Виды магии... в мире без магии

К флэшмобу от Виты Алой о видах магии.

Вот не знаю, насколько то, что я пишу, пересекается с жанром фэнтези. Мнения я на этот счет знаю разные, а сам вижу в нем лишь некую псевдофэнтезийность антуража. Что же касается магии, то дело у меня обстоит так. Сеттинг, заимствованный у Владимира Коваленко, магии не предусматривает (о чем с самого начала заявили демиурги описанного им мира). Я последовательно следую этому же допущению, так что с колдовством в традиционном фэнтезийном смысле у меня никак.

А что есть? А есть две другие штуки. Первая -- заимствованная у того же Коваленко подмена магии знаниями. Как и у него, у меня колдунами и ведьмами величают ученых и инженеров. Эта тема, впрочем, лучше раскрыта в оригинальных книгах "камбрийского" цикла Коваленко -- и вот к ним-то я любопытствующих и отошлю. А сам остановлюсь на штуке второй -- на попытках колдовать традиционным образом -- ну или имитировать это самое колдовство в каких-то своих целях.

Добросовестно поколдовать у меня пытался, например, Родри в "Пути до Африки". Правда, получилось у него немного не то, на что он рассчитывал. Однако он честно использовал заклинание, некогда узнанное от одной гвентской ведьмы и будто бы способное зашвырнуть любого фэйри на берег далекого южного моря и продержать его там четырнадцать поколений. Ну а что из этого вышло? А вот что:

Безотчетно ища поддержки, Родри умоляюще посмотрел на гречанку – и вновь столкнулся с ее ледяным взглядом. Кровь отлила от его лица. Окончательно потеряв самообладание, он сделал шаг назад, потом вдруг круто развернулся и метнулся по коридору в сторону лестницы.

Но не успел пробежать и трех шагов. Темная тень выдвинулась из-за поворота, преградив ему путь. Родри шарахнулся в сторону, потерял скорость – и подоспевшая сзади гречанка тут же заломила ему руку, заодно растревожив и без того намятый моряком бок.

Застонав от боли, Родри согнулся.

– Пустите, кирия, – прошипел он сквозь зубы. – У меня и так всё болит.

Ответом гречанка его не удостоила. Вместо этого она ровным голосом произнесла, обращаясь явно к сиде:

– Я же вас предупреждала, великолепная.

Жгучая обида захлестнула Родри – на вероломную сиду, на каменно-бесстрастную и не по-женски сильную гречанку, на свою беспомощность. Захлестнула и вылилась в слова – в то самое добытое у ведьмы древнее заклинание. Пусть даже оно могло обернуться против него самого – сейчас Родри было на это наплевать!

– Бе́ли Ма́ур, Ллуд и Дон, ко́раньяйд гоните вон... – забормотал он.

Гречанка оказалась удивительно беспечной: даже не подумала ему препятствовать. Впрочем, откуда ей, чужестранке, было знать о могучих бриттских заклинаниях стародавних времен!

Заклинание было коротким, Родри справился с ним быстро. Смачно выплюнув последнее слово, он крепко-накрепко зажмурился и задержал дыхание. Могучий вихрь должен был вот-вот ворваться в коридор и, подхватив сиду как пушинку, вышвырнуть ее в неведомую южную страну.

Продержался Родри недолго: почти сразу же напомнила о себе застуженная грудь. Яростно закашлявшись, он согнулся еще сильнее, в заломленной руке что-то хрустнуло. Родри замычал от боли, невольно распахнул глаза – и тотчас же в них ударил жутковатый, потусторонний свет колдовского фонаря. Окаянная сида как ни в чем не бывало стояла чуть сбоку от него – а в коридоре по-прежнему не ощущалось ни ветерка. «Зато меня тоже не унесло», – пронеслась в голове беспомощная, но успокоительная мысль. А следом пришла еще одна – совсем неприятная: «Неужели старая карга обманула?» От бессилия и досады Родри скрежетнул зубами.

– Прикажете отвести его к капитану, великолепная? – раздался над головой ровный голос гречанки.

Моника из "Знака Колеса" тоже пыталась использовать магические ритуалы вполне добросовестно -- для известной во всем мире цели: узнать, кто станет ее суженым. Вот только много ли толку оказалось от ее гадания?

За несколько лет до замужества, еще подростком, Моника вместе с такой же отчаянной, как и она сама в те годы, подружкой Тарой однажды сходила втайне от матери и отца на родовое кладбище – погадать о суженом. В лунную ночь они заявилась к могиле праведной Тагбалу – основательницы их рода, почитавшейся в семье наравне с христианским святыми, – и, совершив положенный обряд, улеглись вдвоем на каменную плиту. Как потом выяснилось, Тара ночного гадания долго не выдержала: испугалась хриплого воя бродившей где-то неподалеку гиены и сбежала домой. Зато Моника, как и предписывалось обычаем, добросовестно заснула. И привиделась ей тогда во сне странная и, по трезвом размышлении, жутковатая картина. Морские волны бушевали на месте ее деревни, и не было конца и края тем волнам до самых Атласских гор. Чудовищные птицы, похожие на гарпий и сирен из хорошо знакомых Монике греческих преданий, кружили в небе, кричали на разные голоса и проносились возле самой ее головы, бросая злобные, ненавидящие взгляды. Сама же она, невредимая и сухая, находилась на палубе большого, невероятно красивого корабля, и кто-то могучий и добрый стоял рядом, заботливо укрыв ее полой своего просторного и теплого асельхама. Моника так и не смогла рассмотреть лица того мужчины, не услышала его голоса, не узнала имени. Но все равно ей было возле него уютно и покойно – даже посреди вселенского потопа.

Родители о гадании на могиле так и не узнали, с Тарой Моника после ее позорного бегства навсегда рассорилась, а для себя с той ночи она решила, что пойдет замуж только за моряка. Вот только на деле ее избранник оказался человеком хотя и незлым, но и не особенно добрым, а скорее равнодушным ко всем, кроме себя, и не было Монике с ним, как бы она себя ни обманывала, ни уюта настоящего, ни покоя. 

А вот юная "ведьма" Илет (мы ж помним, кого в мире "Камбрии" называли ведьмами?) в "Пути до Африке" попробовала использовать магические ритуалы в психотерапевтических целях. Успешно ли? Непростой вопрос. 

– У меня нет с собой ни котла, ни подходящих волшебных трав, – пояснила Илет, оторвавшись от поисков в дорожном сундучке. – Но это на самом деле не самое главное. Сейчас нам с тобой хватит и заклинаний.

Стоявшая рядом с ней Серен кивнула и робко улыбнулась. Приметив это, Илет едва сдержала вздох. Получалось, что настоящему древнему колдовству «естественников», как и их, «инженеров», совсем не учили! Впрочем, сейчас это было даже кстати.

– Будем призывать на помощь Крейрви верх Керидвен. Возвращать возлюбленных – как раз по ее части, – важно пояснила она и краем глаза вновь посмотрела на Серен. Ни тени сомнения не появилось у той на лице.

Илет вполне отдавала себе отчет в том, что сейчас творила. Ей, седьмой дочери в большой семье кузнеца и ведьмы, по старому обычаю полагалось пойти по материнским стопам, стать колдуньей. И, казалось бы, всё у нее к тому располагало – и внешность, ясно говорившая о родстве с чудесным народом, и хорошая память, и ясный ум – во всяком случае, все, кто знал Илет, это признавали. Мать пыталась учить ее колдовству чуть ли не с младенчества. И в конце концов опустила руки. Илет не хватало всего лишь одного, но зато самого важного для настоящей ведьмы дара: способности слышать древних богов. Обрести его не помогли ни многодневные бдения, ни щедрые подношения Гвину ап Ллуду, считавшемуся далеким предком матери, ни даже волшебная аннонская настойка. И, что самое досадное, обучение в Университете не помогло тоже. Илет стала толковой создательницей ткацких машин, может быть, даже самой лучшей на своем курсе, но ничуть не приблизилась к искусству общения с потусторонними силами.

И все-таки Илет не унывала. Полученных от матери знаний, пусть даже и не подкрепленных чудесным даром, ей вполне хватило, чтобы прослыть самой настоящей колдуньей в глазах однокурсниц. И уж конечно, она прекрасно знала, какие обряды и зелья опасны, а какие совершенно безобидны. Чем вовсю и пользовалась – на благо и себе, и подружкам.

Призыв Крейрви она сочла затеей вполне безопасной – в силу полной бесполезности. Ничем, кроме невероятной красоты, эта богиня знаменита не была, хотя и приходилась дочерью великой волшебнице Керидвен и сестрой прославленному барду Талиесину. Так что у Илет были все резоны полагать, что та попросту не явится на призыв. Ну а уж как правильно объяснить Серен неудачу, Илет знала: на такие случаи у нее имелись вполне определенные материнские наставления, до сих пор ни разу не подводившие. Зато она искренне надеялась не в ущерб своей репутации утешить и заодно угомонить Серен.

Приступив к делу, Илет сразу же взяла Серен в оборот.

– Тебе придется помогать мне, дорогая подружка, – изобразив на лице зловещую ведьминскую ухмылку, заявила она.

Серен покорно кивнула.

– Я на всё готова, милая Илет, – едва слышно вымолвила она дрожащим голоском и протянула руку.

Илет с недоумением потрогала холодную, влажную ладошку, потом бросила на Серен вопросительный взгляд.

– Ну... – жалобно пролепетала та. – Тебе же, наверное, понадобится моя кровь...

Удивления на лице Илет скрыть не сумела – почувствовала, как ее брови непроизвольно приподнялись. Однако выкрутилась.

– Зачем твоя кровь прекрасной Крейрви? – холодно поинтересовалась она. – Разве не ясно я тебе сказала: обойдемся заклинаниями!

Серен молча потупилась.

– Будешь повторять заклинание за мной! Слово в слово, ничего не путая и не меняя! – провозгласила Илет и, преисполнившись вдохновения, с суровым и торжественным видом продолжила:

– Смотри же не вспоминай при этом ни о чем безобразном: ни об уродливом калеке, покрытом гнойными ранами, ни о выброшенной на берег мертвой рыбе с белесыми глазами, ни о коровьей лепешке с копошащимися в ней жирными червями. Не то прекрасная Крейрви верх Керидвен разгневается и не захочет помогать!

О, Илет знала, что делала, когда подробно, в красках расписывала все эти ужасы! Пусть теперь эта простачка попробует их позабыть!

А Серен, похоже, так ничего и не заподозрила.

– Хорошо, я постараюсь, – едва слышно прошептала она.

 

* * *

 

– Смотри на пламя!

Илет придвинула к лицу Серен лампу, сама замерла у нее за спиной. Лампа тихо потрескивала, над желтоватым язычком пламени струился легкий дымок. Теплый воздух коснулся щеки Серен, тронул ее волосы. Охнув, она невольно отпрянула.

– Ближе! – распорядилась Илет.

Серен опасливо приблизила лицо к огню, отвела рукой непослушную прядь волос.

– Всё, достаточно, – остановила ее Илет. – Больше не шевелись!

Вскоре у Серен от тяжелого запаха горящего масла закружилась голова. Огонек поплыл перед глазами, затем от него отделилась светящаяся призрачная тень.

– Теперь закрой глаза! – велела Илет.

Кивнув, Серен послушно смежила веки. Тут же исчезло всё – и дощатые стены, и стол, и лампа. И только тень пламени никуда не делась: она так и осталась стоять перед взором Серен, сделавшись синеватой, точно болотный огонь.

– Видишь синее пламя? – раздался за спиной голос Илет.

– Да... – испуганно прошептала Серен в ответ.

– Это хорошо, – одобрительно откликнулась Илет. – Тогда повторяй за мной... И не вздумай вспомнить что-нибудь уродливое! Готова?

«Ох, да как же не вспомнишь такое?» – мелькнуло у Серен в голове.

– Сейчас, Илет... Подожди чуть-чуть! Я только соберусь с силами... – с усилием вымолвила она.

«Нужно думать о чем-то другом! – пришла вдруг в голову спасительная мысль. – А самое надежное – вспоминать что-нибудь красивое!»

– Голубоглазая Крейрви-красавица, – затянула Илет нараспев.

– Голубоглазая... Крейрви-красавица... – срывающимся шепотом повторила Серен.

«Желтый цветок ириса в долине Тафа... Красные ягоды на зеленом остролисте...»

– С горем большим без тебя нам не справиться, – продолжила Илет песню-призыв.

– С горем большим... – эхом отозвалась Серен.

«Гибкая и быстрая лисица, огненно-рыжая, как волосы Родри».

– Славная дочь великой волшебницы!

– Славная дочь...

«Янтарные глаза жабы, прогуливающейся по дорожке университетского сада».

Строчка за строчкой выпевала Илет заклинание, а Серен старательно вторила ей, представляя себе картины одну другой прекраснее. И всё это время перед глазами у нее так и плавала переливавшаяся разными цветами тень пламени.

А потом песня внезапно оборвалась.

– Теперь открой глаза! – приказала Илет.

Серен послушно распахнула глаза. Тень огня и не думала исчезать: темно-фиолетовым, почти черным пятном она проступила на столешнице.

– Ну что видишь? – поинтересовалась Илет.

– Черный огонь... – робко вымолвила Серен.

Илет ненадолго задумалась, затем пожала плечами:

– Хм... А скажи-ка мне, подруга дорогая, не нарушала ли ты мой запрет, не вспоминала ли что-нибудь безобразное?

В ответ Серен решительно мотнула головой.

– Нет-нет! Что ты, милая Илет! Если о чем я и думала, то только о красивом. Ирисы, остролист, огненная лисица, жаба с янтарными глазами...

– Жаба? – возмущенно фыркнув, Илет состроила брезгливую гримасу. – Да как ты только осмелилась подумать о ней!

– А что тут такого? – удивилась Серен.

Илет внезапно замерла, потом ошарашенно уставилась на нее.

– Да это же слуги Арауна! – воскликнула она спустя мгновение. – Злобные безобразные бородавчатые уродины! Ты что, никогда не слышала о громадных жабах с хвостами и крыльями, рвущих рыбацкие сети, топящих лодки, ворующих овец?!

Теперь пришла очередь опешить уже самой Серен. Неужели Илет в самом деле верит в такой вздор? Да мэтр Финн Мак-Килху попросту смеялся над россказнями об этих самых «водяных прыгунах» – но зато рассказывал так много интересного про настоящих жаб и лягушек!

– С хвостами – даже сама видела! – едва оправившись от изумления, хмыкнула Серен. – Только они без крыльев и совсем не громадные. И вообще, это никакие не водяные прыгуны – а просто головастики, еще не до конца превратившиеся в лягушек или жаб!

Илет недоверчиво посмотрела на нее, но промолчала.

– А ты когда-нибудь рассматривала глаза жабы? – распалясь, воскликнула Серен.

– Нет, но... – растерянно пробормотала Илет и слегка покраснела.

– Они же совсем как янтарь! – всё так же горячо продолжила Серен. – Нет, даже как золото! Да неужели же вас, инженеров, совсем не научили видеть красоту природы?

«Ну и какая ты ведьма после этого?» – чуть было не выкрикнула она под конец, лишь чудом сдержавшись в последний миг. 

Но всех, конечно, превзошел "король пикси" из "Дочери Хранительницы", научившийся извлекать неплохой доход из своего дара чревовещания. Правда, моей (и, надеюсь, читательской) симпатии он от этого не удостаивается.

Сначала сверху донеслись торопливые шаги. Потом они затихли, и тут же тихо скрипнула дверь.

— А, это ты, почтенная Керра! — нарушил молчание приветливый голос «короля пикси».

— Я всё сделала, как ты велел, милостивый король! — тихо, но твердо проговорила женщина. — Закопала деньги у того самого перекрестка, полила кровью.

— Я надеюсь, ты не вспоминала цвет шерсти того ягненка? — теперь «король» говорил беспокойно, словно чего-то опасаясь.

Женщина испуганно ахнула. Потом растерянно пробормотала:

— Только один раз, милостивый король...

— Я же предупреждал тебя! Ох, даже не знаю, как пройдет теперь обряд! — укоризненно произнес тот в ответ.

— Прости, милостивый король... — прошептала женщина и всхлипнула.

«Король» ответил не сразу. Зато теперь его голос стал совсем другим — мягким, ласковым.

— Да не огорчайся ты так, почтенная Керра! Твоя Деллен в любом случае вернется к тебе. Даже если она так и останется невидимой, все равно ты сможешь слышать ее всякий раз, когда захочешь.

— Да, — торопливо, глотая слова, проговорила женщина. — Ты, конечно, прав, милостивый король... В прежнем облике она вернется ко мне или нет — какая разница... Я ведь все равно останусь ее матерью, правда же?

Туми, Деллен... Сначала сын хозяина заезжего дома, теперь вот дочь поднявшейся наверх женщины! Наконец-то Танька стала немного понимать происходившее: этот «король пикси» вместе с какими-то неведомыми сообщниками дурил головы родителям, потерявшим детей, устраивал им гнусный спектакль... Ну почему же Робин молчит?!

Вдруг защипало глаза, перехватило горло. Руки сами собой сжались в кулаки. А в следующий миг Танька выскочила из-за стола — и бесшумно взлетела по лестнице на второй этаж.

Опомнилась она только наверху. И тотчас услышала за ближней дверью чистый детский голос. Голос тихо, но отчетливо произнес:

— Я приду к тебе этой ночью, мама.

— Слышала, почтенная Керра? — раздался вслед за этим хорошо знакомый голос «короля». — Иди же и готовься к встрече!

А затем за дверью послышались тихие шаги.

И тут сердце у Таньки замерло, от лица отлила кровь. Липкий страх овладел ею, перебил дыхание. Как сможет она посмотреть несчастной женщине в глаза? Или, может быть, попытаться объяснить ей, что все обещания «короля» — обман? Но... Внезапно пришло отчетливое понимание: нет, не убедит! А если убедит, то сделает этим только хуже.

Неожиданно для себя Танька сорвалась с места. Бесшумно пронесясь мимо двери, она остановилась метрах в трех от нее, вжалась в стену и, обернувшись, замерла.

В следующий миг дверь приоткрылась. Из комнаты вышла уже знакомая полная женщина в темном плаще. Подойдя к лестнице, она утерла глаза рукавом, счастливо улыбнулась и медленно, осторожно стала спускаться.

Дверь закрылась, и на этаже стало совсем тихо, лишь снизу через лестничный проем долетал приглушенный шепот Гвен и подруг. Однако на сей раз молчание за дверью оказалось недолгим. Вскоре его нарушил «король». Хохотнув, он весело произнес:

— Ну, почтенный Хродберт, теперь твоя очередь!

— Не торопись, король Незнамо-Как! — немедленно отозвался Робин. — Я пока не вижу толку от твоего снадобья. Или ты полагаешь, что дать напрасную надежду несчастной женщине — хороший способ доказать его действенность?

«Король» вдруг разразился звонким заливистым смехом. А отсмеявшись, гордо заявил:

— Ох и простак же ты, почтенный Хродберт из Кер-Брана! Нет, я полагаю совсем другое. Пойдем-ка прогуляемся, дружище, — я покажу тебе, как красив Уск при свете звезд, как летают над ним мои крохотные подданные, подобные ночным бабочкам. А заодно на перекрестке Лис-Керуитской и Аберплимской дорог мы измерим действенность моего снадобья — в серебре, которое я надеюсь откопать под старым тисом.

Как же просто всё оказалось! И как мерзко!

Ну вот она такая разная -- магия в мире без магии...