МихалЫч

— Гена. У меня есть друг. Может он нам поможет? Я могу его позвать.

Гена посмотрел на меня. Потом махнул рукой.

— Зови. На троих сообразим.

— Но у меня нет мобилы. Как с ним связаться?

Гена шлёпнул себя полбу, и подошел к терминалу. Набрал что-то и сказал:

— В бей номер и говори.

Я так и сделал. Затем через секунды ожидания я услышал голос друга.

— У аппарата.

— Привет Михалыч.

— О! Здорово пропащий.

— Не начинай. Прошу тебя. Мне нужна твоя помощь.

— Что нужно?

— Запиши координаты и приезжай. Один. Возьми такси.

— Понял. Буду.

И в динамиках послышались гудки.

— А твой друг как я посмотрю очень говорливый, — усмехнувшись сказал Гена.

— Да ты что! Он как начнет говорить. Не заткнешь его потом, — мы рассмеялись.

— Он нам однозначно подходит, — заключил Гена.

Через пару часов в друг корабль заговорил:

«Внимание! К нам приближается человеческая особь!»

«В моей системе есть подробная характеристика, составленная Геной: Сидорчук Игорь Михайлович. Нормальный мужик. Лучший друг Пети.»

«Внешность: Лицо, будто вырубленным топором из старого дуба. Лысый, как начищенная пуля, обрамленная жидкой седой щетиной по бокам. Густые, нависшие брови, под которыми прячутся большие голубые, но цепкие глазка — в них читается смесь усталости, и доброты. Нос картошкой, переломанный в молодости (то ли в драке, то ли при падении с броневика в Грозном). Рот вечно кривится в полуухмылке, будто он только что услышал похабный анекдот и решает, стоит ли его пересказывать.

Телосложение:

120 кг чистой славянской мощности. Шея? Есть. Талия? Потеряна где-то в 90-х. Живот — солидный, но не дряблый, а плотный, как мешок с песком. Руки короткие, толстые, с кривыми пальцами, изуродованными старыми ожогами (то ли от паяльника, то ли от гранаты — он не уточняет). Ноги — как столбы, ступни в 43-м размере, всегда в стоптанных берцах или домашних тапках-следках.

В одежде предпочитает:

- Растянутая тельняшка (заляпанная машинным маслом или пятнами от борща).

- Стёганый жилет (с бесчисленными карманами, в которых вечно что-то звенит).

- Брюки «хаки» (заправлены в берцы или болтаются поверх тапок).

- На шее — медный крестик и гильза от патрона (на память).

Характер:

- Говорит мало, но метко. Чаще хрипит, кашляет и матерится, чем ведёт диалог.

- Смех — хриплый, с одышкой, будто вот-вот задохнётся, но ему плевать.

- Курит — папиросы «Беломор» или самокрутки с махоркой если злой (запах такой, что даже Гена морщится). Если у него хорошее настроение курит сигареты, чтобы никого из близких не раздражать.

- Алкоголь — водка (дешёвая, но «чтоб не палёная»), пиво, закуска — солёный огурец прямо из банки, чёрный хлеб с салом.

- Прошлое — участник первой чеченской, потом работал водилой в гараже особого назначения, потом хакерство за что получил прозвище «Михалыч», потом «да похуй, главное — чтоб пенсия шла».

- Жизненная философия: «Жизнь — говно, но если не ныть, то и в говне можно копошиться с удовольствием».

Особые приметы:

- Шрам от осколка на левом плече (любит показывать, когда пьяный).

- Прихрамывает на правую ногу (то ли от ранения, то ли от артроза — не признаётся сволочь).

- В кармане всегда носит складной нож («на всякий случай») и фото любимой жены.

Отношение к Гене:

Сначала хотел пристрелить, когда в первый раз увидел: «Ты чё за херня зелёная?», но потом разобрался, что «этот крокодил хоть и мутант, но за базар отвечает».

Теперь они иногда с Геной:

- Пьют водку (Гене не хватает, но он ценит жест).

- Курят в гараже странную херню. Михалыч учит Гену «правильному» русскому мату.

- Чинят старый «УАЗик». Михалыч уверен, что Гена — «нормальный мужик, просто инопланетный».

Главная фраза:

«Ну и хер с ним. Давай по второй» (применяется ко всему: от апокалипсиса до неисправного двигателя).

В итоге:

Михалыч — это тот человек, который выживет и в Чечне, и в ядерной войне, и в космосе (если Гена его туда возьмёт). Его просто так не убьёшь — он слишком упрямый, слишком злой на жизнь и слишком привык, что «всё — говно, но надо терпеть».

Я медленно повернулся к Гене. Посмотрел с таким удивлением на него. Он развел руки и сказал:

— Ну что ты смотришь на меня? Как кот на валерьянку. А как ты Петя хотел? — повернулся ко мне спиной поднял руку в верх и прокричал — Слава ВДВ!

Корабль притих, будто затаив дыхание. Датчики еще мигали, но уже не так истерично — просто тихие красные точки в полумраке кабины. Снаружи шелестел лес, ветер гулял между деревьями, и где-то далеко кричала сова.

— Ну что, ждём? — Гена развалился в кресле, закинув ноги на панель управления.

Я молча кивнул, глядя на экран. Там, среди зелёных точек леса, одна медленно двигалась к нам. Михалыч.

— А он точно один? — спросил я.

— Если бы не один, терминал бы уже орал, — Гена зевнул, обнажив ряд острых зубов. — Да и кто с ним пойдёт? Его же все считают блаженным после тех его «пророчеств» про Архонов.

Я вздохнул. Михалыч действительно первым начал говорить о вторжении, когда все ещё думали, что это учения или кибератака. Его, естественно, списали на паранойю и спиртное.

Внезапно терминал пискнул:

«Объект приближается. Дистанция — 50 метров.»

Гена лениво потянулся к кнопке и открыл внешний динамик.

— Эй, старик, не заплутай! Мы тут!

Из темноты донёсся хриплый голос:

— Да идите вы на хер! Я и так по кустам полчаса шарюсь, штаны уже протёр до дыр! Такие между прочим хрен достанешь уже!

Мы переглянулись и засмеялись.

— Ну всё, точно наш, — не переставая смеяться ответил Гена.

Через минуту в проёме шлюза возникла массивная фигура. Михалыч стоял, отдуваясь, одной рукой опираясь на край, другой сжимая потрёпанный пакет.

— Ну и дерьмо, — проворчал он, оглядывая корабль. — Какая-то летающая консервная банка от тушенки.

— Рад тебя видеть, — я ухмыльнулся.

— Ага, особенно тут, в трёх херах от цивилизации, — он швырнул пакет в мои руки. — Держи, пока не разбил.

Я заглянул внутрь — бутылка «Столичной» и банка с огурцами.

— Оптимист, — Гена одобрительно кивнул. — Уже знает, что без этого никак.

Михалыч прошёл внутрь, тяжело опустился на сиденье и достал пачку «Беломора».

— Ну, — он чиркнул зажигалкой, — кто-то мне объяснит, почему вы тут, как два дачника после набега пионеров, или будем сразу пить?

— Второе, — Гена протянул руку за бутылкой.

— Точно, — я вздохнул.

Михалыч хмыкнул, достал из кармана несколько пластиковых стаканов. Налил (Гене — в специальную металлическую кружку, потому что его слюна разъедала стекло) и поднял свою.

— Ну, за что?

— За то, чтобы завтра не было хуже, чем вчера, — сказал Гена.

— О как, хорошо сказал зеленый, — Михалыч скривился. — Ну ладно, давай.

Мы выпили. Я достал огурец из банки. Огурец хрустнул, как взвод затворов.

— Так, — Михалыч вытер рот рукавом. — Теперь рассказывайте, чё за херня происходит. И почему у Пети глаза светятся, как у кота от валерьянки?

Мы с Геной рассмеялись. Михалыч смутился и выразительно посмотрела на нас.

— Михалыч, перед твоим приходом так и сказал про Петю. — ответил Гена.

Я потрогал свой имплант — он слабо пульсировал. И это доставало мне дискомфорт.

— Это долгая история… — продолжил Гена.

— У меня, — Михалыч достал вторую бутылку из кармана, — времени до пенсии хватит!

Гена рассмеялся.

— Ты точно нам подходишь.

— Надеюсь не как еда... — рассмеялся Михалыч.

Имплант в моём виске снова засмеялся. Михалыч прищурился, глядя на меня.

— Эту штуковину мне тоже придётся починить?

— Ты разбираешься в инопланетных имплантах? — ухмыльнулся Гена.

— Всё, что пищит, гремит и светится — по сути одно и то же, — Михалыч достал из жилета отвёртку и ткнул в мою сторону. — Давай сюда, посмотрим.

Я инстинктивно отпрянул.

— Не надо! Оно... живое.

— О, как, — Михалыч медленно опустил инструмент.

— То есть у тебя в башке сейчас сидит какая-то космическая мразь?

— Не совсем, — Гена потянулся к панели управления, вызвав голограмму. — Это Архонский имплант. Но Петя... как умудрился его модифицировать.

Отрывок из 8 Главы "Путешествие к истоку. Планета тюрьма Книга 1". 

Таким видит Михалыча ИИ. Он согласен и предлагает всем махнуть по одной перед сном. :)