Зомби-апокалипсис в российской тюрьме

В полседьмого на этаже одна за другой загремели двери: сидельцев выгоняли в коридор, один из конвоиров заходил в камеру, стучал деревянной кувалдой по оконной решётке и по стенам, заглядывал под шконки, сбрасывал на пол пару матрасов, распахивал шкафчик, вытряхивал содержимое одного-двух баулов на выбор и выходил. Утреннему осмотру не придавали серьёзного значения: конвойные знали, что зеки успели надёжно попрятать все «запреты». Добычей утренних осмотров становился самодельный кипятильник из обрывка провода, бритвенных лезвий и спичек, или моток верёвки, сплетённой из ниток, добытых из свитера и мешка из-под сахара — «дорога» для нелегальной арестантской почты.

Позёвывая, Виктор, Славян и пожилой бомж вышли в коридор — «на продол», как говорили в этих кругах. Молодой «крадунец» Боря лежал неподвижно, с головой укрытый одеялом.

— А четвёртый где? Ему особое приглашение? — спросил немолодой капитан с залысинами над морщинистым лбом.

— Не знаю, с утра не вставал, — постным голосом отозвался Виктор.

Капитан зашёл в камеру и сдёрнул одеяло с Бори.

В следующий момент он вылетел «на продол» с матерным воплем.

— Сука! Тварь! — отдельные человеческие слова прорывались сквозь нескончаемый поток матерщины, как сквозь помехи при радиосвязи. — В моё дежурство, козлина, зарезался! — Капитан схватил рацию. — В сто шестой труп! Носилки и усиление сюда!

— На пол! Все трое на пол! — рявкнул другой конвойный, замахиваясь деревянной кувалдой. — Не дёргаться!

— В чём дело, старшой? — сощурился Славян.

— На пол, уроды, башку раскрою! — заорал конвойный.

Трое арестантов полегли на пол: от обозлённых конвойных можно было ожидать всего.

Гремели железные ступени лестницы — к сто шестой бежало «усиление» и двое зеков из хозбригады с носилками. В соседних камерах колотили в дверь и орали, спрашивая, что произошло. Продольный грохнул кувалдой в ближайшую дверь и попросил заткнуться.

Носильщики в тёмно-серых робах переложили на носилки тело с торчащим из окровавленной кофты заточенным черенком ложки.

— Шевелись! — покрикивал капитан. — Может, ещё живой! Врач где? Где врач? — рыкнул он в рацию

— Счас будет, — проквакала рация.

— Выносите! Этих троих в браслеты!

Прибывшее усиление с усердием, точно на состязании на первенство УФСИН, завернуло лежащим на полу узникам руки за спины и скрепило их запястья наручниками.

— На допросе, уроды, костями срать будете, — не унимался капитан.

— Старшой, эт-та… — промычал не на шутку напуганный бомж. — Он, по ходу, наложил себе на руки…

— И кончил с собой, — постным голосом проговорил Славян.

Виктор подавил неуместный смешок.

Капитан наклонился к молодому бандиту:

— По ходу, ты его и грохнул, а?

Хозбригадные тем временем протопали с носилками в коридор. В этот момент лежащее на них «тело» потянулось и поднялось, как гоголевская панночка в гробу. Прямо с торчащей из груди заточкой.

От неожиданности зеки выронили носилки; «тело» упало и с проклятиями поднялось... ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ