Рассказки уставшего опера...

Кровавая гэбня

Вечная проблема – как войти в квартиру, которую ты собираешься обыскивать. Профессиональные жулики при словах «откройте, полиция» или пытаются смыться, если архитектура и этажность позволяет, или баррикадируются, чтобы получить возможность уничтожить вещественные доказательства.

Вот мы стоим перед металлической дверью, за которой притаился заслуженный контрабандист России и США. Эмигрант из России перестроечной          волны, он организовал отличный бизнес – контейнерами гнал в США контрабандой культурные ценности – иконы, оклады, кадило и кресты, всяческие другие вещи, которые здесь стоят мало, а там, за океаном, многократно возрастают в цене. Когда мы к нему пришли, он уже умудрился отправить двадцать пять контейнеров культурных ценностей. Один из них арестовало Министерство безопасности США, по наводке которого и было возбуждено уголовное дело.

Помню на совещании с МБ его официальный представитель – старый поджарой полицейский барбос двухметрового роста, с грустными глазами, говорил:

- Прошу вас как коллег – нам нужно посадить кого-нибудь из граждан США. Скоро утверждение бюджета ведомства, а нам необходимо отчитываться перед налогоплательщиками.

Вот мы и пришли за него отчитываться на четвёртый этаж московской пятиэтажки на окраине Москвы. И стояли перед железной дверью.

Было понятно, что он не откроет – подозрительный, с приветом представитель гонимой нации, он отличался буйным и подозрительным нравом. Ходили легенды, как, прознав о том, что его дама зажигает с другим, поднялся по пожарной лестнице на пятый этаж, ввалился Бэтменом через балкон и навешал всем знатных пенделей. Так что клиент был беспокойный.

Мы вызвали местных патрульных. Громила в полицейской форме и бронежилете, с автоматом на плече, звонит в дверь:

- Полиция! Откройте! Граждане сообщили, что у вас из квартиры доносятся крики.

И тут начинается такой милый ушам одесский базар:

- У меня таки крики? У меня нет никаких криков. У меня нет никого, кроме меня! Вас таки ввели в заблуждение.

- Откройте, мы проверим?

- Какой негодяй сказал вам, что у меня таки крики?

- Соседи!

- Какие соседи?

- Ваши.

- Я сейчас узнаю.

Контрабандист выходит на балкон и начинает орать всем соседям:

- Какой такой негодяй сказал, что у меня кричат? Петрович, я так и знал, что это ты!

Этот базар длится минут пятнадцать, пока мы патрульный не объявляет, что сейчас будет ломать дверь.

- Ладно. Я открою. И вы убедитесь, как были неправы.

Ну а дальше, открыв дверь, жулик видит сцену – патрульный отступает в сторону, в квартиру заходим мы. И я торжественно предъявляю постановление об обыске.

- Я так и знал, - мрачно объявляет контрабандист.

И начинается акт жестокого Холокоста – то есть обыск ни в чем не виновного американца советского происхождения. С горестным заламыванием рук и обвинением правоохранительных органов во всех грехах. В своих грехах каяться контрабандист не спешит. Не может объяснить, откуда в его шкафу поддельные печати, левые таможенные декларации, куча всякого антикварного барахла.

Из шкафа извлекаю я большой портрет Сталина, с интересом рассматриваю его. И контрабандист пафосно изрекает, тыкая пальцем в вождя СССР:

- Скажите мне, ну что-то в России изменилось со времён этого человека?

- Изменилось, - мрачно объявляю я.

- Что же? – с интересом смотрит на меня эмигрант.

- Порядка меньше стало.

- Ну вот! – восклицает он, хватаясь за сердце и выражая всем видом презрение к наследникам кровавой гэбни.

Эх, знал бы он, что у меня дедушка был заместителем у Берии…

Ментовский фольклор

Есть ещё неисследованный филологами и психологами пласт народного творчества, эдакий фольклор, населённый сказочными персонажами и совершенно фантасмагорическими ситуациями. Называется он – отказняки.

Отказняк – это постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Тяжёлое наследие борьбы за процент раскрываемости. Одно время в СССР этот процент в некоторых местах стремился к девяноста и выше, что возможно только при отчаянной лакировке статистики. А для того, чтобы её лакировать, нужно все потенциально нераскрываемые преступления, то есть по народному «глухари», проводить по разряду не уголовных дел, а отказных материалов. Для этого многими поколениями оперативников уголовного розыска предпринимались просто гигантские усилия, чудеса смекалки и оперативного мастерства. Будь они потрачены на раскрытие преступлений, то преступность у нас обвалилась бы домкратом. И государство было хотя бы в курсе, сколько у него происходит преступлений, и у мелких правонарушителей не создавалось бы ощущение безнаказанности. Главный плюс всего этого – появились истинные шедевры этого комично-драматичного жанра.

Эта история потом получила хождение в интернете, и её считают обычной байкой. В 1998 году мы доставляли задержанных наркоманов в ОВД, обслуживающий в том числе и территорию московского зоопарка, и поведали нам её опера, которые, как мне показалось, сами и произвели на свет этот шедевр. Впрочем, я часто ошибаюсь в людях и не вижу понтов. На самом деле происходило дело в Кишинёве ещё в советские времена.

В зоопарке пропал муфлон – это такой горный рогатый баран. Он то ли сдох, то ли съели его под молдавское вино – история умалчивает, потому что вся творческая активность опера по заявлению ушла в другое русло. 

Из отказняка следовало, что дело происходило осенью. И муфлон, видя своих сородичей, летящих на юг, подпрыгнул и улетел вместе с ними. Виноват оказался младший ветеринар (или как они там называются), который вовремя не подрезал муфлону крылья, в результате чего тот смог подняться в воздух. Ну не учили опера в школе, что муфлон – это не птица. И что быки не летают. Прокурор оказался тоже не зоолог, и даже не ботаник, поэтому отказняк утвердил.

Как и положено в мифах и сказаниях, добры молодцы привлекают на свои стороны силы природы, которые во всём помогают им, способствуют выполнению их стремлений. Так и в этом виде мифологии наши рыцари в фуражках сильно дружат с этими стихийными силами, порой повелевая ими и попирая законы природы. 

Мой знакомый, позже начальник отдела УУР ГУВД Санкт-Петербурга, перед службой в милиции получил прекрасное техническое образование в МАИ, и что такое турбулентность знал не понаслышке. Работая в территориальном отделе, получил заявление о пропаже шубы, которую хозяева повесили сушиться на чердаке дома.

Отказняк: в результате разности температур и других факторов в помещении возникли вихревые и турбулентные потоки (точно терминологию не помню - не взыщите, технари), в связи с чем шубу вынесло на улицу из открытого окна на чердаке, поэтому состава преступления не имеется. Соответствующие расчёты с формулами прилагаются.

Ох уж эти приложения. Главное, добыть справку. Тогда ты становишься недосягаем, а отказняк железобетонен.

Больше всего оперативники в этих сказках любят повелевать ветрами. И им в этом помогает их лепший легендарный друг и товарищ, помощник в многотрудных делах по имени Гидрометцентр.

Подмосковье, Химки. Местная шпана взяла чужой мотоцикл - прокатили угонщики его триста метров, не смогли завести и бросили. Оказывалось, в это время наблюдались ураганные и порывистые ветры, в связи с чем мотоцикл сорвало с места и прокатило триста метров. Справка из Гидрометцентра прилагается.

Мой друг, сам метеоролог по первому образованию, работая в Москве опером, протоптал дорожку в Гидрометцентр. Постоянно с крыш и балконов алкаши и другие мелкие воришки крадут всякие вещи. Раскрывать эти кражи бесполезно - и нет на это народу, и преступления мелкие, но статистику они тянут вниз. Вот и выдавал он раз за разом: «В это время дул порывистый ветер, в результате которого ковёр был унесён в неизвестном направлении. Справка прилагается. Отсутствие события преступления».

Водная стихия тоже помогает нередко. Оказывается стадо свиней вовсе не было похищено заезжими ворами, а бросилось переплывать реку, в результате чего было снесено течением и потонула. Справка от географов и гидрологов прилагается.

Но дружат наши витязи не только с силами природы, но и с тварями бессловесными – морскими и крылатыми. И снискивают от них достойную помощь.

Разбили стекло машины – воришки пытались вытащить магнитолу, но не вытащили. Хозяин вызвал милицию. И вот результат расследования. В это время наблюдается массовый падеж воробьёв, один из них упал с высоты птичьего полёта и разбил стекло. Справка из орнитологической лаборатории прилагается. Отсутствие события преступления.

Однако некоторые забавные зверушки помогают в этом фольклорной Вселенной и своим невиданным для животных умом и сообразительностью.

Ближнее Подмосковье. Бабка вызывает милицию – пропало несколько кур. Пока бабуся отвлекается на соседей, объясняя им, сколько ворья развелось, участковый под забором проделывает небольшое углубление, фиксирует его на фотоаппарат. Потом идёт на станцию Солнечная, что по Киевскому направлению, где обитают всякие бродяги и местные алкаши, которых он знает как облупленных и держит их в железных руках. Вот и появляется шедевр делопроизводства: «Куры прорыли под забором яму и ушли с приусадебной территории – фотографии подкопа прилагаются. Придя на станцию Солнечная, они сели в электричку и направились в сторону станции Нара, что подтверждается показаниями очевидцев». Отказняк, утверждён прокурором.

Вообще отказняки по поводу пропажи домашней живности поражают накалом чувств и какой-то доброй сентиментальностью. Чаще они исполнены в жалостливо-слезливой лирической манере, чтобы ни одному прокурору совесть не позволила  их  отменить. Они достойны стать вровень с лучшими творениями писателей натуралистов – Пришвина, Бианки и Даррелла. 

Псковская область. У бабки пропала коза. «Опросом свидетелей установлено, что хозяйка относилась к животине плохо, не кормила её длительное время, в результате чего несчастное голодное животное перепрыгнуло через забор и скрылось в лесу в поисках пропитания. Но скоро грянут холода, и она обязательно вернётся».

Попавшая корова забрела в лес, где стала жертвой волков. Описания её злоключений в диких чащах могли тронуть даже самое каменное сердце. Фотография обглоданной коровьей шкуры прилагается.

Кстати, та корова нашлась сама, и прокурор потом все спрашивал оперов:

- А чью шкуру вы сфотографировали? Кого там волки съели?

В общем, в Центральной России борьба с заявителями идёт в интеллектуальной сфере. На Кавказе всегда было проще.

- На сколько у тебя, старушка, имущества украли? – спрашивает начальник розыска. – Всего на триста рублей? Ну, возьми деньги и иди, только заявление не пиши.

Заявительница, довольная, уходит. За ней следующаий проситель. 

- Что у тебя украли, дед, мешок картошки? Э, Магомед, пойди на рынок, принеси ему мешок картошки. Только, уважаемый, заявление не пиши.

Иногда нашим доблестным рыцарям тоже приходилось всячески выкручиваться, чтобы избавиться от этих проклятых заявлений. Поскольку как на Кавказе свободных денег и картошки у русского мента нет, то пускаются в ход более радикальные средства.

Обычно в столе в угрозыске держали дежурную пачку фотографий каких-нибудь расчленёнок, отрезанных голов и прочих ужасов, от которых волосы дыбом и хочется воскликнуть – спасибо, что я ещё живой. И когда приходил заявитель с просьбой найти  украденное с верёвки пальто, опер скорбно выкладывал на стол фотографии и говорил:

- Конечно, пальто ваше мы найдём! Все усилия приложим! Но вы посмотрите, что творится. Маньяки по улицам разгуливают. НГоловы отрезают, кишки выпускают. А вы – пальто. Но если вы настаиваете, то мы…

Многозначительная пауза. Просителю становится стыдно, и он растворяется, давая возможность оперу искать маньяков и убийц, а заодно террористов и масонов … 

Подмосковный участковый, который отчаялся найти основания для отказняка, грозившего испортить статистику и все отношения с руководством, погоняемый начальством просто пошёл и соблазнил заявительницу.

Мой товарищ, служивший в одной из прилегающих к Москве областей, сломавший голову над проблемой, как отделаться от особо-поганого и глухого заявления, пошёл тем же путём. Взял бутылку шампанского и соблазнил заявительницу - томную и возвышенную выпускницу московской консерватории по классу скрипка. Хватило этого радикального средства ненадолго - скрипачка снова стала писать. Пришлось другому оперу опять с шампанским заниматься тем же самым. 

Однако заявление было похоронено далеко не навсегда. Однажды моего товарища вызвал к себе помощник прокурора и строго произнёс:

- Смотри, чтобы эта муза его взяла обратно. Крутись, как хочешь.

Оказывается, лишившаяся недолгого мужского внимания скрипачка накатала телегу уже прокурору со всеми деталями совершенных в отношении неё глухих преступлений, а также со смачными подробностями её соблазнения.

Ну что же - опять шампанское, опять шуры-муры… Долго парень не мог выскочить из этой клетки. Зато приобрёл опыт общения с творческой интеллигенцией, который ему затем сильно пригодился…

Может, после прочтения возникнет ощущение, что наша про правоохранительная система только и занимается отфутболиванием заявителей, сбрасывая с себя работу. На самом деле это совсем не так. Просто это наши бюрократические игры с отчётностью, которую нужно лакировать, чтобы усидеть в кресле. Ни одна правоохранительная система в мире не способна переварить вал с преступностью. На том же Западе особо не заморачиваются. Английская полиция объявила, что вообще не собирается возбуждать уголовных дел по кражам, если заявитель напрямую не укажет на лицо, её совершившее. Французы возбуждают дела по полгода, естественно, палец о палец не ударяя по их раскрытию. Так что желание наших чиновников от правоохраны продемонстрировать, что у нас всё хорошо и ни одно, даже малейшее правонарушение, не остаётся без реагирования выглядит где-то похвально.

Впрочем, это дела давно минувших дней. Сейчас во многом изменился и порядок регистрации правонарушений, и система оценки работы. Хуже или лучше стало – сказать трудно. Но таких новых сказочных историй, как раньше, мы уже вряд ли прочитаем.

Грузинские воры

Квартира. Перед квартирой мы – уголовный розыск. В квартире отдыхает от трудов праведных молодой, но из ранних, честный квартирный вор-грузин. Наша задача – войти в квартиру, не дав ему уничтожить вещдоки. Врага повязать, расколоть и представить с собственноручным признанием вины следователю ГСУ Москвы.

Это был такой период, когда мы в месяц хлопали по одной-двум грузинских бригад воров-домушников. У них в Москве конвейер. Они в день берут по одной-двум квартирам, а работают без выходных. Пока попадутся, счёт уже на сотни идёт. Отвечают, правда, ворюги обычно только за те дела, где попались с поличным, оставили у себя краденое имущество или серьёзно наследили.

Данная бригада недавно подломила квартиру очень уважаемого депутата. Депутаты люди честные, но зажиточные. Взяли у него сто тысяч долларов и на полмиллиона баксов золотишка. Наш оперуполномоченный получил информацию, кто влез в квартиру – бригада оказалась знакомой ещё по старым антикварным делам. С утра пораньше отправились три опергруппы по адресам, где хоронились воришки.

Мы берём того, кто за рулём сидел, пока его товарищи взламывали замки и выносили вещички. После кражи на радостях от такого жирного пирога он тут же купил новенький «Фольксваген-Гольф» - тот теперь стоит под окошком, чистенький такой, отдраенный и отполированный с любовью. Ворюга давно о таком мечтал, и мечты сбываются.

Вопрос – как выкурить вора из квартиры. Дверь на «откройте, пожалуйста, это угрозыск!» наверняка не распахнёт гостеприимно, сволочь такая. 

У нас в группе пара оперов из местного отдела. Я им предлагаю:

- Пойдите, ногой по его машине, что ли, треснете. Сам вылетит из квартиры.

Оперативники скреативили получше. Взяли свой старый «Жигуль» и ткнули в бочину «Гольфу» - несильно, но достаточно, чтобы истошно завыла противоугонка.

Я стою у двери на лестничной площадке, прислонив ухо к двери и пытаясь понять, что происходит в квартире. И слышу рёв раненого зверя:

- Ай, пидара-а-асы! Ща я их положу!

Дверь распахивается. В проёме возникает грузинский воришка – парень на вид лет двадцати двух, стройный и смазливый. Я его разворачиваю, плющу ему морду о стенку. Заламываю за спину руку. 

Ребята пробегают по квартире и ставят к стенке второго постояльца – тощую двадцатилетнюю деваху. 

В квартире витает романтический запах марихуаны. 

Держу руку вора на заломе, удачно так, что он даже и не рыпается. Для острастки стволом, который держу в другой руке, тыкаю ему в затылок:

- Не дёргайся, сука. Пристрелю. Полиция!

Ну, это я делаю не столько для подавления возможного сопротивления и самолюбования, а больше для установления психологического контакта и добросердечных отношений. Чтобы беседа легче шла.

И оказываюсь прав. Отношения у нас сразу складываются ну просто прекрасные. Тут же на кухне он нам и раскалывается на соучастие в депутатской краже. 

- Деньги на машину потратил. Мне тридцать тысяч баксов дали, - поясняет вор.

- А деньги за золотишко? – интересуюсь я.

- Какое золотишко? – недоумевает вор.

- Там ещё золота было на четыреста тысяч долларов.

- Что?! – глаза вора лезут из орбит, и он чуть не подпрыгивает на стуле. – Четыреста тысяч! Скрысили, суки!

То есть его подельники, шарившие по квартире, забыли ему сказать про золото. Кстати, в воровской среде это тягчайший грех, раньше за «крысятничество» предусматривалась одна мера наказания – смертная казнь. Ну если со смягчающими обстоятельствами – могли всего лишь отсечь пальцы. Но ныне нравы умягчились, нет уже того непримиримого воровского закона, как в былинные времена ГУЛАГа и УИН МВД СССР.

Кается грузинский вор так искренне и льёт такие натуральные крокодиловы слёзы, что по инерции повторяет свои показания на официальном допросе в присутствии адвоката в ГСУ. Правда, потом сокамерники ему скажут – тебе на фиг надо было язык распускать, молчи. Вот он и начал молчать. Потом принялся обвинять полицию в незаконных методах следствия – мол, били, угрожали. И не стыдно было так врать – его, заразу такую, пальцем никто не тронул. Потом он стал скандалить на суде. Доскандалился таким манером до семи лет лишения свободы.

Одновременно с этим работали опергруппы по его соучастникам. У них получилось куда смешнее. Перед квартирой «ключника» - специалиста по вскрытию замков, наши сотрудники тоже начали ломать комедию – мол, откройте дверь, вы залили нижестоящую квартиру. А из-за двери чуть не гомерический хохот.

Оказывается ворюга шёл в ногу со временем. Установил на лестничной площадке видеокамеру нового поколения, которую сразу и не увидишь. И наслаждался сценой, как менты из штанов выпрыгивают, чтобы убедить его открыть дверь.

Пока наши оперативники устраивали перед дверьми камлания с бубном, «ключник» собрал депутатское золотишко в кулёк, привязал его на верёвку и закинул соседу на нижний балкон. Только не докумекал, что снаружи стоят сотрудники и наблюдают, дабы он чего не сбросил при обыске. Так что золотишко изъяли.

Повязали мы утром ранним всю воровскую троицу. Им обидно как-то стало одним сидеть. Они от доброты душевной и сдали своего пахана со словами:

- Мы что, мы мелочь. Ираклий - вот он настоящий Вор, - так, с большой буквы Вор и было с придыханием произнесено.

Этого Ираклия весь МУР искал уже второй год за серию квартирных краж, в результате которых ушло масса имущества, в том числе иконы, картины. А тут от его подельников выяснилось, что его мамаша купила квартиру и прекрасно живёт с ним на окраине Москвы.

Мы берём у следователя постановление о проведении неотложного обыска и поручение о производстве следственных действий. И – на адрес. Ломиться с кувалдой в квартиру не будешь. Значит опять вопрос – как зайти. А там мало того, что надёжная железная дверь самой квартиры. Так ещё и металлическая дверь в коридоре, прямо с лифтового холла. 

И вот стоим мы на лестничной клетке с Димкой – нашим опером, думаем, как бы сперва преодолеть дверь в предбанник. Вдруг двери лифта распахиваются, из него выходит коренастая тётка в возрасте, озирается на нас подозрительно. А у нас описание есть, и мы знаем, что это мамаша Ираклия.

Мы изображаем равнодушие, стоим, насвистываем, смотря в сторону - мол, мы люди посторонние, просто посвистеть пришли. Идея у нас простая – она дверь в предбанник открывает, мы с изъявлениями нижайше благодарности проходим за ней и предъявляем ей постановление о производстве обыска.

С благодарностями не получилось. Воровская мамаша демонстративно медленно проворачивает ключ, потом неподобающе юрко для ее возраста, как ящерица в расщелину, шмыгает в дверной проём, И перед нами цинично захлопывает дверь. Становится понятно, что миром здесь дело не решить.

В предбанник мы минут через пять все же вошли на плечах соседа. Что делать дальше? Ведь понятно же, что если мамаша проявляет такие чудеса бдительности, то сам Ираклий точно сидит в квартире и жрёт пельмени. Ну и чего теперь таиться? Мы уже без затей звоним в дверь квартиры – мол, открывай, сова, медведь пришёл. В общем, уголовный розыск.

Никакого эффекта. Прислушиваемся, прислонив ухо к двери – в квартире никакого шебуршания, посторонних звуков. Затихарились, гады.

- Там он, сволочь, - со знанием дела объявляет Димка, когда вся наша опергруппа выстраивается перед воровской квартирой.

Колотим долго и громко по двери – руками, ногами и матюгами. А дверь на загляденье – как в фильмах про банки и сейфы. Ираклий по дверям и замкам большой специалист, и для себя укрепление соорудил такое, что ни один его коллега не взломает.

- Откройте. Или мы вынесем дверь! - кричу я.

А народ уже на лестничной площадке собирается, из всех квартир вылезает. Мы продолжаем методично давить на сознание осаждённых, молотим ногой по двери. И понимаем, что уговорами крепость не взять, равно как и осадой. Нужно штурмовать. Как штурмуют крепости? Правильно – сносят тараном ворота.

Только тарана у нас нет. И как этот сейф вскрыть - мы понятия не имеем. Но нам этого и не надо знать. Для этого есть аж два бюро добрых услуг – полицейский спецназ и команда МЧС. Спецназ заказывать – офонареешь бумаги подписывать, на это не то, что не один час, не один день понадобится, такую бюрократию развели. Да и средства у спецназа грубые и прямолинейные. Это «ключ» – такая увесистая кувалда, но она здесь не поможет. И взрывчатка – это, конечно, куда эффективнее, но обычно вместе с дверью клиента вылетает на этаже ещё пара дверей ни в чем не повинных граждан. Да и прокуратуру о применении спецсредства надо уведомлять. Так что МЧС куда как лучше нам подходит – тихо, мирно, с шутками и прибаутками сделают всё, как уже делали не раз.

Звоним в дежурку Московского управления Министерства по чрезвычайным ситуациям – мол, обыск у нас, надо злодея из хаты выковырять, дверь железную вынести и заслужить благодарность трудового народа. А нам дежурный в ответ: МВД какие-то там счета по этим услугам не оплатило, а нет денег – нет разговора. На наши резонные возражения, что вообще-то МЧС и МВД не коммерческие конторы, а госорганизации, и при чём тут какие-то счета, когда нужно преступников задерживать и защищать народ от всяких бед, мы натыкаемся на стену непонимания.

– Но ведь не оплачено же! Какие там к ляхам преступники.

Народу на бесплатное представление толпится все больше. Сыпятся недоумённые вопросы - а чего это вы все тут делаете. Одна мелкая, симпатичная, но очень агрессивная девчонка начинает всячески нас третировать и орать что-то в разрезе нарушения прав человека, перспектив Гаагского трибунала и наследия кровавого сталинизма. Этого моё сердце выдержать не может, и я ей показываю постановление о производстве обыска:

- Все по закону. Преступник там прячется. Мы его арестовывать пришли. 

Выясняется, что девчонка - журналистка из МК. У ней работа такая – за права человека воевать и гневно писать об их попрании. Но тут она ещё видит и вопиющую некомпетентность госслужбы – это как это, деньги у МЧС кончились, и двери они не ломают. В праведном гневе она начинает названивать дежурному по МЧС и обещать ему всяческие кары от своей газеты. В результате через двадцать минут появляется бригада МЧС – здоровенные, румяные, задорные добры молодцы в синих комбезах. Они похожи на двоих из ларца в мультфильме «Вовка в тридевятом царстве». У них с собой несколько ящиков с оборудованием – то есть парни серьёзные.

- Ну, командир, чего пилить? – деловито спрашивает старший.

Я показываю ему постановление. Он сверяет адрес и номер квартиры. И они дружно и весело берутся за работу. Открывают ящики. И вот мы видим собранную ими огромную электрическую пилу по металлу. И понеслось…

Это скрежет у меня до сих пор в ушах стоит. Дым и пыль в доме стоят от первого до двадцатого этажа. Соседи уже попрятались по норам, ждут, когда это безобразие кончится. Снизу прибегает консьерж – юный узбек, и с опаской спрашивает:

- А чего это такое вы делаете?

- Двери пилим! Не видишь что ли!

- А-а, - глубокомысленно протягивает узбек и идёт на рабочее место. 

Пилили минут двадцать. Дверь, наконец, открывается, все замки выпилены, броневые листы выгнуты - ощущение, что по ней долбанули из противотанковой пушки. За первой дверью идёт вторая, но уже хилая, деревянная и не закрытая.

- Ну, это, - говорит удовлетворённый боец МЧС, для которого такая работа всегда на радость - себе и людям, - Ежели чего, вы звоните. Мы завсегда!

Уходили мчсники счастливые от хорошо выполненной работы. Это были люди, которые любят и умеют воевать с непокорными дверями и запорами.

Мы в квартиру врываемся. Пробегаем её всю – кладовки, санузел, под кроватями смотрим – нет ли там Ираклия.

На кухне сидит его мамаша и невозмутимо пьёт чай с видом продвинутой последовательницы учения Будды Гаутамы - мол, все в мире преходяще и тщетно, всё лишь сон, главное – это спокойствие и нирвана.

- Где Ираклий? – спрашиваю я.

- Неделю уже нет, - отвечает она.

- А чего дверь не открывали?

- Боялась, - совершенно без тени страха заявляет хозяйка квартиры.

- А вы на дверь свою посмотрите. Чего теперь делать будете?

Она пожимает плечами – мол, не ваша забота.

Ираклия действительно здесь давно не было. Это чувствуется по идеальному порядку в квартире – при наличии в доме мужчин такого не бывает. 

Мы начинаем обыскивать квартиру, ищем как всегда ворованные вещи, ценности, воровской инструмент, какие-то документы, которые могут пролить свет на бурную жизнь Гоги. 

Наиболее ответственный оперативник начинает бороться с Ираклием в информационном пространстве – включает комп, где у грузина выход в сотцсети. Туда тут же лезут с приветствиями, смайликами и сообщениями соскучившиеся кореша и корешовки беглеца. А опер их начинает ласково именовать козлами, суками и баранами – весь школьный курс зоологии припомнил, пока всех не распугал.

Тут новое явление. В дверь квартиры звонят. На пороге появляется строгий, лет пятидесяти мужчина, хорошо одетый и на вора не слишком похожий. Он осведомляется:

- Что тут происходит?

- Обыск, - поясняю я. - Вон понятые. А кто вы будете?

Оказывается это и правда не вор из шайки Гоги, а лишь социально близкий – его адвокат. Он так нам и объявляет гордо: 

- Я адвокат семьи Чиковани.

Это нас всех просто трогает до слёз. Ну, прям семейный доктор. Оказывается, вся семья - там несколько братьев, всю жизнь или садится, или выходит, или пишет письма об условно-досрочным освобождениям, так что на них одних адвокат может жить вполне безбедно. Из всей семьи не сидели два человека – мамаша и старший сын – тот какой-то налоговый инспектор, так что у него, возможно, всё впереди.

Когда мы остаёмся наедине, адвокат вздыхает:

- Вся семья сволочи. Вот только мать их уважаю. Она на себе всю жизнь всю эту малину тащит. И не сломалась.

Ираклий ещё бегал год. Но, наконец, оперативники московского розыска его приняли. Ибо сколь верёвочке не виться, а все равно тебя МУР на ней подвесит…

Такой фокус с дверью, захлопываемой перед носом, нам устроили ещё раз через месяц.

Тогда мы работали по следующей грузинской шайке. Те миллионов не воровали. Но брали не качеством, а числом - каждый день строго по две квартиры. Работали там двое спецов по дверям и по ключам, и один водитель. Спецы были кончеными торчками, хилыми, мерзкими, двадцати пяти годков от роду. Водитель – чемпион Евразии по кикбоксингу в тяжёлом весе – двухметровый детина с руками кувалдами. Как все спортсмены, сосредоточен, собран, дисциплинирован. Он воришек в ежовых рукавицах держал, хотя шайкой не руководил, считался на подхвате. Перед началом воровской карьеры являлся телохранителем какого-то олигарха, разлаялся с его женой и пошёл возить воров.

Гоняли мы эту бригаду дней десять. Всё хотели взять с поличным. А они как заколдованные. Перед тем, как на дело идти, начинают крутиться на машине по городу, пытаясь хвост выявить и сбросить. Покрутятся так с час, и вместо работы возвращаются на хату.

Уже когда мы их задержали, тетрадку у них нашли. Этот долбаный водила-кикбоксёр наркоманов своих на заднее сиденье сажал и заставлял номера всех машин, которые за ними едут, записывать. И потом смотрели, какие номера несколько раз пересекаются. В общем, вычислили почти все номера тачек угрозыска и службы наружного наблюдения.

Можно было, конечно, затеять масштабную операцию и, наконец, прихлопнуть воров на краже. Но та такую шпану такие ресурсы никто не выделит. Поэтому вечерочком, бестолково погонявшись ещё за ними по городу, решили мы их брать, когда они вернутся на хазу в Мытищах. Хоть чего-нибудь, да докажем.

Один из воров куда-то исчез по дороге. Водитель зашёл на съёмную квартиру. А последний вор по имени Дато под контролем службы наружного наблюдения пошатался по городу в поисках наркотиков, ничего не купил и тоже отправился на ту же съёмную квартиру в Мытищах. 

И вот подходит ворюга к двери подъезда. Рядом идёт зам. начальника Мытищинского розыска. И вместо того, чтобы на плечах Дато зайти в подъезд, делает вид, что он мимо проходит – мол, я не мент, и не похож даже.

Тут жульман всё и чухнул своим воровским и наркоманским шестым чувством. Рванул на себя дверь. Проскочил в подъезд. И захлопнул дверь перед носом замначальника розыска. И дунул наверх, к братве, сообщить потрясающую новость – к нам едут ревизоры.

В итоге шайка – водитель, вор, вместе с ними какая-то деваха, запираются за железной дверью. И ждут - не ошибся ли их кореш, и правда ли сюда придёт сейчас полиция. Кореш не ошибся. И вскоре начинается обыденный стук ногой в железную дверь с криками:

- Откройте, полиция!

Самое хреновое, что постановления на обыск у нас нет. Но есть и зацепка. Хата эта съёмная, и проверить, кто там живёт – ну просто наш гражданский и служебный долг.

Воры на стук в дверь открывать не спешат. Начинается осада укреплений – долгая и нудная. Мы орём, чтобы они открывали. Нам оттуда орут, что не откроют. Между тем ворюги методично топят в унитазе вещдоки - опиумную настойку, золотишко с удачных дел.

Что делать? Опять дверь пилить? Находим другой выход - через соседей вызываем хозяина квартиры, который сдал воришкам жилище.

Минут через сорок появляется строгий такой мужчина, похожий на завуча школы. Он в отчаянье:

- Только что ремонт сделал. Думал, они приличные люди. Такие вежливые.

- Воры они, - говорим мы.

Хозяину становится совсем дурно, он начинает орать перед дверью, чтобы жильцы выметались из его квартиры, и он с ними договорные отношения рвёт – форс-мажор, знаете ли.

Ноль реакции.

Ору уже без особой надежды:

- Вы бы вышли, пацаны! А то сейчас СОБР приедет, всех вас на фиг из окон повыкидывает.

Молчание. Но через некоторое время начинается какое-то шебуршение.

Самая большая загвоздка – как будем брать кикбоксёра. При его габаритах и профессиональных навыках он вполне может сильно потрепать всю нашу опергруппу. Вздыхаем и решаем: 

- Ну что, будет дёргаться - будем стрелять!

Подставляться под пудовые кулаки никому не хочется, а кикбоксинг – тут ещё и ногой прилететь может. В общем ну его на фиг – хенде хох, и никаких вопросов. В крайнем случае пуля в ногу или руку – как получится. 

Ещё минут пять проходят в напряжённом противостоянии нервов. Мы уже было собираемся названивать в МЧС – уже Московской области. И тут доносится хриплый голос кикбоксёра:

- Ладно, мы откроем. Только с условием.

- Каким? – спрашиваем с интересом – условия сдачи это, знаете ли, воодушевляет – ну когда тебя просят жизнь сохранить, честь жён и здоровье детей.

- По голове меня не бейте! – сообщает кикбоксёр. - У меня она пробита.

- Да кому ты нужен, тебя бить?! – возмущаемся мы – бить у нас как-то никого не принято, мы больше по разговорам специалисты.

- Вы обещали! – объявляет кикбоксёр.

- Ну, тогда открывайте и выходите с протянутыми руками.

Дверь открывается. На протянутых запястьях кикбоксера и вора застёгиваются наручники.

Всё, мы в квартире. Рассаживаем задержанных по комнатам.

Начинается обыск. Обрадованные полицейские из Мытищ узнают вещи, которые они так мечтали найти.

- Плазменная панель с соседней улицы ушла, - аж растрогался замначальника угрозыска. - А это ДВД-проигрыватель ещё месяц назад украден.

В общем, вся аппаратура в квартире ворованная. Но на вопрос, откуда вся эта роскошь, воры заученно отвечают: на барахолке купили местной, а у кого – не помним, у мужика какого-то. И хоть кол на голове чеши. 

Сотрудников в квартиру набивается как в метро в час пик – следователи, эксперты, оперативники. Все ходят такие важные. Мельтешение становится просто невозможным, и мы принимаем волевое решение – всех, кто к протоколу отношение не имеет – на лестничную площадку. Вот тут и выясняется, что кикбоксёра кто-то расковал по доброте душевной, и он смылся, пользуясь неразберихой.

Обидно, конечно, но не очень она нам и нужен был. На него все равно доказухи нет – он сам на хаты не ходил, а воришки на него показания никогда не дадут.

А вот Дато начинаем колоть активно. Он, змей такой, наглый не по годам – мол, ничего не делал, ничего не знаю, Рафик невиновный.

Прокатываем его пальчики по автоматической системе дактилоскопической идентификации Папиллон. Эта штука позволяет установить, не оставлял ли человек своих пальцев на всех местах происшествий в Московском регионе. Без толку – нигде его отпечатки не фигурируют. Говорить он не собирается. От вещей отнекивается. И чего с ним делать?

Оставили его в Мытищинском отделе на ночь. Сами сидим-рядим – как быть. А ведь хитрая такая мразь может соскочить. Да ещё жалобу напишет на неправомерные действия сотрудников уголовного розыска. Надо его додавливать.

Начинаем все сначала. Местные его опять дактилоскопируют – более тщательно. Опять прокатывают по Паппилону. И вдруг совпадение – этот балбес оставил пальчики в прошлом году на квартирной краже в Москве. 

У грузин считается высшим форсом работать без перчаток. Какой-то дрянью мажут руки и считают, что эксперты отпечатки не снимут. И часто на этом прокалываются. 

Ну, всё, теперь ты наш! 

Беседуем с Дато. Он такой важный, весь блатной, три судимости за плечами. Смотрит на всех с высоты своего нереально крутого общественного статуса.

- Как на зоне то сидеть было? - спрашиваю я его.

- Хорошо, если ты волк. Большинство овцы.

- А ты из каких? – усмехаюсь я.

- Я волк, - гордо так объявляет Дато.

Ну, волк и волк. В нашем зоопарке всем клетки найдутся.

Гордости его хватило ещё на пару дней, пока мы не пробили его по всем каналам и не выяснили, что его ищет грузинская полиция по какой-то особо-тяжкой статье.

Опера мытищинские ему сообщили ненароком:

- Собирайся, в Грузию поедешь.

Тут и выясняется, что он все же больше не волк, а как-то даже совсем овца. Потому что наворотил там чего не того со своей грузинской братвой, и та к нему предъявы имеют.

- Мне там смерть, - сообщает Дато. - Мне туда нельзя.

- Ну, тогда будем разбираться, - обрадовались оперативники.

Торговались несколько дней, но пяток краж он на себя взял.

И поехал на два года, положенные ему по профессии и происхождению. Почему такая гуманность, хотя часть третья, позволяет посадить надолго – мне непонятно до сих пор. Но такие устоявшиеся расценки в судах - обычно грузины именно два года сидят. Потом они выходят на свободу. И оказывается их, граждан другого государства, после отсидки никто не депортирует - справку об освобождении дали, и ладно. Мол, сами уедут, не маленькие, чтобы их за ручку водить. Понятно, что на наши великодержавные оккупантские законы им плевать. Живут как хотят без регистраций, по поддельным документам или вообще без документов. И опять воруют. И опять получают два года… 

С того времени Дато наверняка уже вышел Может, снова уже сидит. И все никак не может решить – овца он все же или волк.

А самым забавным персонажем этой истории оказался кикбоксёр. Мы его все-таки нашли и выдернули в местный райотдел. Там он дал скупые показания в разрезе – ничего не знаю, возил грузин за деньги, что они воры – мне неизвестно. Со статьи спрыгнул. Но ведь мятущуюся душу не уймёшь. Прошла информация, что он принялся сам совершать преступления. На него была направлена ориентировка, и на границе Московской области его на машине тормознули гаишники. Он решил с ними долгих разговоров не вести и дал по ним очередь из автомата – и где только его взял. Ушёл болотами и лесами от погони. Потом его все же повязали в одном из городов центральной России на каком-то разбое или краже… Где он сейчас? Не знаю. Но уж он-то точно не овца был…

Все эти грузинские воровские бригады, которые мы брали, похожи друг на друга, будто создаются по единому штатному расписанию. Обычно они состоят из молодых ребят, пропитанных блатной романтикой. Обязательно на их съёмной хате будет джентльменский набор: наркотики – иногда героин, но чаще опий или марихуана. Обязательно при воре будет грузинская, но чаще русская девка – обычно такая тоненькая, наивная и беззащитная, младше их, считающая своего возлюбленного рыцарем без страха и упрёка, даром что вор. И обязательно у обоих этих Ромео-Джульет гепатит В или С – это они когда ширяются шприцами, то его переносят друг другу. В общем, оба не жильцы, заболевание считается вроде бы неизлечимым и в итоге летальным…

Грузия ещё при советской власти была кузницей воровских кадров. Кутаиси, Зугдиди, Абхазия, некоторые другие районы – там то ли воздух такой, то ли национальные абрекские традиции, но квартирные воры там плодились всегда с устрашающей скоростью. Именно с Грузии стали возрождаться на Руси воровские порядки, в начале девяностых приведшие к тому, что укрепившееся воровское сообщество приняло активную участие в дележе оставшейся бесхозной советской собственности.

Поскольку в Грузии воровать в связи с обнищанием населения стало нечего, да и гайки там закрутили прилично, вся эта публика двинула в Эльдорадо – в Россию. Особенно в Москву. Кстати, то же самое наблюдается по всему СНГ. Где-нибудь в Узбекистане примут закон, по которому даже за взлом чужой машины полагается пятнадцать лет тюрьмы, вот у них и стоят машины, вообще не закрываются, а всё автомобильное ворье работать в Россию подаётся, которая с начала девяностых всасывает всю эту нечисть как пылесос. И вопрос возникает – а что нам мешает принять законы, чтобы машины и квартиры незапертыми были?

Но жизнь такова, какова она есть. Вот и трудятся не покладая рук на российских просторах грузинские квартирники, карманники, барсеточники, а то и разбойники с киллерами. Занимаются организацией азартных игр. Да много ещё чем. Многие получают гражданство России, - нам просто необходимы такие ценные кадры для процветания нашей страны, нам это на пальцах докажут чиновники ФМС и других организаций, которые дают им паспорта РФ. Другие живут без гражданства. Но живут неплохо. Экипаж всего одной машины барсеточников в год может наколотить до миллиона долларов, а то и больше..

«Где по профессии я был грузинский вор» - поёт Вилл Токарев.

Да, есть такая профессия – граждан обчищать. Можно сказать, национальный промысел…

Примечание – в статье идёт речь только об антиобщественных криминальных элементах, и нет даже поползновений обвинять какой-либо народ в целом…

_ _______ __________________________________________

Рекламирую другие подобные книги по борьбе с нечистью

Илья Рясной 

«Мятежный регион» - о работе МВД в горячих точках.

https://author.today/work/96898

Серия «Десант против Синдиката» - фантастика, где в параллельной Вселенной группа «спецов» сошлась насмерть в битве с врагами России 

https://author.today/work/series/29184

"Новорусская рулетка" - детектив

https://author.today/work/225051

Не по теме -   бояр-аниме. Герой-попаданец, оказываясь в таком сословном обществе и осознавая окружающую ущербность, разносит его по кирпичикам 

Серия

«Полк орков имени товарища Сталина»

https://author.today/work/series/38699