Субботний отрывок

Всем привет

Присоединяюсь к флешмобу Марики субботний отрывок))

Да, я делаю это далеко не каждую субботу (мягко говоря), но всё же я здесь 

Так что вот: 

Ранним утром, когда Эмилия проснулась от бившего из-за гардины в глаза задорного солнечного света, ночное приключение в коридоре не сразу вспомнилось деталями. И вообще стало казаться всего лишь дурным мороком: сейчас ей не удавалось отделить сон от реальности. В самом ли деле она видела тень наяву или та пригрезилась ей мёрзлым и липким от страха кошмаром?

Скоро пришла Настасья, и обыденность вновь ворвалась в жизнь Эмилии, заставив неприятные впечатления совсем истончиться и истаять в свете дня. Горничную так распирало то ли от новостей, то ли от прекрасного расположения духа, но памятуя о неудовольствии барышни, вызванного её болтовней, она будто ждала индульгенции на выдачу свежих сплетен.

— Настасья, ты сияешь, будто начищенный пятак, — улыбнулась Эмилия и дала старт беседе. — Чудесное утро?

— Ах, барышня, ещё какое чудесное! — совсем расцвела горничная. — Это всё Леонид Артемьевич, зарёю юной меня прозвали по пути к вам, расцеловать в щёки изволили и такой счастливый убежали…

Эмилия хмыкнула про себя. Ещё бы. Конечно, счастливый. Настасья, сама того не ведая сменила его на посту.   

— Как спалось? — поинтересовалась Эмилия, разглядывая себя в зеркало. Вот уж её бледное лицо на зарю-то не тянуло.

— Сном младенца, — прощебетала горничная и принялась за барышневы косы, вернувшись, по всей видимости, мыслями к Жеребцову, потому как зарделась с новой силой и сделалась непривычно молчаливой. Оно и к лучшему.

За завтраком её встретили только господа законники. Ни Огибаловых, ни Аркаши с Ангелиной. И это к лучшему — так сразу определила Эмилия.

Кречетов поцеловал ей руку, задержав оную у своих губ дольше положенного по этикету; предупредительно отодвинул стул, усадил за стол. Сначала напряженно вглядывался ей в лицо, стараясь угадать, сердится ли она за вчерашнее. А если и сердится, то за что более?

Эмилия решила сделать вид, что ровным счётом ничего не произошло.

Мудро. Наверное. Повздорить всегда успеется.

После обмена любезностями Кречетов с Жеребцовым перешли к размеренному обсуждению нудных служебных обязанностей: протоколирования каждого чиха, ответственного хранения вещественных доказательств, нужды торопить эксперта с выводами, желательно в письменном виде и прочего. Время шло, а Кречетов будто забыл о назначенной им же встрече с Огибаловой в саду. Сразу после завтрака.

— Тебе стоит поторопиться, — не выдержала Эмилия.

— В каком смысле? — даже бровью не повёл Кречетов, продолжая невозмутимо намазывать сливочное масло на хлеб.

В каком смысле? Стоит дать намёк. Пожирнее. 

— Нельзя заставлять даму ждать, Митенька, — как можно обворожительнее захлопала ресницами Эмилия. 

Жеребцов поперхнулся кофе и закашлялся.

— Хм... Митенька? — Кречетов с трудом сдерживал улыбку, не сводя с Эмилии глаз.

— Это так мило, правда? Можно я буду теперь звать тебя так? 

— Почему бы и нет, — неожиданно поддержал её Кречетов и кровожадно откусил сразу полбутерброда, запил чаем и, немного подумав, прибавил. — В таком случае, дорогая, тебе прекраснейшим образом подойдёт Мими. Или даже Мимуся. 

Жеребцов тихонько хрюкнул в чашку, попытался замаскировать хрюк новым приступом кашля, но не преуспел в этом начинании. 

Эмилию настигло неодолимое желание запустить в Кречетова хрустальной маслёнкой или чем потяжелее за Мимусю, но она ограничилась лишь ядовито-змеиной улыбкой.

— Прелесть, а не прозвище, обожаю сюсюкаться, — с плохо скрываемой досадой отозвалась Эмилия. И тут же решила увести разговор в сторону, пока Кречетов всерьёз не придумал дразнить её мусипусичными именами. — Между прочим, говоря о барышне, я имела в виду вовсе не себя. Если ты так решил, то глубоко заблуждаешься.

— Да? И кого же? — вскинул брови он.

Хотя по глазам было превосходно видно, что он прекрасно знает, о ком речь. Что же, Кречетов надеется, что она постесняется произнести имя Огибаловой вслух, дабы оградить Жеребцова от ненужных ему сведений?

— Маргариту Александровну, конечно.

— Ах вот что. Она вовсе не ждёт меня там, а занята другим делом.

— Каким же, позволь спросить? — немало удивилась Эмилия. — Разве вы успели побеседовать ранее и прояснить все нюансы её важного дела к тебе?

— Да-да, Маргарита Александровна обещала предоставить дневниковые записи князя Звягинцева, которые помогут пролить свет на его исследования в области тёмных эфиров. Такие, чем не принято гордиться, — доверительным шёпотом радостно сообщил Жеребцов.

— Только не говорите, что она согласилась выдать пресловутый «тайный архив» князя, — фыркнула Эмилия, и, не дождавшись опровержения собственной скептической догадки, мигом передумала веселиться и язвить в сторону Кречетова.

— Скоро всё сама узнаешь, осталось совсем немного подождать, — широко улыбнулся Кречетов.

***

Огибалова явилась в три пополудни. Вошла в кабинет и с царственным видом проследовала мимо Жеребцова, Эмилии и управляющего, не удостоив тех и взгляда. Впилась в Кречетова своими по-цыгански тёмными выразительными глазами, остановилась перед столом.

Кречетов спокойно встал для приветствия, кивнул Жеребцову. Тот с излишней предупредительностью бросился к Огибаловой с тем, чтобы удобно её разместить в кресле и принять бумаги князя.

Маргарита Александровна, по всей видимости, рассчитывала лишь на компанию Кречетова, чего, собственно, не скрывала и даже демонстрировала недовольство, особенно в адрес Эмилии. Однако вслух возражать не посмела, уселась и чинно сложила изящные ручки в чёрных ажурных перчатках на ридикюле тёмно-вишневого бархата с вульгарно огромным камнем на застёжке, полностью игнорируя Жеребцова.

— Я буду разговаривать только с вами, Дмитрий Георгиевич, — наконец произнесла она. — Будьте любезны попросить посторонних покинуть помещение.

Жеребцовские щёки заполыхали огнём то ли от гнева, то ли от обиды; управляющий, собиравшийся было тихонько примоститься на стульчик в самом углу, резко передумал и принялся беспокойно топтаться на месте. Лишь Эмилия же из всех сил сохраняла на лице вежливое участие. Задумала остаться с ним наедине, змея какая! Кречетов ни за что не пойдёт ей на уступки в этом вопросе. Ведь не пойдёт же?..

— Видите ли, Маргарита Александровна, предмет нашего разговора имеет значение для следствия, поэтому я никак не могу нарушить процедуру, при всём желании. Леонид Артемьевич здесь сугубо по служебной надобности — он будет вести протокол. А Арсентий Викентьевич и Эмилия Сергеевна приглашены мною в качестве сторонних свидетелей, то бишь понятых, — терпеливо объяснил даме Кречетов. Намного мягче, чем мог бы и чем хотелось бы Эмилии.

Огибалова гневно зыркнула в сторону соперницы и разве что зубами не скрипнула.

— Госпожа Соколова не может быть свидетелем, она заинтересованное лицо — невеста Шубина, — выплюнула она.

Хорошо ещё, что не догадалась упомянуть об участии Эмилии в качестве адвоката… Или всё ещё не знает об этом?

— Бывшая невеста. Да к тому же, как выяснилось, фиктивная — обстоятельство, выдуманное по неизвестному мотиву самим Шубиным. Но вы, безусловно, можете заявить свои возражения. После, на суде, если таковые к тому времени останутся, — ровно отозвался Кречетов тоном человека, не привыкшего к протестам и, особенно, к ультиматумам.

Огибалова некоторое время мерилась взглядами с господином следователем, затем опустила глаза, сцепила пальцы. Что же, не станет спорить более, покорилась? Почему так скоро и неожиданно? По правде сказать, Эмилия уже готова была провести в ожидании за дверью по прихоти капризной красавицы. Но та будто поняла слова Кречетова иначе, чем все остальные или прочла нечто в кречетовских глазах. Будто некое обещание от него приняла.

            Ох, Кречетов, придётся припомнить тебе и сегодняшнюю повышенную любезность, и старание очаровать в следственных целях ненавистную Эмилии даму, и Мимусю, и шкаф! Независимо от того, было ли обещание в принципе или нет…

Огибалова снова выдержала драматичную паузу, затем нервно дёрнула застёжку на ридикюле. Вынула толстую записную книжку в чёрной кожаной обложке, очень похожую на ту, которую князь использовал для формул. Парные вещи, как видно.

— Это дневник дядюшки. После его прочтения, надеюсь, станет понятно, что мой брат ни в чём не виноват, как хочет представить следствию госпожа Соколова. 

С этими словами Огибалова положила книжку на стол. 

Эмилия вскинулась, но тут же стиснула зубы, едва сдерживаясь, чтобы не напасть в ответ с возражениями. Этот мимолётный нервический этюд, отразившийся на её лице, не остался незамеченным Огибаловой: она чуть улыбнулась, вновь провоцируя Эмилию. Однако оказалось достаточно одного кречетовского предостерегающего взгляда, чтобы окончательно утихомирить внутреннюю кутерьму из эмоций и мыслей.

— Что ж, сейчас попробуем убедиться, — умиротворительно пообещал Кречетов. — Эмилия Сергеевна, прошу вас, — в приглашающем жесте указал на книжку он. — Раз уж вас в первую очередь необходимо перевоспитать относительно личности Михаила Александровича. Да и голос ваш воспринимать много приятнее прочих.

Разумно и дальновидно, что сказать. И похвалил, и делом занял. Стратег.

— Будьте любезны разъяснить, с какого места удобно начать чтение? — с готовностью мило улыбнулась Эмилия, принимая из рук пришедшего на помощь Жеребцова книжку и усаживаясь на диван.

— Полагаю, лучше всего со страницы с кляксой в нижнем левом углу, ближе к середине. Там где дядюшка рассуждает о зерцалах, предупредительно отозвалась Огибалова.

Эмилия и Кречетов напряжённо переглянулись.

Остальное можно найти здесь. Словом, заходите на огонёк, автор будет в восторге