Владимир #Новиков. Роман с языком

#опрочитанном 

Вот так и хочется побольше переснять страниц или побольше загнать в цитаты! 

Это - роман филолога, написанный, может быть, даже больше для писателей, чем для филологов. И, конечно, для всех увлекающихся изучением русской речи. Кстати, и пугающее слово "дискурс" в переводе с французского означает "речь". 

Герой - Андрей - трудится именно на ниве русского языка. Поэтому есть ближе к последней трети основного романа и филологические выкладки. И к роману прилагается ещё отдельная часть (или отдельная книга?) "Сорок два свидания с русским языком". О ней поговорим отдельно - это, скорее, публицистика. 

Подача первой части самая, что ни на есть, художественная. Герой - не самый мужественный, не самый мажорный, не самый умный, да и вообще - не самый. В аннотации о нем пишут почти как о бабнике. Тоже - не самый. Он не гордится победами над женщинами, не коллекционирует их, регулярно женится и действительно раскаивается в своих проступках тогда, когда отношения рухнули. Нигде нет нытья или обвинения кого-то в своих проблемах. И женщины, его жены, все неординарные - с его слов. Себя он преподносит как самого обычного мужчину, не бог весть какой подарок для женщины. Он довольно требователен к себе и своему прошлому. 

Есть довольно непривычное для нашей литературы обращение к читательнице - как бы частично повествование от второго лица. Это будто бы "оправдывает" размышления о разном. А иначе получилась бы рефлексия. Тоже сейчас принято, но книга вышла в 2007, тогда так не эксплуатировали эту тему. 

Об общении:

"Мир сыров - естественная метафора мира людей. В России мы не умеем пробовать друг друга на язык, дегустировать чувствительно и осознанно наслаждаться общением, оставлять свободную перспективу возможного, но необязательного повтора. У нас сразу - сближение, короткая нога, полночные возлияния и излияния, а потом уже не перейдешь на "вы", на сдержанное знакомство - остаётся приписать друг другу (теперь уже - враг врагу) все смертные грехи и расплеваться самым бездарным образом вплоть до невозможности поздороваться на улице. А на самом деле мы просто пресытились, переели друг друга до тошноты".

Никогда не замечали? А на юге России это особенно заметно. Там не умеют вполсилы, там все люто - и ненависть, и любовь. 

О массовой культуре:

"Меня внутренний мир совершенно не интересует, поскольку любой детектив для меня - скука смертная. Но психотерапевтическую полезность такого чтива не отрицаю: пусть люди лучше читают об убийствах, чем их совершают. Пусть лучше они страстно следят за сюжетами мыльных опер, чем с той же агрессивной страстностью ссорят своих детей с их супругами. Сюжеты масс культа - слив избыточной энергии для недобрых и / или глупых людей, а их всегда больше, чем добрых и умных".  

И рады бы забыть о буме мыльных сериалов в 1990-х по ТВ. Да все помнят что-то - "Рабыню Изауру", откуда у нас прижилось, например, название дачи - фазенда. Или "Санта-Барбара", - это вообще символ запутанных страстей и родственных связей. Или "Богатые тоже плачут", которые долго были у всех на слуху и даже подняли волну анекдотов. 

А "сериалы" надолго стали ругательным словом. Никто не сознавался, что смотрит это... не искусство. Но рейтинги-то сериалов зашкаливали. 

О страданиях:

"Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать", - конструкция личная, релевантная только в первом лице единственного числа. Мысли и страдай сколько угодно, но никому другому ни мыслей, ни тем более страданий не смей навязывать".

Русская классика вся о страданиях. Более того, если у тебя в книге все не страдают, да ещё и не все умерли к финалу - без шансов, не быть тебе классиком. И роман у тебя... Ну, так себе. 

Плюс ко всему, и по жизни положено страдать. Тогда тебя все будут жалеть. 

Есть находки и о языке.

"Язык многое может, многое хранит в себе, но делиться всем этим он начинает с нами только когда мы предлагаем ему нечто равноценное и равносильное: новые логические построения; свежие, не захватанные словами эмоции; новые факты, которые еще только предстоит назвать и обозначить, подробности и оттенки, до которых язык ещё не добирался. Язык дан нам как орган речи и вкуса, но и сам он постоянно пробует нас на вкус: чем мы можем быть ему интересны, что мы можем ему предложить?"

Это - призыв уважать и думать, используя язык, искать закономерности. Сам герой предложил, как минимум, три новых слова: междунамие, театроны и дейность. А ещё...

"Есть части речи, есть частицы - всякие там школьные "бы", "ли", "же". А я вот обнаружил ещё своего рода дискурсивные макрочастицы, которые характеризуют говорящего больше и точнее, чем все его рассуждансы. Есть, например, частицы лжи, типичнейшая из них - "я никогда не". Достаточно зафиксировать в речи субъекта одну такую последовательность, чтобы догадаться: привирает человек. Частиц истины, к сожалению, нет, зато есть частицы смелости - "даже если". Стоит ее ввести в свои тревожные раздумья или эмоции - и мелкого страха как не бывало".

Чуть больше творческого подхода. Никто же не мешает обдумывать и пробовать словотворчество, например. Но правила надо изучать постоянно, нужно очень хорошо их знать ДО того, как внедрять что-то новое. 

Несколько лет назад, когда я восстанавливала свой английский, мне преподаватель говорила: 

- Вы заставляете придумывать правила, которых в языке нет!

Но ведь в том и штука, чтобы понимать устройство и правила родного языка, а не зазубривать учебник. Через язык очень подробно изучается культурный контекст нашего времени... Было бы желание его исследовать. 

А вот выводы уже в конце жизни героя:

"Жизнь не искусство, и в ней реализм стоит выше всех других точек зрения".  

Он не претендует на оригинальность и даже на лавры философа. Всего лишь формулирует самое ценное - пропущенные через себя опыт и эмоции. И он честен перед собой и невидимой собеседницей. 

"Оригинальную философию способны создавать очень немногие, заниматься же философствованием, изобретать очередной велосипед позволительно всякому. Тем более, что по своей единственной жизни можно проехать только на велосипеде собственного изобретения".

Ответили ли герою на это - мы не знаем. Возможно, для героя это не так важно мнение собеседницы, как исповедоваться... А может, слишком важно, чтобы озвучить всему миру. А может, вокруг него продолжает быть много собеседниц, и каждый ответ значим для героя...

 #яписатель