей стороны. Но... Евдокия Максимовна умеет работать над собой! А ещё -- она носитель древней крови. Некоторые особые дары требуют особых условий, чтобы проявиться.

Ладно. Вот вам из медвежьей практики инициаций. Курсивом, как правило -- голос Зверя.

* * *

Субоптей повёл меня в один из корпусов. Мы свернули в боковой коридор, прошли немного и начали подниматься по лестнице.

– А снаружи, вроде, нет в этом месте здания?

Субоптей посмотрел на меня лукаво:

– Хитрый ты! Больсой Зверь, умный. Это спрятано в горку, стоб с плосядки внизу не видно было, сто мы смотрим.

– Ах, вот оно что!

– Сам догадаесся, какой главный способ зверя вызвать?

Я вспомнил свой опыт.

– Страх, пожалуй. Нет, не страх – чувство опасности. И ярость.

Наставник прищёлкнул языком.

– Сообразаес ты, да! Так и есть.

Я усмехнулся.

– Кто-то из наших уже отсеялся?

– К созалению, да, – он распахнул дверь и пригласил меня в наблюдательное помещение, – твоя матуска.

Она сидела тут же. Насупленная, как мышь на крупу.

– Не расстраивайся, Дуся, – мягко улыбнулся Субоптей. – У каздого селовека свой путь.

Матушка только вздохнула, а Субоптей извиняющимся голосом пояснил:

– Сыбко смелая, однако. Никакой зверь не боится. Ессё и поддать мозет.

– В этом я ни разу не сомневался, – сразу поверил я, а маман только ещё сильней надулась.

– Ну, смотри! – пригласил Субоптей. – Сейцяс старсая твоя сестра пойдёт.

Окна здесь были не слишком большие, но позволяющие видеть всю довольно обширную площадку, которую я для себя упорно называл полигоном. Снаружи проёмы прикрывало что-то вроде маскирующей сетки из искусно выплетенных (а может, и живых?) травок. Оттуда нас не видно, а нам смотреть нормально.

Полигон был изборождён валами, создающими подобие коридоров или траншей. С нашего возвышенного места было хорошо видно, кто по этим траншеям перемещается. Вот в правой стороне открылась дверь, и показалась Лиза, цепко придерживающая рукой Иришку. Ира не очень была довольна, что мать держит её за ручку, как маленькую, попробовала выдернуть – но Лизавета только шикнула на неё строго.

В дверях стояли две нарядные фигуры – костюмы сплошь в меховушках и бисерной вышивке. Кажется, женщины. Они торжественно подняли руки, напутствуя выходящих, и тут же захлопнули за ними двери. Лиза так вздрогнула – даже отсюда видно было.

С минуту она стояла, задумчиво глядя на закрытую дверь. Я уж думал – стучаться начнёт. Нет, пошла. Нервничает как, воротник весь истеребила.

И тут, невидимый пока Лизе, из другого выхода выскочил белый медведь и помчался прямиком к ним.

– Это нас мастер, – прокомментировал Субоптей. – Его дело: напугать. Вызвать зелание засиссяться. Или засиссять.

– Поэтому Лизу отправили с Иринкой?

– Соверсенно верно. Материнский инстинкт самый сильный.

И тут медведь выскочил на Лизавету, отошедшую от входа едва ли на тридцать шагов. И... Лиза вскрикнула и упала в обморок.

– Ай-я... – только и сказал Субоптей.

Иринка отчаянно завизжала и отпрыгнула назад. А медведь рванулся к Лизе, показывая, что прямо сейчас намерен отожрать у неё кусок побольше.

– А-а-а-а! – пронзительно визжала Ира. И вдруг: – А-р-р-рх! – и поднялась на задние лапы белой медведицей!

– Она смогла! Она смогла! – закричал Субоптей.

Тут уж матушка не утерпела и тоже заторопилась посмотреть, заняв соседнее окно:

– Как, не Лиза?! Ирочка?! – что характерно, маман сразу и безошибочно узнала в белой медведице внучку.

А Ирочка, хоть и совсем молоденькая, но была всё же высшим оборотнем, а потому в размерах нападающему мастеру не уступала нисколько. Она встала над телом матери, яростно и угрожающе рыча. По шкуре волнами бежали голубоватые сполохи. Вообще-то, это выглядело довольно страшно, честно скажем.

И тут на противоположном гребне полигона мелькнуло белое пятно.

– А это кто? – ткнул пальцем я.

– Это? – Субоптей как будто растерялся. – Это не нас...

Медведь тем временем летел к ревущей группе, как примагниченный. Видел их, наверное, сверху.

– Это не нас! – тревожно воскликнул Субоптей и ткнул в какую-то кнопку на стене. – Внимание! Тревога! Дикий медведь! – Потыкал ещё: – Тьфу, связи нет! – и выбежал из комнаты.

Маман приникла к окну:

– Господи, Лиза! Ирочка!

Приблудный медведь – который, между прочим, оказался заметно крупнее рычащего на Иринку мастера – добежал до них и так сразбегу мастеру звезданул, что тот кубарем отлетел и затих.

Я рванул на себя раму, пытаясь обернуться на ходу, но что-то шло не так.

Что смотрим-то?! Оборачиваемся! – крикнул я Зверю, но тот только усмехнулся:

Внимательно смотри!

Это что... тоже мастер, что ли?

Конеч-ч-чно!

А вот у матушки не было такого внутреннего диалога. Она видела, что дочь и внучку собирается сожрать дикий медведь – и без сомнений распахнула окно, выскакивая наружу, на склон, оборачиваясь в прыжке.

– Никогда бы не подумал, что маман способна на такое... – пробормотал я, глядя на прилипшие к раме шерстинки.

Я тоже. – Зверь помолчал и добавил с максимальной убедительностью: – Никогда не зли маму.

А матушка уже мордовала второго мастера, оттесняя его в дальний угол полигона.

Она ведь прибьёт его.

Да уж, пошли вмешаемся. Только перекидываемся снаружи. Иначе не пролезем.

Пятеро мастеров, не считая меня, понадобилось, чтобы оттащить матушку от большого медведя...