А также их родители

— Глеб?
— Да, Марина?
— По нашему дому ходит живой человек, которого раньше не было.
— Да, Марина.

Время от времени нам приходится это констатировать. Писать об Артём Глебыче так, как раньше, уже не получается, потому что теперь он ходит, разговаривает и приходится задавать ему вопросы, а потом ещё и слушать ответы. Это возмутительно, когда ты сам сделал того, кого потом приходится слушаться.

Ещё он человек дела — в дедушку, похоже. Марина заикнулась, что пора бы опустить площадку на деревянной «башне помощника», а Тёма немедля куда-то ушёл. Из коридора раздались тянущие скрипы, шлепки, кряхтение, шуршание, глухой удар, снова кряхтение — и Артём Глебыч вернулся обратно в кухню с инструментами в руках. И немедленно открутил на башне один винт.

Вечером того же дня, поняв, что Марина собирается уходить, Тёма вдохновился и стал размахивать передо мной руками: «Когда мама уйдёт на тренировку, мы с тобой построим высооооокую башню! Я уже начал, вот. Здесь на первом этаже магазин, на втором этаже поликлиника. И там доктор, а в ящике у него... стетоскоп».

Он где-то выучил слово стетоскоп. Или... А, это ж мы сами. И ещё учили отличать стетоскоп от фонендоскопа. Интересно, он запомнил, в чем отличие? Потому что я — нет.

Не помню, говорил ли я — я кажется уже вообще ничего не помню — что в садик мы ходим всего полгода, а ощущение, будто я там был уже тысячу раз. А по утрам вставал две тысячи раз.

С другой стороны, очень люблю время, когда Марина будит Артём Глебыча, уходит с ним на кухню и закрывает дверь в спальню, а у меня есть ещё час до выхода в сад. И сон в этот час воспринимается как сон ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

Ещё на днях в садике наконец случился небольшой скандал — кто-то рассказал одной из мам, что на прогулке воспитательница грубо стащила ее ребенка со снеговой кучи и волокла за собой по дорожке вокруг сада. Успели снять даже кусочек видео — воспитательница меланхолично ведёт за левую руку девочку, а правой за воротник ведёт мальчика и он неопределенно мотыляется. Степень грубости определить сложно, но из сада эта семья уже уходит. Я с трудом могу себе представить, как это всё сложно — вот ребенок ходил в сад, а теперь надо искать другой, и там новые дети, и воспитатели, и вся эта канитель заново и аааа. И ещё эти люди в чате! В чате группы кто-то поддерживает уходящих, кто-то наоборот предлагает выгородить воспитательницу перед заведующей, уже дошло до сообщений, начинающихся с «да вы вообще...!».

Я как член родительского комитета... ничего не делаю. Считаю, всем давно пора как следует посраться, всё-таки полгода в чате была тишина и благоденствие — люди были уже на пределе.