Злобный автор — несчастные герои ФМ

Просто невозможно пройти мимо подобного флешмоба. Особенно, когда злобный автор это ты сам.

Жасминовый дракончик тут объявил флешмоб обломов, ну и я, конечно, бегу присоединиться.

Отрывок из романа в процессе "А в пятак?" Агентство услуг метаморфа О стенепи облома можете судить сами:

Я снова потянулась к его губам, и Боэсхий снова остановился, спуская меня с рук. Его клыки царапали, но не до крови. Мы задыхались, обнимались и не могли нацеловаться. Я и не заметила, как мы подошли к кладбищу.

– У тебя губы теплеют, – заметила изменившимся, охрипшим голосом.

Голова кружилась.

– Я не удержался, – покаялся вампир между поцелуями (он покрывал ими моё ушко, шею), задержался над ярёмной веной, застыл, чуть отстранился и пьяно посмотрел на меня. – Тот, которого ты называла Русланом… У него резус-нулевой… Очень редкая кровь. На миллионы лишь один носитель…

– Ты его убил? – с надеждой поинтересовалась я.

Боэсхий помотал головой и вернулся к поцелуям, буквально втиснув меня в кирпичный столбик ворот. Я охнула, чувствуя, что, против моего предубеждения, у вампиров вполне себе может быть и десять минут второго, а не только полшестого.

Его губы, действительно потеплевшие, замерли на моей ключице.

– Простите, – прохрипел кровосос, – я был груб…

– … и развратен. Но мне всё ещё недостаточно ни грубости, ни разврата.

Он коротко выдохнул, расстегнул камзол и спустился губами к моему соску, осторожно взял его, коснулся языком, чуть прикусив клыками. Я застонала и запустила пальцы в длинные тёмные волосы, выгибаясь навстречу. А потом оперлась ладонями о его плечи и, подпрыгнув, обвила пояс ногами.

Жжение метки становилось почти нестерпимым. Вот зараза!

Небеса, или кто там заведует этой хренью, я не хочу дракона, я хочу вампира! Дикого! Единственного. Моего.

И я, наклонившись, укусила его за нижнюю губу. Крепко. Потянула на себя, вбирая и лаская языком. Моё! Только моё. Совсем рядом увидела округлившиеся чёрные глаза обалдевшего вампира, которого укусил человек. Улыбнулась и выпустила.

Боэсхий оглянулся, подхватил меня под попу (его ладони сжали мои ягодицы), и мы моментально оказались у одного из входов в замок. Не того, которым обычно пользовались мы с Хойром. Вампир спиной открыл дверь, повернулся и втиснул меня в стену холла. Я откинула голову, застонав от нетерпения, вытянула руки вверх, чтобы мужчине было удобнее меня ласкать. Адреналин от естественного для живого существа страха перед вампиром мешался в моей крови с эндорфинами, только усиливая их и превращая кровь в гремучий коктейль.

Бося, совершенно одурев, зарычал, впился губами в мою шею в том месте, где билась жилка, коснулся кожи острыми клыками и замер, вжимая меня в стену.

– Ну же, – прохрипела я, ёрзая, – сделай меня счастливой и можешь хоть всё выпить…

– Добрый ночер, господа, – раздался изумлённый возглас откуда-то сбоку. – Братец, а Лайси в курсе вашей страсти?

Я оглянулась. На лестнице стоял Цесарий, чтоб его!

– Твоё какое дело? – грубо рыкнул Бося, но всё же отстранился от меня.

На щеках моего вампира отчётливо проступили желваки, глаза засветились алым светом, а клыки… Ух ты ж! Они стали размером едва ли не с палец.

– Да так, – холодно отозвалось досадное виде́ние.

– Цесарио, сделать милость, сгинь, – прошипела я.

И сама подивилась своей вежливости. Видимо, переопылилась с кровососиком.

– Доброй ночи, Аглая Найдёновна, – холодно поздоровался тот, узнав меня. – Я бы сгинул, но у нас тут дело намечалось с вашим…

Он запнулся. Я встала на ноги, застегнула пуговицы и покосилась на лицо «моего …». Оно было бледно и сумрачно. Ну же, Бося, давай, прогони назойливого призрака. Этому вашему «делу» уже лет триста повторов.

– Цесарио, – как-то очень отстранённо заметил мой вампир, – я буду очень признателен тебе, если ты оставишь нас с Аглаей Найдёновной. Позже мы с тобой всё обсудим наедине.

М-да. Надо будет потом обучить Босю более кратко излагать свои мысли. Например: «иди в пень» – вполне интеллигентно звучит.

– А если нет?

Цесарио спустился, упёр руку в бок и насмешливо наклонил голову. И был сметён шквалом внезапного гнева: чёрный вихрь мелькнул в моих глазах, и вот уже младший вжат старшим в стену, клыки Боэсхия вновь удлинились и замерли над шеей настырного приведения, а кулаки подняли мундир, раздирая ворот когтями. Однако Цесарио, кажется, не удивился внезапному преображению брата.

– А как же Лайси, Боэсхий? – прохрипел зло. – Я-то уйду, это всё же твой замок. А о ней ты подумал? Или тебе безразлично?

– Любо-о-овь! Зачем ты мучаешь меня, как зве-е-ерь… – донеслось до нас откуда-то из коридора.

Боэсхий резко отпустил брата и отстранился. Оглянулся на меня. По виску его стекала, поблёскивая, тоненькая струйка пота. Алый огонь в глазах потух.

– Аглая Найдёновна, – глухо произнёс мой вампир, – могу ли я попросить вас вернуться к вашим друзьям?

Что?!

– Безусловно, Боэсхий Назгулович, можете. Доброй ночи.

Ну вот, мой долг исполнен, и я пошла писать несчастную 41-ю главу, которая артачится не хуже того самого сатира...