Встреча в суперпозиции (невозможный и возможный пейринг - 4)

Он — анархия квантового тела.

Она — порядок книжной вселенной.

Он — всегда за гранью. Не живой. Не мёртвый. Не здесь. Не там.

Она — всегда там, где должна быть.

Он — нацист со свастикой на нарукавной повязке.

Она — первый кандидат в жертвы у сторонников чистоты крови.

Он — не просто наглый легкомысленный кот. Не просто и мальчик, и девочка, пока не заглянешь в его короткие штанишки. Он — идея, завёрнутая в тело. Он существует, пока не смотришь. И исчезает, когда поверишь. Он был везде и нигде, но никогда не был понят. 

Она — всегда здесь. В списке. В списке предметов. В списке задач. В списке достижений. В списке побед. Не просто умная. Правильная. С ответами на все заданные и незаданные вопросы. Та, кто должна держать всё в порядке, словно иначе рухнет мир. Но внутри неё — хаос. Который она давно перестала показывать.

Он сидел на одном из шкафов в библиотеке.
Она почувствовала странное искажение в воздухе, как будто кто-то одновременно шептал и молчал.
Он читал... вверх ногами. Книгу, которую ещё не успели напечатать.

— Ты не отсюда, — говорит она, даже не поднимая головы.
— Я везде. Но только ты заметила, — говорит он с немецким акцентом.
— Потому что ты нарушаешь симметрию пространства.
— А ты нарушаешь порядок, когда смотришь на меня.
— Ты невозможен.
— Но интересен?

Она смотрит. В её глазах загорается интерес.

— Ты не волшебник.
— Нет. Я эксперимент.
— Почему ты здесь?
— Потому что ты — впервые захотела знать, что происходит за пределами формул.
— Хочешь, я попробую тебя доказать?
— А хочешь, я тебя развенчаю, отличница?

Он сидит на столе вверх ногами.

Она переписывает формулы, которые не должна понимать.

Он шепчет: “Ты боишься потерять контроль. Я — не знаю, что это такое. Вместе мы — можем быть уравновешенной случайностью.”

Она смеётся. Первый раз — не потому, что смешно, а потому что страшно. Страшно — чувствовать, что он не требует от неё ничего. Кроме как быть собой. Без списка. Без правильности. Той, которую никогда не отпускали.

А он — не держит.

— Ты исчезнешь?
— Если ты не посмотришь — я всегда буду рядом. Я — жив, пока ты не уверена.
— Ты как неопределённость.
— Ты — как формула, которая всё равно срабатывает, даже если мир вокруг рушится.
— Я не люблю хаос.
— А я — не люблю быть один. Давай сделаем друг друга чуть-чуть менее невозможными.

Она пыталась расчертить его повадки на диаграммах.
Понять, как можно существовать и не существовать одновременно.
Почему его улыбка оставалась в комнате, даже когда он исчезал.
Почему, когда он называл её “милая ведьма логики”, ей хотелось забыть все определения.

— Ты опасен.
— Хуже. Я невозможен.
— Я всё равно не верю в твою реальность.
— Но говоришь со мной. Ждёшь моего возвращения, когда я ухожу. И не пытаешься меня объяснить. Значит, ты теперь тоже часть парадокса.

Она научилась читать в тех же измерениях, что и он. Вела его по реальности за руку, шепча: “Ты больше, чем формула. Я не боюсь открыть твою коробку.”

Он влюбился — первый раз за все свои потенциальные жизни.
А она… разрешила себе хоть раз не знать, чем и как это закончится. Потому что реальность ещё этого не решила.