Ещё два дня в бесплатном доступе
Автор: Ирина Валерина«Ты думала, загробный мир – это ангелы и облака? Заблуждаешься, сестрица. Здесь всё устроено куда интереснее» 
Макошь.
Храм стоял на чёрной базальтовой скале, возвышаясь над рекой, будто клык, торчащий из пасти допотопного чудовища.
Внизу, погружённая во тьму, яростно клокотала река, выбрасывая в воздух обжигающие холодом брызги. Лиля не видела воды, но чувствовала её присутствие: пропитанный полынной горечью ветер облизывал её щёки, оставляя на коже влажный налёт.
Она поднялась по узкой тропе, вырубленной прямо в скале. Каждый шаг отдавался множественным эхом, будто камень, за тысячи лет впитавший в себя звуки бессчётного количества шагов, возвращал их сторицей.
Крыша храма была сплетена из сухих ветвей, пепельно-серых, словно покрытых кружевной паутиной, оставленной исполинским пауком. Они переплетались в причудливые узоры, образуя что-то среднее между шатром и гигантским коконом. При порывах ветра ветви сухо поскрипывали, как старые кости, перемалываемые в жерновах времени.
Лиля остановилась перед входом, ощущая, как холодный пот стекает по спине.
Стены призрачно светились в темноте. Сначала она подумала, что свет пробивается сквозь щели изнутри, но подойдя ближе, увидела, что свечение шло снаружи.
Сплетённые из тончайших корешков Мирового Дуба, стены не просто светились — они словно бы дышали. Ритмично пульсируя, по ним расходились волны зеленоватого свечения, которое то усиливалось, то почти полностью гасло.
Лиля протянула руку, но не осмелилась прикоснуться — казалось, если прислушаться, можно услышать, как под этой потусторонней оболочкой медленно бьётся огромное сердце.
Вдруг часть стены вздрогнула — и сотни светляков сорвались в полёт, пронесясь мимо её лица с тихим гудением, похожим на смешок.
Крылья насекомых оставляли в воздухе мерцающие следы, как будто кто-то рисовал невидимой кистью. Их свет казался более теплым, чем мертвенное свечение храма, но когда несколько жуков сели ей на руку, крошечные лапки оставили на коже ощущение лёгкого ожога.
Лиля осторожно стряхнула их и пошла дальше, стараясь не приближаться к светляковым стенам.
С правой стороны врат сутулилась кряжистая лоза, в которой Лиля узнала глицинию. Сухие лианы плелись по-над воротами, огибая их подобием арки, и спускались по левой стене почти до самой земли.
Лиля замерла у огромных дубовых дверей, почерневших от времени. Вырезанные на них руны мерцали призрачным синеватым цветом. Постучать? Дождаться, пока позовут?
Она заколебалась, подняв руку, но так и не решилась коснуться врат.
— Стучи хоть обстучись, нам оно без разницы, а выбирать всё одно тебе! — раздался скрипучий сварливый голос.
Лиля вздрогнула.
В то же мгновение глициния по правую сторону врат покрылась густой листвой, лианы заупружились живым соком, вспыхнули гроздья тяжёлых сиреневых соцветий. Аромат разлился в воздухе, сладкий, дурманящий. По левую же — сухо затрепетали на ветру побуревшие листья, будто сама осень шелестела в них.
По обе стороны врат появились две старухи, сидящие за самопрялками.
Одна — худая, сгорбленная, с длинными тонкими пальцами, медленно сучила из кудели золотую нить. Её движения были плавными, почти гипнотическими. Умиротворяюще поскрипывала ножная педаль, без устали крутилось колесо. Наматывалась на веретено тонкая, но прочная нить, обещая кому-то долгую и счастливую жизнь. Аромат глицинии плыл над ней сладчайшим облаком, сиреневые цветы мягко сыпались на её седые косы.
— Доля, — подняв голову, негромко представилась она и ласково улыбнулась. У Лили похолодела спина при виде её глаз — фасеточных, как у стрекозы.
— Недоля! — каркнула вторая, коренастая, с грубым землистым лицом. Глаза этой старухи укрывали белёсые бельма. По ним проворно бегал серебристый паучок, суча из брюшка тончайшие нити. Он двигался с пугающей точностью, будто знал каждый миллиметр её кожи. Старухе его активность нисколько не мешала. Как и её сестра, она пряла; в кургузых пальцах змеилась колючая даже на вид чёрная нить.
— А, чтоб тебя! — внезапно вскрикнула Недоля и с силой дёрнула кудель, в которую нанесло сухих листьев. Трескуче оборвалась нить. — Ну, туда тебе и дорога! — Плюнув на пальцы, она потянула из кудели новую нитку. — Одним больше, одним меньше, всё равно не перечесть! Век бы вас всех не видеть!
— Сестрица, твоё желание давно сбылось, — негромко прошелестела Доля. — Теперь мне приходится смотреть за нас двоих, и знаешь, не могу сказать, что мультифокусный взгляд это такое уж большое удовольствие. У меня постоянно кружится голова…
— Ага, ещё заплачь давай, жалистная ты наша! — ядовито обронила Недоля, после чего безошибочно, несмотря на слепоту, ткнула пальцем в Лилю. — А тебе чего тут надоть? Тоже на жизнь жаловаться будешь? Аль ещё не наревелась вдосталь, мамашка ты непутёвая? За добавкой пришла?
Лиля стиснула зубы. Вот же старая дрянь, бьёт по самому больному! Специально ведь провоцирует!
— Тш-ш-ш, сестрица, ну зачем ты так? — мягко проговорила Доля, продолжая сучить нить. — На этот раз у девочки в котомке фибула. Сама нашла, сама пришла. Сама и разберётся.
— Тьфу ты, бестолочь! — огрызнулась Недоля и в раздражении принялась чаще давить на ножную педаль. Прялка жалобно заскрипела. Нить пошла неровная, с узелками. — Толку-то! Всё одно сбежит, как в прошлый раз!
Доля, внезапно оборвав нить, пристально взглянула на Лилю. Отливающие неоном омматидии её глаз двигались не синхронно, словно отслеживали события в нескольких слоях реальности.
— Проходи, детка, — тихо сказала она. — Ты уже выбрала — теперь осталось не испугаться.
Недоля подёргала за серую невзрачную нить, будто проверяя на прочность, и язвительно захихикала.
Врата медленно отворились.
