БОЙ ПОНЕВОЛЕ

   - Я не хотел драться.

Верховный Сёгун потерял власть, все дайме сразу подняли головы. Началась война между кланами. Императору совершенно нет до этого дела – страна в разрухе. Появилось много бродячих, никому не нужных самураев. Начались грабежи и разбои.

Мой Сёгун оставил несколько опытных и проверенных воинов, остальных отправил домой. Я просто шёл к семье, когда выскочили они, эти кисама. Что бы показать свои благие намерения, мне пришлось бросить сето и катану на землю,  если посчитаете позором - сделаю харакири.

Я просто смотрел на их предводителя, он старался убедить в том, что он достойный воин. Не вижу ничего достойного, когда один машет мечом перед безоружным, остальные стоят готовые к бою.

Дайме поместья встал, подошёл вплотную к обвиняемому. Перед ним стоял красивый молодой воин, без намёка на страх в неприятных тигриных глазах. Дерзость проявлялась во всём, манера стоять, осанка, зачёсанная к затылку богатая грива.

   - Почему волос лежит не так как того требует кодекс.

   - Я рёнин, Сёгун отстранил от дел, значит, я не могу называться воином.

Дайме сел на подушки у чайного столика, показал глазами на место перед собой. Самурай игнорировал приглашение, с достоинством продолжал стоять посреди комнаты. За спиной послышался шорох, слуги решили выполнить волю сюзерена. Лёгким движением головы, дайме остановил своих подчиненных. Противостояние одного против двенадцати, из которых десять,  убиты, говорило о многом. Ему он нравился - это воин:

   - Хорошо, рассказывай.

   - Я не хотел убивать.

Началась гроза, поднялся ветер, в воздух взвились остатки опавшей листвы. Предводитель прошёл вокруг того места где стоял я, искал удобную позицию. Его не смутило то, что я стоял без доспехов и не собирался нападать. Он ударил мне в пах, я сместился в сторону, пропустил выпад и поймал его на мизинец левой руки. Палец полностью погрузился в ноздрю. Там, в глубине согнулся и лёгким движением поставил кисама на колени. Я не стал разгибать палец, вынул его так, вместе с носом. Он схватился за лицо и упал на спину, я забрал меч и воткнул ему под ключицу, вдоль шеи. Толпа обнажила оружие, окружила со всех сторон, попытались отомстить за своего вожака. Они боялись смотреть мне в глаза, с опущенной головой кидались в атаку. Я не трогал их, просто направлял движения тел и рук с оружием. Они убивали себя сами, они сами виноваты в том, что их зарубили. 

Дайме поднял руку, слуги замерли в ожидании:

   - Верните ему сето и катану.

Двое слуг убежали за бамбуковую перегородку, на расшитых подушках вынесли оружие. Не поднимая головы, на вытянутых руках, подали воину его снаряжение. Он обернул пояс вокруг себя, приладил вдоль бедра короткий меч, катану, сунул в петлю за правым плечом. Перед тем как выйти, посмотрел в глаза дайме:

   - Я не виновен? Могу идти?

Сюзерен повел плечами, от неприятного тигриного взгляда по спине бежали мурашки, по переносице потёк пот. Он сделал небольшой глоток чая:

   - Я хочу взять тебя к себе на службу, - предложил он, стараясь не отвести глаз.

   - Моя жизнь и честь принадлежат Сёгуну.

   - Но он лишился власти.

   - Это ненадолго.

Воин с достоинством вышел, слуги учтиво открыли двери, выпуская во двор. С улицы, в распахнутые ворота въезжала повозка. Под пологом из рисовой соломы лежало оружие поверженных, следом шла парочка связанных самураев. Впереди их ждал обряд сэппуку.