О болотных нашептываниях

Вдруг. Краем глаза она уловила некое движение. Видать, очередная жаба. Грузное тельце плюхнулось с листа кувшинки в воду, создав множество брызг, Злата невольно посмотрела и вскрикнула. Прямо из-под воды смотрел на нее труп, червями да рыбами поеденный. Пристально, внимательно. Свет на шеломе и кольчуге играл разноцветными бликами.

— Ну-ка стоять! — Кощег обхватил ее за плечи. — Что? Опять подействовали болотные нашептывания?

— Какие еще нашептывания? Я не слышала ничего, — возразила Злата и снова вскрикнула, потому что труп пошевелился.

Сначала всплыл, затем, не сгибая коленей и пояса, поднялся с надсадным скрипом, невольно вызвав мысли о граблях. Вот так же Ярка-косой сын купца Борзого шел-шел, не заметил и как получил древком в лоб. Все конюшие работники над ним что гуси гоготали. Но Злате точно не до смеха сейчас сделалось.

Взвизгнула сталь, воздух рассекая, а вместе с ним и тело мертвеца надвое. Тотчас тишина упала на Злату, аж в ушах загудело. Зато и с мыслей окончательно спала пелена. Казалось шла она, как в забытьи.

— Очнулась-таки, душа-девица? — спросил Кощег и усмехнулся. — На этот раз окончательно?

Злата хватанула ртом мерзкий провонявший тиной воздух и закашлялась.

— Нашла кого слушать.

— Но я не слушала… — потрясенно повторила она.

— Не слушала да не слышала бы, не поддалась, — сказал Кощег, отступая от нее и продолжая путь. Веревка натянулась. Злата пошла следом покорно, ощущая себя буренкой на привязи и оттого злясь еще сильнее: и на него, и на себя. — Слишком легко было бы. Звуками только самая слабая нечисть пользуется. Она же и человечков прибирает наиглупейших и наивных сверх всякой меры. Особенно любит голосами детскими из-за границы звать, молить помочь, плакаться, что нога болит, до дому не дойти. Но это нечисть хоть чуть разумная. Та, которая кровожадная да тупая, просто орет младенцем и ждет, когда у прохожего или проезжего жалость возьмет верх над разумом.

— Я точно не…

— Конечно! — перебил ее Кощег. — Слабую нечисть здесь давно сожрали местные обитатели. И почти разумную, способную с людьми разговоры разговаривать, тоже не пощадили. Остались лишь самые сильные, умелые исподволь в мысли проникать. Человеку ведь всяко сложнее распознать чужие голоса, если те уже в голове у него нашептывают. Сложнее противиться.

— Да уж, — Злата потерла лоб. — Тебе самому как удается бороться?

Кощег самодовольно усмехнулся.

— Привык, только и всего.

«Раз он смог, то и я привыкну», — подумала Злата и вздрогнула.

— Да что ж ты, как дите малое! — не выдержал Кощег. — Теперь всю дорогу станешь трястись от страха и в самой себе сомневаться?

— Послушай…

— Да успокойся ты! — прикрикнул он. — Разум одурманить лишь раз у нечисти выходит. Если человек сумел выжить после такого, а тем паче путы мысленные сбросить самостоятельно, впредь ни в жизнь не поддастся. Вот и весь сказ.

(с) https://author.today/work/442328