S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I. Глава 11
Автор: Тимофей Евгеньевич Перваков— Сколько ж в тебе глистов! — не веря своим глазам, шепнул себе под нос Горгон, заметив, что чудище не было раздавлено тяжестью каменной глыби. Голова и левая лапа не попали под завал и понемногу освобождали тело. Оглушая пространство злобным клёкотом, тварь, рвалась из коварной ловушки, отбрасывая известняковую ломь ковшеподобной лапищей. Элитник рычал и скрежетал зубами, видно, что ему было тяжело под весом пары танковых взводов.
Старожил хорошо знал способности своего врага: продвинутый экзоскелет с высокой структурной изотропностью обладал поразительной микроархитектурой волокон. Бедренная кость человека, способная выдержать вес автомобиля, и рядом не стоит с инженерными решениями паразита, меняющего под себя заражённых. Пластины элитника чрезвычайно прочные на изгиб, а потому дают высокую свободу подвижности во всех плоскостях. Словно вторая кожа, они выполняют множество побочных функций, играя важную роль в терморегуляции, передачи тактильных ощущений и ориентации в пространстве: помогают отводить лишнее тепло или, наоборот, скрыться из инфракрасного спектра. При движении пластины филигранно перекрывают уязвимые зоны, а также амортизируют нагрузки на тело. Не так, как панцирь насекомых, а скорее как чешуя панголина.
Шея у элитника не видна, и потому кажется, что голова находится на уровне плеч, но при необходимости, он был способен развернуть её чуть ли в пол-оборота. В такой момент чешуйки в области груди и шеи расходятся максимально далеко, обнажая толстый слой ороговелого эпителия. Достаточно плотного, чтобы остановить пули, но при этом достаточно иннервированного, чтобы от выстрелов монстр ощутил дискомфорт. Такое строение напоминало шейный кожух яичной змеи, способной заглотить огромное яйцо целиком. Поэтому шейные позвонки элитника были хоть и прочные, но подвижные. Многие элитники могли подвинуть шейный столб если это помогало уменьшить входящий урон.
Морда облачена в чешую. Глаза имеют тройное веко, а при желании заражённого могут быть полностью накрыты массивной надбровной складкой. Носовые каналы расположены друг над другом и скрыты хитроумной бронёй. При близком рассмотрении в носогубной области можно заметить пару длинных и тонких просвета между чешуёй. Верхний обонятельный канал устлан густым реснитчатым слоем. Он является фильтром и позволяет чувствовать запахи. Нижняя, более широкая щель, служит исключительно для выдоха. Изнутри она выстлана ороговелой коркой.
Во время опасности и боя дыхание развитого монстра больше похоже на пылесос. Позволяет одновременно делать вдох и выдох. Однако при "полусонном блуждании" или скрытной засаде респираторный цикл нормализуется, становясь похожим на человеческий.
Широкая пасть, в которую может пролезть телёнок состоит из нескольких подвижных костей, оснащена рядами бритвенно острых зубов, часть которых, словно рыболовные крюки загнута внутрь. И хотя челюсть элитника способна перекусить автомобиль, её основная функция, - удержание на весу и проталкивание. Глубоко утопленные в толстом челюстном хряще клыки служат в этом большой порукой. Элитник способен тащить в пасти вес, в несколько раз превышающий его собственный, даже если этот вес брыкается и пытается вырваться на свободу.
Разрывать своих жертв развитому заражённому помогают когти и костяные наросты на тыльных сторонах лап, а мощные горловые и шейные мышцы помогают пропихивать в пищевод огромные куски плоти. Жевательные мускулы, напротив, не играют особой роли. Ими обладают, как правило, неразвитые заражённые, и чем сильнее и больше становятся мутанты, тем удобнее им заглатывать тело целиком, а не отрывать по кусочку. По той же причине наборы зубов меняются на каждой стадии, и по ним можно почти всегда определить степень развития монстра.
В пищеварительном цикле самую большую роль играют мышечные тяжи, закреплённые у сухожильных пластин по всем сторонам желудка. Поверхность этого пищеварительного отдела устлана наждачной радулой. Мускульная сила желудочных мышц твари столь велика, что может перетереть в порошок даже кусок легированной стали! После того как пища перетёрлась, она попадает во второй отдел желудка, где и распадается в море желудочного сока, столь едкого, что может потягаться с сильнейшим окислителем — петафторидом сурьмы.
Паразит менял заражённых, словно вечно недовольный краснодеревщик. Он стремился делать их сильнее, быстрее, ловче, умнее, и его труд никогда не останавливался. И чем больше мутант бродил по полям и лесам Стикса, тем лучше он подстраивался под его законы, тем больше он уподоблялся этому миру, тем больше он мог поглотить и переварить провалившихся в этот мир несчастных душ.
Горгон прекрасно понимал, что неимоверно рискует, оставаясь так близко к ходячему кошмару. Все его дары, улучшенное Стиксом тело и годы тренировок не спасут его от трёх-четырёх летней марионетки спорового мешка. Однако на его стороне был опыт, и тот же опыт подсказывал Горгону, что щит твари неумолимо проседает каждую секунду, пока сдерживает завал из камней. И ни удивительный экзоскелет, ни сила мышц не удержали бы той горы, которая постоянно давит на тварь. Только её дар, её силовое поле не позволяет белокаменной толще раздавить упёртую гадину. И Горгон ждал разрядки этого поля, ждал одновременно с восстановлением своего дара. Ему нужен был только один заряд, только один малюсенький шанс и победа будет в его руках.
Петрификация не была полноценно боевым даром, но Горгон постоянно изучал свою способность, искал новые пути её применения, обхода существующих ограничений. Так же как он искал способы развития своих органов чувств, не просто оттачивая их, но, находя самые неочевидные применения. Способность дожидалась своего часа, и Горгон прикрыл глаза, сосредоточившись на звуках. Мелкие камешки падали на голову твари, и Горгон слушал их стук.
«Тук, тук, тук», — стучала каменная крошка о бронированную голову заражённого, пока тот выбирался наружу. «Тук, тук, тук» — слышалось вперемешку с лязгом зубов, плотоядным урчанием и остервенелым горловым клёкотом. Отбросив мешавшие восприятию шумы, Горгон сложил руки в молитвенном жесте, обнажая единственный звук, до которого сузился весь окружающий мир.
Элитник, словно разозлённый спокойствием жертвы, принялся втрое усердней грести лапой и через мгновение освободил вторую конечность, а на его макушку продолжал сыпаться мелкий щебень. Легко разбивая лапами глыбы весом в сотни килограмм, элитник выкапывал замурованный торс, понимая, что дар укрепления тела скоро спадёт и нужно выбраться, до того как это случится. Извиваясь подвижной спиной и с хрустом смещая кости, дробя чешую и выворачивая свои суставы, он брыкался бешеным туром, сантиметр за сантиметром протискивая заднюю половину тела вперёд. К передним лапам прилила кровь, и они напряглись так сильно, что мышцы вздулись в полтора раза. В капающей на пол слюне появились кровавые разводы. Видно, сколь высокую цену тварь платила за свою неразумную игру с людьми. И она это отчётливо понимала, но инстинкт был силён и противостоять ему стоило огромных усилий. Даже в таком критическом состоянии монстр жадно сглатывал, глядя на застывшего в медитации человека. Горгон не видел, как чудище по колено освободило заднюю лапу и теперь рвалось вперёд, предвкушая сытный ужин, не думал, что огромный мутант становится всё более свободным, что если тот выберется, то погибнут все, что его жизнь висит на волоске, а только сидел и слушал, как по костяной броне стучит каменная галька.
Внезапно он услышал то, чего так долго ждал. Глухой, утопающий стук сменился на более резкий, звонкий. Разница была почти незаметна, но Горгон отчётливо понял, что момент настал. Дар элиты делал броню гораздо плотнее, и потому стук от удара камней казался глухим. Без дара плотность возвращалась к исходной. А поскольку плотные материалы хуже амортизируют звуки, то зная, что слушать, можно было заметить крохотную разницу амплитуд. Горгон понял, что дар пропал.
Человек открыл глаза, и время будто замедлилось. Элитник, не мигая, глядит на Горгона, подобрав лапы под себя, готовясь к прыжку в десятке метров от него. Задняя лапа раздавлена в кашу, и кое-где из брони точат обломанные кости. Пропитанная пылью кровь мерно струится по лапе, скапливаясь в лоскутах пропоротой костями чешуи. Монстру больно, но он уверен, что восстановит силы, съев жалкого человека. Съест, не глотая вкусное мясо, и залижет свои раны. Проклятые камни всё же раздавили заднюю лапу. Жаль, их нельзя за это съесть. А ведь монстр ею так дорожил. «Но нет места горю, когда мясо пред тобою», — видимо, решил тот про себя и перестал думать о переломах, полностью сосредоточившись на изначальной цели своего пребывания в этой пещере.
Толкая землю здоровой ногой, массивная туша с урчанием начала отрываться от поверхности. Расстояние между монстром и мясом было так мало. Пасть уже растянулась в плотоядной улыбке.
Горгон, зарычав не хуже твари, вытянул руки вперёд и выдал самый мощный залп, на который оказался способен, целя прямо по мозгам. Глазомер его не подвёл, и удар достиг своей цели. Недавно ставшее на путь развитие сознание гиганта померкло, а широко раскрытые глаза, ещё мгновение назад полные жизни и жадного голода, остекленели. Монстра повело в коротком пике, и он рухнул наземь, лишившись центров координаций и вообще всех своих полушарий, сколько бы их там ни было...
Читать продолжение: