Однако!

Заполучив доступ в дом Пушкиных, уже к середине февраля Дантес объяснился. Тем более, что его не слишком отталкивали: женщина призналась в ответной любви:

«В этой женщине обычно находят мало ума, - он не был бы зубоскалом, этот Дантес, если бы не отметил изъянец партнерши, - не знаю, любовь ли даёт его, но невозможно было вести себя с большим тактом, изяществом и умом, чем она при этом разговоре».

Разговор был тяжелым – для мужчины, который женщину возжелал, а теперь умолял «пренебречь ради него своим долгом», т. е. переспать с ним:

«…Она описала мне своё положение с такой доверчивостью, просила пощадить её с такою наивностью, что я воистину был сражён и не нашёл слов в ответ».

Он потерялся настолько, что у него «стеснило дыхание», - но зря Дантес приписывал свою немоту любви. Здесь было больше изумления, хотеть – еще не значит любить, и надо сказать, было чему изумляться.

«…С этого дня моя любовь к ней стала ещё сильнее. Только теперь она сделалась иной: теперь я её боготворю и почитаю, как боготворят и чтят тех, к кому привязаны всем существом».

«Я люблю вас, - сказала женщина - как никогда не любила, но не просите большего, чем моё сердце, ибо всё остальное мне не принадлежит, а я могу быть счастлива, только исполняя все свои обязательства, пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой».

Отказав возлюбленному в плотских радостях, женщина предложила ему вечную платоническую любовь.

Однако.

Есть женщины, которые делают мужчин лучше. На какое-то время ситуация так поразила французского кавалергарда, что он готов был смириться и свое удивление принял за любовь. Ах, этот искривленный нос красавца Дантеса, который снова и снова заводил его не туда – теперь в любви.

Он подавлен, он в недоумении; еще какое-то время они видятся – теперь всегда на людях. Он совершенно по-онегински избегает встреч:

«… Я и сам бы не поверил, что мне достанет духу жить поблизости от женщины, любимой так, как я её люблю, и не бывать у неё, имея для этого все возможности».

Встревоженный Геккерен пытается то успокоить приемного сына, то опорочить его возлюбленную, намекая на некую связь с другим мужчиной (несложно догадаться - с кем; о бедный Пушкин, какие же сплетни ходили о его жене задолго до кривоносого! не зря он то и дело хватался за пистолет; его отец с негодованием отмечал, что даже выкидыш доплясавшейся «стрекозы» в свете приписывали побоям мужа…) Дантес самодовольно отмахнулся - в даме он уверен:

«Она же никого не любила больше, чем меня, а в последнее время было предостаточно случаев, когда она могла бы отдать мне всё, и что же, мой дорогой друг? — никогда ничего! Никогда!»

Геккерен, который до сих пор смотрел сквозь пальцы на измены своего аманата (а Дантес вечно кому-то изменял), забеспокоился. Жорж его успокаивает: «ты отнёсся к этому слишком трагически», - но в целом «милый друг» становится небрежней и требовательней;если б ему нужно было подстегнуть чувства «отца», лучшего кнута, чем ревность, конечно же, не придумать. Милая наивность женщины настолько тронула француза, что он спорит с голландским посланником, который усомнился в искренности дамы: а не является ли сия добродетель уловкой, дабы завлечь мужчину в пучину страстей, и не следовало ли последнему решительно перебороть сопротивление?.. Дантес защищает красавицу:

«Она оказалась гораздо сильней меня, больше 20 раз просила она пожалеть её и детей, её будущность, и была в эти минуты столь прекрасна (а какая женщина не была бы), что если бы она хотела получить отказ, то повела бы себя иначе... В мире не нашлось бы мужчины, который не уступил бы ей в это мгновение».

Приходится признать, что в первые месяцы 1836 года Наталья Николаевна и Дантес «больше 20 раз» находились в положении, когда мужчина умоляет женщину отдаться, а она стойко держит оборону, - положении, подразумевающем уединение и тесный телесный контакт. Иными словами, он домогался, а она просила сжалиться и убрать руки.

Однако!

Возлюбленная держит оборону, любовник (какая пикантная ситуация!) волнуется, Дантес, как обычно, делает мину при плохой игре:

«…Письмо твоё было таким добрым, в нём было столько правды и столь нежная дружба, что я ни мгновения не колебался; с той же минуты я полностью изменил своё поведение с нею: я избегал встреч так же старательно, как прежде искал их».

Едва объяснившись с женщиной, он подлизывается к голландцу: «не ревнуй, мой драгоценный… ты останешься навсегда, что же до неё, время произведёт своё действие и изменит её, и ничто не будет напоминать мне ту, кого я так любил, тогда как к тебе, мой драгоценный, каждый новый день привязывает меня всё крепче, напоминая, что без тебя я был бы ничто». В этих словах весь Жорж Дантес: практическое чувство действительности всегда преобладает, - и в этих словах вся глубина его любви. Уже в начале марта он говорит, что победил себя, и только преклонение и тихое восхищение осталось в его сердце.

Итак, она отказала. Он смирился. Она ангел.

Надо сказать, смириться было легко... - author.today/reader/400996/3886247