Как сбежать из тюрьмы при помощи поцелуя

Говорят, нынче праздник, надо всем целоваться.

Элли Флорес вот говорит: https://author.today/post/670817?c=33693251&th=33693251

А я работала и всё пропустила)

Почти как мои герои из сравнительно недавнего отрывка:

Теперь он хорошо её рассмотрел.

 Старше Фран – но похожа, очень похожа.

 Она прошла через луч, и красное платье вспыхнуло так, что ударило по глазам.

- Ты очень нарядный призрак, - сказал он, отчётливо вспоминая последний оскал старой ведьмы в приюте Девы Амерто, - и очень похорошела со дня нашей прошлой встречи. Сразу и не признать ровесницу Эмергисы.

- Дамская боевая оснастка – забавная штука, - улыбается она в ответ, - однако, мне нужно вспомнить, как такое носить. Веришь ли, переодеться нам ничего не стоит. Сделать тебя молодым и красивым – там, куда я тебя заберу?

- Вот так новость. Ты теперь ангел смерти?

- Не надейся, старик. Нет там у нас ангелов, и не было никогда. Пару жизней назад я считала иначе – и совершенно напрасно.

- Зовёшь меня в Место-которого-нет? – догадался отец Берад, - Но зачем?

 Она словно даже смутилась.

- Ну, одной мне неловко. Я иду посмотреть на то, что было мне дорого – и что теперь предаю. Да поможет мне в этом Наар, госпожа вероломных. Нынче я вроде как мать – и должна послужить примером. Потому что малышке тоже трудно пройти через это одной.

- Ты раскаялась?

- Можно сказать и так, дорогой исповедник. Каяться мне до скончания века – но это потом, не теперь. Времени на всё – пока не зарыли Рэя Одвига, дальше будет поздно. Да и ты тут протянешь недолго. Поэтому поспешим. Найдём тебе тихий приют в тылу у врага.

- Я-то в призраки не стремлюсь. Или ты предлагаешь забрать меня в царство демонов во плоти?

- Это сложно. Разве стоит цепляться за это старое тело? Ему от силы пара недель осталась.

- Так уж вышло, что я к нему привязался. И ещё – мне нужно доставить письмо одному человеку. Не призрачное, настоящее. Это очень и очень важно.

 Саад некоторое время изучала его, склонив прелестную голову на гладкой девичьей шее.

- Тогда тебе повезло. Ни раньше, ни позже – но нынешняя луна позволит рискнуть. Лучше тебе не знать, какой это тяжкий труд – но, если  всё сложится, будешь первым, кому удалось провернуть этот номер. Однако отсюда дорога идёт в одни лишь владения Князя. Как потом отыскать твоего адресата – подумаем позже.

 Не такими уж и бесплотными оказались её руки, когда она подхватила с пола кувшин, опустилась рядом на колени и поднесла отцу Бераду напиться.

 Он думал, что кувшин давно пуст – но, возможно, тюремщицы всё же навещали его, пока он лежал в беспамятстве. Влага, смочившая губы, была чистой и ледяною, как родниковая струя – и с каждым глотком возвращала немного жизни.

 Вместе с жизнью возвращалась и боль. Вновь защемило сердце, заныли язвы на ногах, заломило от холода кости. От нарастающей лихорадки пустились в пляс последние зубы, судороги крутили мышцы, словно простыни – руки прачек.

 Некоторое время Саад просто смотрела.

 Потом положила ему на лоб узкую тёплую ладонь. Слишком тёплую и нежную для мёртвой колдуньи.

- Тише, - шепнула она, - потерпи, скоро всё пройдёт.

Но делалось только хуже.

Вот уже его тело била такая крупная дрожь, что только рука Саад прижимала его голову к полу, удерживая от ударов.

 Потом он услышал свой крик – и вторая рука зажала ему рот.

 Он стал беспомощным, как младенец - и ничего не мог поделать, кроме того, чтобы впасть в отчаяние. И тогда, когда он достиг самого глубокого дна собственного ничтожества – всё внезапно закончилось.

 Он лежал, беспомощный, как младенец – всё его тело превратилось в сонный молчаливый свёрток, полный неясных предчувствий. Под пропотевшей одеждой и липкой кожей больше ничего не болело – лишь иногда пробегали волны словно бы лёгкого покалывания, едва заметной приятной щекотки, с которой прибывали телесные силы.

- Вот так, - сказал над ним женский голос, - теперь хорошо. Теперь ты почти готов преподнести сюрприз сестре Эмергисе. Пусть её поломает голову, куда делась птичка из каменной клетки.

Он хотел взглянуть на свои руки – так, как любил их рассматривать в детстве, находясь на границе дремоты и пробуждения (в зеркала он и взрослым смотрелся нечасто и о переменах в своём внешнем облике привык судить именно так) – но не смог их поднять.

 Потому что гостья успела усесться верхом и теперь расправляла, разглаживала его отросшую бороду и спутанные пряди волос.

- Знаешь, это ужасно странно, - вслух размышляла она, - то, что надобно сделать дальше. Скажи мне, святой отец – приходилось тебе когда-нибудь целоваться с женщиной? Впрочем, мать-то должна была тебя целовать. Видишь ли, в те края, куда мы с тобой собрались, открывает дорогу одна лишь любовная страсть. Поцелуй – тоже жертва Эмору, стражу Места-которого-нет. Есть, конечно, ещё вариант – жертвовать самому Ангромади – но для таких вещей мы с тобой слабаки. Если подумать, это довольно смешно - но я никогда никого не касалась губами. По крайней мере – так, чтобы помнить. Ченан такое проделывал, да – но я за него не в ответе.

У Берада словно вся кровь закипела в жилах, бросилась ему в лицо. Новая, молодая кровь.

- Что, – начал он говорить - и не смог продолжить, перехватило дыхание.

- Что я творю? – шептала она, наклоняясь всё ниже к его лицу, - мне и самой страшно хотелось бы знать. Ну, вот.