S-T-I-K-S. цикл Пекло, книга 2 "САПФИР! Отрывок. глава 23

Чьи-то маленькие цепкие лапки щекотали нос. Ощущение было настолько нереальным, что Сапфир, находясь в полузабытье, просто решила не обращать внимания. Но лапки, упорно борясь с гравитацией, медленно, миллиметр за миллиметрами, поднимались по переносице, вызывая щекотку. Наконец Сапфир не выдержала и попыталась смахнуть надоедливое насекомое. Но рука, едва поднявшись от жёстких досок, на которых она лежала, тут же застыла, а в запястье больно врезался металл наручников. В тот же момент в голове словно разорвалась граната. Боль и тошнота были такими же, как в первый день её пребывания в Улье.

Сапфир медленно, стараясь сохранить относительное спокойствие и не вызвать приступ тошноты, открыла веки. Сквозь мутную пелену, застилавшую взгляд, она с трудом разглядела грязные обшарпанные стены и заплёванный, заваленный всяким мусором каменный пол. Зрение постепенно приходило в норму, и она разглядела железную решётку, сваренную из толстых круглых металлических прутьев, отделявшую помещение, где она лежала, от более освещённого коридора. Одновременно с возвращением зрения её стало трясти от холода и сырости, которых она не замечала раньше. Теперь казалось, что холод забрал всё её внутреннее тепло, и она физически ощущала, как скованно её тело.

Ей, с трудом преодолевая боль, удалось разогнуть подтянутые к животу ноги и, опираясь на левую руку, сесть на деревянные нары. Сапфир оглядела помещение, куда её поместили явно не с добрыми намерениями. Это была небольшая каморка шириной в два метра и глубиной в полтора метра. Три стены были грубо оштукатурены, вдоль дальней располагались нары, сбитые из четырёх досок, на которых она и очнулась. Четвёртой стеной была та самая решётка, которую она разглядела. Тюрьма, не иначе.

Под невысоким потолком камеры тускло горела небольшая лампочка, света которой явно не хватило бы, чтобы осветить всю камеру. Основной свет шёл из коридора, где освещение было на уровне. В коридоре слышались чьи-то неспешные шаги, словно человек прохаживался вдоль решёток, как обычно ходят в зоопарке, рассматривая зверей в клетках. Судя по звукам, человек удалялся от её камеры, насвистывая на ходу какую-то известную только ему мелодию.

— Композитор, твою мать! — тихо, сквозь зубы прошипела Сапфир, решая, стоит ли позвать вертухая или подождать.

Но пока она решала, шаги заглушили лязг металлического засова, скрип дверных петель и гулкий удар дверного полотна о раму. Эхо этого удара прокатилось по коридору, и воцарилась мёртвая тишина.

— Вот засада! — чертыхнулась Сапфир. — Ну и что мне теперь делать?

Она ещё раз оглядела свою камеру и попыталась разглядеть что-либо во мраке камеры напротив. То ли камера там была глубже, чем её, то ли зрение подводило, но, как она ни старалась, увидеть там ничего не смогла. В какой-то момент ей показалось, что в дальнем углу там что-то лежит на полу, образуя бесформенную кучу, но Сапфир сочла это обманом зрения. Встать и подойти ближе она не могла: мешали наручники, прикованные цепями к стене, так что оставалось только сидеть и ждать, когда Композитор, как она про себя прозвала свистуна, вернётся с очередным осмотром.

Посидев немного, Сапфир попыталась снова прилечь, но тело, затёкшее от прежнего горизонтального положения, яростно запротестовало болями в суставах и мышцах. Поморщившись от неприятных ощущений и усиливающейся головной боли, она прислонилась спиной к холодной влажной стене и принялась восстанавливать прошедшие события, пытаясь понять, что произошло и как она тут очутилась.

Вспоминать весь ужас, что творился тогда на площади… Тогда! Она поймала себя на мысли, что не имеет представления, сколько уже находится в заточении. Это могли быть часы, а могли быть и сутки!

«Стоп! Я ведь отключилась от того, что дар высосал всю энергию. Я поймала откат, а соответственно, должна была восстанавливаться не так долго! Ну сколько я в прошлый раз отходила? Несколько часов, не больше. Правда, там Пастырь со мной поработал… Пастырь… Где он сейчас?» — мысли начинали путаться, перескакивая с темы на тему, уводя Сапфир от главного.

В конце коридора послышался лязг засова, и вновь скрипнули ржавые дверные петли.

— Эй! — крикнула Сапфир, не дожидаясь, пока кто-то войдёт. — Кто тут? Подойдите сюда!

— О! Кажись, очухалась! — послышался хриплый низкий голос. — Композитор, дуй за Марфой, а я пока посмотрю, как она.

— Стой! Предупреждали ведь: к нимфе не подходить! — ответил молодой баритон. — Что её сразу не завалили?

— Не завалили, значит, нужна Марфе! — буркнул хриплый. — Беги, говорю, всё равно ей живца нужно дать, а то загнётся, не дай бог.

— Да бегу я, бегу! Откуда Марфа их берёт, только? Одна другой страшнее… — Последние слова удаляющегося Композитора Сапфир уже не расслышала.

«Страшнее?! Посмотреть бы на тебя, красавец!» — мелькнула в мыслях обида на слова неизвестного.

По коридору вновь затопали, но это был уже не тот неспешный прогулочный шаг. Шаги отличались от тех, что она слышала ранее. Человек шёл, шаркая ногами по каменному полу, явно опасаясь чего-то и не торопясь приближаться к камере, где сидела Сапфир. А голова тем временем уже прилично болела, да и сушняк во рту был, как после бурной ночи.

— Ну где ты там? Дай живчика быстрее, а то помру сейчас! — не выдержала Сапфир.

Шаги ускорились, и через несколько секунд из-за боковой стены, закрывавшей обзор, появилось нечто… Увидев это чудо, Сапфир еле сдержала порыв хохота. Невысокий, ростом, наверное, метра полтора или чуть выше, заросший, с косматой бородой и растрёпанной шевелюрой, которые почти скрывали всё морщинистое лицо владельца, оставляя открытыми лишь небольшие участки загорелой кожи вокруг маленьких подвижных чёрных глаз. Взгляд коротышки постоянно бегал, не задерживаясь надолго на одном месте. Весь этот ансамбль напомнил Сапфир домового из старого мультфильма, что едва не вызвало у неё порыв смеха, который удалось с трудом сдержать.

Сапфир поймала себя на мысли, что до сих пор старается вести себя в рамках, несмотря на любые ситуации. Ведь по сути эта пародия на домовёнка — её враг, и ей должно быть всё равно, обидит его её смех или нет, но, несмотря на это, она сдержалась и не рассмеялась.

— Ну чего уставился? — почти простонала она от боли. — Живчик давай!

Коротышка вынул откуда-то из-за спины полуторалитровую пластиковую бутылку с этикеткой «Кока-Колы» и, просунув её сквозь прутья решётки, поставил на пол. Зыркнув ещё раз своими глазёнками, он скрылся за стеной.

— Пей! — послышалось из-за стены.

— Ты нормальный, нет? — чуть не плача от охватывающей её боли, простонала девушка и протянула руки в наручниках, прикованные цепями к стене.

Мохнатый вновь показался из-за стены и, оценив создавшуюся ситуацию, начал усиленно чесать маленькой рукой свою бородищу. Наконец, что-то сообразив, он просунул руку в промежуток между прутьями решётки, взял бутылку и сильно катнул её в сторону Сапфир. Бутылка покатилась прямиком к ногам девушки, но попавшийся на пути бугорок резко сменил её траекторию, и заветный живчик, чуть подпрыгнув, откатился к боковой стене.

— Рукожоп! — уже не подбирая слов и не соблюдая приличий, сквозь стиснутые от головной боли зубы простонала Сапфир. — Да открой же ты камеру! Подай живец нормально! Не съем я тебя!

— Не положено! — прохрипел карлик.

— Слышишь, как там тебя? — попыталась заговорить с охранником девушка. — Как тебя зовут-то, хоть скажи. Я не нимфа, не бойся!

— Я Лешак, — ответил коротышка. — А нимфа ты или нет, не мне решать! Одному в камеру заходить не положено!

— Лешак? Ну, похоже… Хотя ты мне домовёнка напомнил… Блин, да подай же ты живец! Если загнусь, Марфа с тебя живого шкуру сдёрнет! — решила разыграть роль Сапфир.

Лешак вздрогнул, услышав имя Марфы, подумал с полминуты и, видимо, сопоставив все варианты, запустил руку в карман куртки и забренчал ключами.

— Ты это… Ты вот чо… Ложись давай на нары и к стенке отвернись, — начал он давать команды, открывая замок двери камеры. — Я бутылку поставлю рядом с тобой и выйду, только потом вставай! Ясно!

— Да ясно, ясно! Быстрей уже давай! — ответила девушка, ложась на бок лицом к стене.

Скрипнула решётчатая дверь камеры, и Сапфир услышала рядом с собой тяжёлое, с лёгкой хрипотцой дыхание Лешака. Судя по звукам, он почти мгновенно добежал до бутылки и, тут же поставив её рядом с нарами, метнулся назад. Не дожидаясь, пока он закроет за собой дверь, Сапфир развернулась, приподнялась на локте и, увидев долгожданную бутылку, тут же открутив крышку, сделала несколько глотков. Живчик устремился вниз к желудку, попутно обжигая пищевод. Пойло явно было сделано на самогоне, но Сапфир не обращала на это внимания. Подождав немного, она выпила ещё три или четыре больших глотка и только после этого полностью поднялась, и постаралась удобно устроиться на жёстком лежаке.

Лешак всё это время наблюдал за ней сквозь прутья решётки, схватившись за них обеими руками. Сапфир, увидев эту картину, улыбнулась.

— Ты чего? — не понял этой улыбки коротышка.

— Да вид отсюда такой, будто не я, а ты за решёткой! — пояснила девушка, быстро приходя в себя. — Может, поменяемся?

— Сиди давай! — Лешак отпрянул от решётки и спрятался за боковую стену.

— Ты чего такой пугливый? Не бойся, я тебе точно говорю: я не нимфа!

— Ага! Видел я вчерась, как элитник тебя слушался! Не нимфа она!

«Так вот оно что! Вот почему меня спеленали и приволокли в этот подвал! Видимо, Марфа поняла тогда, увидела, как дёрнулся монстр, когда ему хотели скормить того бедолагу! Получается, я этим сама себя выдала! Эх! Говорил же Пастырь, чтобы вела себя аккуратно! Что теперь?» — голова уже почти не болела, и мысли ринулись потоком.

Сапфир в деталях вспомнила весь ритуал и последние минуты перед тем, как отключилась. Она вспомнила странное чувство возрождающейся жизни из многих умерших, вспомнила, как догадалась, чью жизнь возрождают. Вспомнила, как в последний момент угасающее сознание показало ей убегающую через окно Луну на фоне звука приближающихся шагов в коридоре!

«Луна! Куда же ты убежала, чертовка? Ну ничего, ты у меня умная, в руки просто так не дашься. Вот только покормить тебя будет некому!» — Сапфир так глубоко окунулась в свои мысли и воспоминания, что не сразу поняла, что стоящий за решёткой Лешак о чём-то спрашивает её.

— А? Что? — еле выговорила она, возвращаясь в реальность и пытаясь понять, что от неё хочет этот бородатый.

— Я говорю, чо молчишь? — повторил свой вопрос Лешак.

— Да так, задумалась! Твой приятель меня страшной назвал, когда уходил. А по-твоему, я что, уродина? — небрежно бросила Сапфир, решив немного подшутить над, по всей вероятности, недалёким коротышкой и заодно разузнать, кого Композитор ещё имел в виду.

— По мне так ничего! — пробасил Лешак, и даже сквозь густую поросль волос на лице и загорелую кожу было видно, как он краснеет.

— Тогда почему он меня страшной назвал, вместе ещё с кем-то? — не унималась Сапфир. — Какая же я страшная? Вот глянь!

Она встала с топчана и, выпрямившись во весь свой немаленький рост, поняла, насколько низок потолок. Сапфир хотела кокетливо повернуться, но руки в наручниках, прикованные к стене, не позволили этого сделать. Деланно скривившись от боли, она протянула руки к Лешаку, показывая наручники и звеня цепями, и жалобно, просяще произнесла:

— Может, снимешь, а?

— Нет! — охранник мотнул головой. — Сядь на место! А про страшную — это он так, не про внешность, короче! Ты появилась вместе с той, что сейчас от Марфы ни на шаг! Я сам не видел, но все говорят, что она может души у людей забирать!

Голос его звучал серьёзно и сдавленно, будто он чего-то боялся и в любую минуту ожидал неприятностей.

— Инга? — Сапфир была ошарашена таким известием, и тут же в памяти всплыли ночные события, когда она почувствовала, как спасённая ими безумная новенькая просто и легко вытягивала из них энергию. — Она что, убивает?

— Не знаю! Говорю же, меня на ритуале не было! Не любитель я этого. Но эта… Инга, она, по рассказам, за несколько минут превратила всех, кого вчера отсюда забрали, в заражённых, — Лешак понизил голос и почти шёпотом продолжил. — Понимаешь, не убила, а лишила иммунитета. Были люди иммунные, стали твари.

«Да! Это действительно страшно! Получается, она может забирать иммунитет и передавать его другим? Возродилась ведь жизненная сила Малька!» — мысль об Инге сверкнула, словно вспышка молнии.

— Да, Пастырь говорил, что она опасна! — задумчиво произнесла Сапфир, присаживаясь на край топчана.

— Пастырь? — вскинулся вдруг домовёнок, да так, что его косматая грива на секунду открыла лицо. — Ты знаешь Пастыря?

Он засуетился, вертя головой, словно пытался найти здесь Пастыря. Но в голосе его что-то изменилось: ушла беспечная надменность и хамоватость, зато появились дружеские нотки. Лешак лихорадочно искал что-то в своих карманах, поочерёдно запуская руку то в один, то в другой и доставая оттуда что-то совершенно неважное.

— Да где же ты, чёрт тебя подери! — растерянно бормотал он себе в пышные усы и бороду. — Да чёрт! Ведь были же, точно были! Пастырь… Пастырь… Что же ты раньше не сказала, что знаешь Пастыря? Ну, оно и понятно: ведь Малька ты привезла, а Малек был с Пастырем… Да чтоб тебя! Где же вы есть-то? Пастырь ведь не просто пастырь… Если бы не он…

Наконец он достал то, что нужно, и с сияющей улыбкой, о наличии которой можно было судить только по разлёту его усов, повернулся к Сапфир, демонстрируя в правой руке ключи от наручников.

— Пастырь мой крёстный! Тебе нужно было раньше сказать, что ты с Пастырем! А где он, что с ним? — затараторил он уже нормальным тоном, подходя к двери и доставая ключи, чтобы открыть камеру. — Сейчас, девочка, сейчас! Друзья Пастыря — мои друзья! Тебе здесь делать не чег…

Одновременно со щелчком замка двери камеры раздался лязг засова и скрип открывающейся в конце коридора входной двери казематов. Лешак лихорадочно поворачивал ключ, стараясь поскорее открыть дверь камеры и расстегнуть наручники, но что-то у него не получалось. Сапфир вдруг почувствовала волну отчаяния и желания защитить, спасти даже ценой своей жизни, исходящую от этого странного коротышки. На секунду их взгляды пересеклись, и она, пытаясь остановить его от неверного шага, покачала головой, показывая глазами, что всё это напрасно! Но в его глазах была такая сила и уверенность, что она поняла: он отдаст свою жизнь, чтобы защитить и освободить её.

Лешак вдруг исчез, и почти в тот же момент решётчатую дверь камеры просто вырвало с петель и впечатало одним из углов в правую стену. Дверь с грохотом рухнула на каменный пол, оставив на стене глубокую выбоину. Всё длилось не больше секунды, Сапфир даже не успела толком ничего понять, но одновременно с ударом двери о стену перед ней, как из воздуха, появился Лешак и освободил её правую руку от оков. Он что-то шептал, словно молитву, пока освобождал другую её руку, но, когда левый наручник вместе с цепью полетел на пол, Лешак вдруг замер, словно в стоп-кадре, поднял свои почти серные глаза на Сапфир и просипел, словно ему не хватало воздуха:

— Запомни! Уходи на северо-запад! Только на северо-запад!

Он еле дышал, словно что-то сжимало ему лёгкие, на загорелой морщинистой коже лица стала видна бледность, и кожа начала приобретать синеватый оттенок. Лешак развернулся в сторону решётки и, с трудом выталкивая из себя воздух, из последних сил сдавленно произнёс:

— Предатель!

Он рухнул на пол, словно мешок, а Сапфир увидела стоящего за решёткой Малька. Точнее, это уже был не Малек. Дикие, словно безумные, глаза, совершенно бесчувственные и смотрящие словно сквозь тебя. Каменное, не отражающее никаких эмоций лицо, каменность которого подчёркивала синеватая, будто истончённая кожа. Он стоял, вытянув руку со сжатым кулаком, как тогда в Кургане, и смотрел то ли на Лешака, то ли на Сапфир.

— Клокстопер хренов, — спокойно, без эмоций произнёс Малек, разжимая кулак и опуская руку. — Мы чуть не опоздали, Марфа!

Из-за левой стены своей плывущей походкой вышла старуха. В этот раз она улыбалась сильнее, и Сапфир сразу почувствовала страшное давление на психику. Ощущения были такими, словно тебя изнутри выворачивали наизнанку, оставляя лишь оболочку. Эмпатия, которая постепенно начала возвращаться после отката, вновь не показала ничего у старухи, как, впрочем, и у Малька. Только слабое чувство — остатки того отчаяния, с которым он пытался её спасти, — исходило от валяющегося без чувств на полу Лешака.

«Слава богу, он жив!» — промелькнула мысль.

В камеру вплыла Марфа и, приблизившись к Сапфир, протянула к ней руку. Сапфир невольно отшатнулась, как будто прикосновение старухи могло ей навредить. Заметив это, Марфа убрала руку и, чуть наклонив голову, так же тихо, в своей манере сказала:

— Какие два чудесных подарка мне привёз Пастырь! Ты не бойся, девочка. Тебя здесь никто не тронет, пока я не разрешу.

— Так это ты приказала меня в кандалы заковать и в этот гадюшник засунуть? — спросила Сапфир, всем видом показывая своё пренебрежительное отношение к старухе. — Ну спасибо за гостеприимство!

На полу шевельнулся Лешак, видимо, с трудом приходящий в себя. Марфа скосила взгляд на лежащее тело и, брезгливо обойдя его, приказала кому-то в коридоре:

— Падаль уберите отсюда!

В камеру вошли те двое, что вчера провожали Сапфир до её комнаты, и, небрежно схватив Лешака за ноги, выволокли в коридор и потащили к выходу.

— Куда? — властным, чётким голосом остановила их Марфа. — Здесь оставьте, в камеру его. Только обшарьте, чтобы ничего лишнего не было!

«О-о-о! Да мы, оказывается, ещё и гавкать умеем!» — мысленно усмехнулась Сапфир.

Подручные обыскали коротышку и, открыв камеру напротив, где Сапфир пыталась что-либо рассмотреть просто так, закинули тело Лешака, как мешок, закрыв дверь. Марфа проследила за своими головорезами и, повернувшись к Сапфир, вновь сказала тихим и вкрадчивым голосом:

— Извини, но ты представляешь опасность, прежде всего для самой себя! Поэтому мы тебя сюда и спрятали. Но! Всё может поменяться! В любой момент! И всё зависит только от тебя.

— И что же я должна сделать, чтобы всё поменялось? В секту вашу вступить? — Сапфир сама не верила собственной наглости при разговоре со старухой.

Она прекрасно понимала, что не стоит так откровенно дерзить Марфе, ведь та сейчас хозяйка положения, и от неё, по сути, зависит, будет Сапфир жить или нет. Быть может, именно сейчас решается этот вопрос. Но поделать с собой Сапфир ничего не могла! Её несло, и с каждым ответом наглость и дерзость грозили пересечь ту невидимую черту, за которой лишь чёрное, безмолвное забвение. Но раз её до сих пор не убили и не скормили тому монстру, да и разговаривает Марфа с ней пока по-доброму, без признаков агрессии, значит, им от неё что-то нужно! Но вот что именно?

— Ничего особенного! — Марфа вновь улыбнулась лишь морщинистыми уголками губ и присела на край топчана рядом с Сапфир. — Просто пообещай не сбегать от нас!

— И всё?! — Сапфир повернулась к старухе и уставилась на неё удивлённым взглядом. — Просто пообещать не сбегать?

— Ну, не совсем, — спокойно сказала Марфа, кладя свою ладонь на ладонь Сапфир. — Не просто пообещать, но и не убегать! Поверь, ты многое здесь увидишь, чего не сможешь увидеть нигде! Ты можешь научиться понимать этот мир и не только. Я могу открыть тебе сокровенные, тайные знания, которыми обладаю, и мы сможем не только управлять этим миром, но и найти путь отсюда!

Сапфир даже передёрнуло от такой новости!

«Это что же, отсюда, значит, есть выход? Но ведь все — и институт, и иммунные, и даже килдинги, которые не килдинги… ну те, которые не поддались Марфе, — все в один голос твердят, что выхода нет! Старуха вроде не шутит, но, с другой стороны, кто даст гарантию, что она говорит правду? Солгать для неё сейчас — значит… а что это значит? Да ровным счётом ничего. Она просто хочет во что бы то ни стало оставить Сапфир при себе. Но зачем? Вот вопрос!» — мысли пронеслись со скоростью скоростного поезда, каким она обычно в прошлой жизни ездила в Милан. Но что-то нужно было решать и отвечать старухе.

— Вижу, сомнения гложут тебя! — Марфа слегка придавила её руку своей ладонью, и то давящее чувство, что она почувствовала при её появлении, вновь возникло.

Сразу стало неуютно, холодно, и захотелось поскорее вернуться в ту комнату с видом на площадь — пусть и не люкс, но гораздо уютнее здешних хором. Сапфир усилием воли заставила себя вырвать руку из-под ладони Марфы, но давящее чувство не пропало, хотя и ослабело. Старуха встала с топчана и, отойдя к вырванным с корнем дверям, повернулась и, глядя своими бездонными и безжизненными глазами будто сквозь Сапфир, повторила:

— Вижу, сомневаешься! Решай, а пока вот!

Из-за боковой стены вышел парень с такой же, как у большинства местных, отсутствующей стрижкой, то есть лысый, и, насвистывая какую-то странную мелодию, прошёл в камеру, неся в руках картонную коробку, внутри которой что-то явно шевелилось. Парень явно был тем самым Композитором — Сапфир узнала его по характерному свисту. Он поставил коробку на пол рядом с ногами Сапфир и отошёл.

— Что эт… — Сапфир запнулась на полуслове, почувствовав эмпатией, как боится и в то же время рвётся на волю её Луна, сидящая внутри коробки. Она почти мгновенно открыла коробку и уже было хотела схватить свою любимицу, прижать к себе, но вовремя остановилась, сочтя, что такое проявление чувств будет излишним.

В коробке действительно сидела ничего не понимающая Луна. Голубоглазый пушистый комок, увидев хозяйку, в ту же секунду оказался у неё на коленях и начал заглядывать в глаза, будто рассказывая, что с ней произошло.

— Где вы её поймали? — как можно спокойнее спросила Сапфир, поглаживая кошку по холке

— Она пыталась поймать голубя возле столовой, — ответила Марфа. — Это вам в подтверждение, что вам здесь ничего не грозит! Думайте, решайте!

Марфа повернулась и стала выходить из камеры, а следом за ней — вся её свита. Так и простоявший молча весь разговор Малек, словно зомби, развернулся и, как ни в чём не бывало, пошёл на выход.

— Стойте! — остановила их Сапфир. — Я согласна! Я даю обещание, что не сбегу! Только у меня одно условие!

— Нет! — жёстко ответила Марфа, словно зная, о чём хочет попросить Сапфир. — Ты о Лешаке? Нет! Он не заслужит милости. Предатель должен быть наказан в назидание другим. Надеюсь, ты со временем поймёшь всю пагубность мягкотелости. Он останется здесь и будет наказан.

— Могу я попросить хотя бы? — почти взмолилась Сапфир.

Старуха кивнула.

— Не лишайте его жизни! — попросила Сапфир.

— Хорошо! — ответила Марфа после секундного размышления. — Я обещаю, он будет жить! Ну а теперь, если ты готова, забирай свою кошку и пошли отсюда! Теперь тебе здесь делать нечего!

Её вернули в ту же комнату, хотя сама Сапфир многое бы отдала, чтобы сменить обстановку. И дело было не в интерьере и мебели. Слишком ярко в памяти всплывали картинки минувшей ночи. Каждый раз, когда Сапфир смотрела в окно на площадь, она словно в машине времени возвращалась назад, и ей казалось, что она слышит крики несчастных, видит, как остервенело вспарывает живот висящего вниз головой бедолаги Инга и ощущает запах крови, хлынувшей из обезглавленного тела молодого парня, которого она помешала скормить элитнику. Но это всё было не важно теперь, когда она ввязалась в эту отчаянную игру с Марфой. Пообещав не убегать, она была абсолютно искренна. Ей на самом деле некуда было бежать. Лешак что-то говорил про северо-запад, но она, если честно, слабо представляла себе, как можно ориентироваться в этом изменчивом мире. Долгая поездка с Пастырем и Мальком, конечно, кое-чему её научила, но она отчётливо осознавала свою уязвимость. Так что, давая обещание не сбегать, она была абсолютно искренна, и будь у Марфы рядом ментат, он бы совершенно точно был уверен в правдивости намерений Сапфир. А ментат был, судя по тому, как легко и быстро поверила ей Марфа. Но мысли о проверке ментатом возникли у Сапфир лишь когда они вышли из подвала бывшей службы безопасности стаба. Как стаб называется или назывался, никто так и не удосужился сказать. Судя по всему, килдингам было абсолютно наплевать на это. Они пришли, захватили, пополнили свои ряды теми, кто согласился перейти под их знамёна, уничтожили остальных и, судя по всему, не собираются здесь задерживаться. По крайней мере, надолго.

Мокрый холодный нос Луны по обыкновению ткнулся в руку. Кошка, пережившая побег, скитания, голод и наконец получившая назад то, к чему так привыкла, хотела всего и сразу. Она явно просила есть, требовала ласки и хотела получить полный отчёт от хозяйки, какого это она лешего забралась под землю? А ещё ей очень хотелось рассказать о почти удачной охоте на жирного голубя, который одиноко бродил у какого-то сарая. Она бы точно поймала его и принесла на обед хозяйке, если бы не этот свистун, который своим свистом испугал голубя. А потом ему хватило наглости взять её на руки и посадить в коробку.

— Да знаю, знаю, что ты хочешь кушать! — ласково потрепала её по холке Сапфир. — Погоди, сейчас что-нибудь придумаем.

Сапфир обвела комнату взглядом и с удивлением обнаружила свой рюкзак, стоящий на том же самом месте, но слегка как бы пополневший. Она открыла рюкзак и удивлённо хмыкнула. Весь объём был забит тушёнкой, консервированными кашами, невиданными ей до этого момента пакетами с сублиматами и кошачьим кормом. Это тянуло если не на состояние, то уж точно обеспечивало им с кошкой жизнь без голода как минимум на месяц.

— Ну вот, а они ещё хотят, чтобы мы не сбежали! — шутливо сказала Сапфир, развернувшись к уставившейся в ожидании еды кошке. — Иди, будешь выбирать, что сегодня у тебя в меню

Не успела Луна расправиться со своей порцией паштета, а Сапфир выбрать из многообразия консервов, чем будет питаться сама, как в дверь тихо постучали.

— Кто? — спросила Сапфир, удивляясь, что не слышала шагов.

— Это Композитор! — раздался из-за двери знакомый баритон.

Сапфир удивило то, что она совершенно не почувствовала эмоций парня, да и от Луны как будто бы отрезало. Девушка попробовала деактивировать и вновь активировать дар эмпатии, но ничего не изменилось. Озадаченная очередной проблемой, она встала и открыла дверь. На пороге и правда стоял тот самый Композитор.

— Меня прислали за вами, пригласить на обед! — смущённо произнёс парень, пряча глаза.

— Что, страшная? — решила подковырнуть его Сапфир.

— С чего вы взяли? — парень выпучил от удивления глаза.

— Да ты же сам сказал там, в казематах, — как можно суше и холоднее сказала Сапфир, а сама в этот момент еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться от вида парня, идущего пятнами по лицу и готового провалиться сквозь землю от неловкости. — Ладно, проехали! Я уже поняла, что это ты не про внешность! Добрые люди подсказали.

Последнюю фразу она уже произнесла совершенно другим тоном. Подсознание вновь показало полные силы и уверенности глаза Лешака. Но Сапфир быстро взяла себя в руки и по-приятельски, хлопнув парня по плечу, сказала:

— Ладно, ты вовремя. Веди, где у вас тут кормят.

Она вышла из комнаты и с удивлением увидела вставшего со стула невзрачного мужичка лет пятидесяти с характерной татуировкой на лбу. Тот молча, ничего не говоря, пошёл за Сапфир и Композитором, держась на расстоянии, но ни на секунду, не упуская их из вида. Сапфир поначалу напрягло это сопровождение, но в конце концов, решив, что старуха перестраховывается, установив за ней хвост, плюнула и перестала обращать на мужика внимание.

Столовая оказалась самой обыкновенной забегаловкой, никакого намёка на бар и тем более алкоголь. Линия раздачи, где каждый сам себе накладывал то, что было из больших алюминиевых кастрюль. И само помещение, и оборудование с мебелью имели довольно удручающий вид. С едой было получше, но всё равно меню не отличалось большим разнообразием.

— И что тут почём? — спросила Сапфир, рассматривая чаны с картофельным пюре, каким-то подобием борща и лотки с жареной рыбой и котлетами.

— Ничего платить не нужно! Мы в рейде, всё бесплатно! — пояснил Композитор. — Когда вернёмся назад, там да, нужно будет платить.

— Если честно, вид всего этого лишил меня аппетита! — буркнула себе под нос Сапфир, но всё же выбрала себе салат и плеснула в тарелку пару черпаков борща.

Расположившись вместе с Композитором за маленьким столиком у окна, Сапфир вновь увидела странного мужика, который ходил за ними. Теперь он сидел за соседним столиком и скучающим взглядом осматривал немногочисленных посетителей. Стол перед ним был пуст, и мужик явно был приставлен к ней Марфой, чтобы… А, чтобы что? Следить за ней? Возможно, но почему так открыто, не скрываясь?

«Наверное, чтобы даже мыслей о побеге не было! Ну и держала бы тогда меня в камере! Но нет же, ей что-то нужно от меня, вот и пытается задобрить!» — подумала Сапфир и перестала следить за мужиком. Ходит, да и пусть ходит! Быстро пообедав, они вышли на улицу, которая вела к площади.

— Ну что? — сонно вздохнула Сапфир. — Поели, теперь можно и поспать! Пойду я вздремну!

— Ты погоди! — Композитор ухватил её за рукав куртки. — Марфа сказала привести тебя после обеда. Так что пойдём.

— Ну веди тогда! — вздохнула Сапфир и пошла следом за Композитором.

Марфа жила в неприметном одноэтажном доме, что было странно. Сапфир думала, что старуха занимает единственное здесь приличное здание — особняк, построенный в викторианском стиле. Но всё оказалось банальнее и проще. Единственное, что отличало этот домишко от ему подобных, — он не был так сильно потрёпан временем и жильцами. Композитор остался снаружи, а вот сопровождавший их молчаливый мужик зашёл в дом вместе с Сапфир, что вновь вызвало у неё удивление. Зайдя в комнату, Сапфир быстро огляделась, чтобы оценить обстановку. Марфа сидела за столом, пристально глядя на вошедшую девушку, а справа и чуть позади неё, скрестив руки на груди, стоял Малек с таким же, как и в каземате, взглядом.

— Проходи, присаживайся! — пригласила старуха, и в голосе её послышались железные нотки.

— Я бы хотела… — начала Сапфир, но старуха жестом прервала её.

— Что ты хотела, я знаю! Ты хочешь спросить, что мне от тебя нужно? — Марфа подняла на Сапфир глаза, и та еле удержалась, чтобы не отвести взгляд от этого холодного, будто пожирающего тебя изнутри взгляда.

— Так ведь? — продолжила старуха, скорее утверждая, чем спрашивая, одновременно вставая и наклоняясь вперёд к Сапфир и опираясь руками на стол.

У Сапфир перехватило дыхание. От напора невиданной до сих пор энергетики она не могла произнести ни слова. Её охватил ужас от понимания того, с какой силой, мощью и хитростью она решила вступить в игру. Старуха, казалось, видит её насквозь, предугадывает все её шаги и читает мысли. Преодолев наконец страх, Сапфир кивнула.

— Ну конечно! — Марфа вдруг расслабилась, улыбнулась и села назад, и одновременно с этим пропало давление.

— Что это было? — вдруг вырвалось у Сапфир, и она от неожиданности прикрыла рот рукой, как бы боясь сболтнуть лишнее. То, что она сказала, были её мысли.

— Расскажу! — уже более дружелюбно сказала Марфа. — Так ты присядешь или так и будешь стоять?

Сапфир подошла к столу и устроилась на одном из стульев. Сопровождающий так и остался стоять у двери.

— Я расскажу, но сначала ты поведай о своих дарах! Не бойся, мне можно доверять! — Марфа вновь уставилась на неё неподвижным взглядом.

— Да не о чём мне говорить, — как можно увереннее постаралась произнести Сапфир. — Я ведь недавно здесь, дар какой-то начал проклёвываться, но Пастырь сказал, что не может определить, хотел Коновалу какому-то показать.

По неподвижному лицу Марфы словно пролетела тень разочарования. Марфа перевела взгляд на стоящего у двери провожатого и слегка кивнула ему. В тот же момент в сознание Сапфир ворвались чужие эмоции и чувства, и она от неожиданности вскочила со стула.

— Ну и к чему весь этот обман? — голос старухи вновь зазвенел железом. — Меня не стоит обманывать! Нужно говорить правду, как там, в камере! Ну так что за дары у тебя?

— Дар! — вздохнула Сапфир. — Эмпатия! Я чувствую эмоции и чувства людей.

— И всё?

— Ну, не очень далеко, и ещё животных и тварей чувствую, и могу определить, где кто находится и на каком расстоянии! — решила выложить Сапфир всё о своём даре в надежде скрыть основной.

Марфа не отрываясь смотрела на Сапфир, словно пытаясь высмотреть в ней правду. Наконец, откинулась на спинку стула и, повернув слегка назад голову, произнесла:

— Малек! Поведай нам славную историю!

Как по волшебству, Сапфир вдруг почувствовала, как внутри Малька словно борется, старается что-то удержать, не выболтать. В смеси чувств рабской покорности и готовности на всё ради хозяйки проскакивали, словно лучи солнца сквозь разрывы свинцовых туч, тщетные попытки не поддаться, не рассказать и не предать.

«Малек, миленький, молчи! Не нужно ей знать об этом!» — мысленно взмолилась Сапфир. — «Они обработали тебя, промыли мозги, но я же вижу — внутри ты такой же, как был, когда защитил меня от хама Кабана в Кургане, когда подставился под удар рубера! Борись, Малек!»

Сапфир словно мысленно разговаривала с ним, пытаясь достучаться до того, истинного Малька, но с каждой секундой чувствовала, как покорность побеждает, затягивая всё больше дыры в коконе, закрывающем истинную сущность парня. Малек повернул к ней абсолютно безжизненное лицо и, как робот, проговорил:

— Она управляет тварями!

— Что? Громче! Я не слышу! — с сарказмом произнесла Марфа. — Я же просила историю рассказать!

— Она управляла тварями, и они её слушались!

— Ты это сам видел? — Марфа встала со стула и повернулась так, чтобы видеть и Малька, и Сапфир.

— Да! — механически, без эмоций произнёс парень. — В бою она удержала двоих и потом убила.

— Спасибо, Малек! Тебе зачтётся твоя честность! — Старуха провела ладонью по его щеке и повернулась к ошарашенной Сапфир. — Ну! Что на это скажешь?

— Чего ты от меня хочешь? — злобно, сквозь зубы, выдавила из себя вопрос Сапфир.

— Пустяк! Приручи элитника! Заставь его слушаться меня, и можешь быть свободна. Только… Что-то мне подсказывает, ты не захочешь от меня уходить!

«Так вот оно что! Тебе власть нужна! Нет никакого выхода из Улья, всё это враньё! Есть только жажда власти, безграничной власти над всем!»

Сапфир стало смешно от того, что она, наивно полагая, что сможет переиграть эту страшную старуху, ввязалась в эту игру, и она засмеялась громким, почти истеричным хохотом. Марфа непонимающе уставилась на девушку, которую уже перегибало пополам от спазмов живота, вызванных хохотом. Наконец Сапфир перестала смеяться, распрямилась и, вытерев выступившие от смеха слёзы, улыбнулась и с издевательской ухмылкой произнесла:

— Хрен тебе!

— Что? — Марфа удивлённо приподняла брови.

— Хрен, говорю тебе! — повторила Сапфир и, уже делая акцент на каждом слове, продолжила: — Ищи себе другого дрессировщика! Я для тебя ничего делать не буду, тварь!

Впервые за всё время общения с Марфой Сапфир почувствовала всплеск злобы и ненависти, идущий в её сторону. Марфа резко повернулась и, кивнув так и стоящему постовым у двери провожатому, резко произнесла:

— В камеру её! В кандалы!

Неизвестно откуда взявшиеся у неё за спиной двое амбалов заломили Сапфир руки за спину и поволокли к выходу. Одновременно с кивком Марфы провожатому вновь отключилась эмпатия.

— Стойте! — остановила амбалов Марфа. — Ведите её на площадь и скажите, чтобы притащили Лешака из каземата. А я пока пойду нашу подружку навещу, обрадую её, что есть работа.

Сапфир вывели на площадь, несильными ударами ботинок под коленные сгибы заставили встать на колени. Она подняла голову и увидела, как на подоконник открытого окна её комнаты вскочила Луна и удивлённо уставилась на странную картину. Хозяйка стоит на коленях, а два бугая держат её за руки.

«Беги, Луна! Беги! Спасайся, прячься!» — мысленно проговорила Сапфир и вдруг увидела, как кошка, вжавшись в подоконник, словно желая спрятаться, быстро скрылась за занавеской. Поняла ли она её или действительно услышала мысли, было непонятно, да к тому же рядом с ней двое таких же, как и те, что держали её, поставили на колени Лешака. Тот поднял заросшее лицо и, грустно улыбнувшись, прошептал хриплым басом:

— Прости!

Ответить Сапфир не удалось. На площадь вышла Марфа в сопровождении Малька, а за ней, чуть отстав, шла… Инга! На бледном лице девушки расплылась безумная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Взгляд, который и раньше был безумным, теперь ещё горел странным желанием, но чего — Сапфир не могла понять. Вся троица остановилась напротив, и Марфа знаком дала указание подтащить Лешака к ним.

— Ты просила не лишать его жизни? — начала Марфа. — Я не нарушу своего обещания. Но поверь, если ты не согласишься мне помогать, его ждёт более суровая участь, чем смерть. Ну, так что?

— Пошла ты! Я тебе уже всё сказала! — Сапфир хотелось перегрызть старухе глотку, но справиться с двумя бугаями ей было не под силу.

— Ну что же! Это твой выбор! — Марфа отошла в сторону и лёгонько подтолкнула Ингу к Лешаку. Девушка медленно, словно хищник, выслеживающий жертву, приближалась к коротышке, которого начинало трясти от охватившего его ужаса. Держащие его охранники в последнюю секунду отпустили его руки и отошли в сторону. Достигнув своей жертвы, Инга положила руку ему на голову и, закатив глаза, подняла лицо к небу. Несколько секунд ничего не происходило, но потом воздух вокруг стал необычайно плотным, загудел, как высоковольтные провода, и вокруг Инги с Лешаком в бешеном танце завертелся вихрь, подхватывая мусор. Но через несколько секунд всё стихло. Инга отошла от упавшего на землю Лешака, охранники, схватив его за ноги, потащили в сторону каземата. Сапфир никак не могла понять, что произошло. Вроде ничего не изменилось, но душа подсказывала, что произошло что-то страшное и непоправимое.

— В камеру её! А это… — Марфа кивнула в сторону Лешака, — в камеру напротив, пусть любуется делом рук своих. Это был твой выбор.

После испепеляющего солнца на площади прохладная вонь и сырость камеры казались спасением. Сапфир вновь заковали в наручники и, оставив двухлитровую бутыль с живцом, закрыли решётку. Камера была другая, но похожая. В темноте камеры напротив она разглядела шевеление.

— Лешак! — позвала Сапфир. — Ты как?

В камере напротив зашевелилось сильнее, и ей показалось, что Лешак встаёт. Она пригляделась и действительно увидела медленно идущего к решётке Лешака. От сердца отлегло: он жив, и это главное. Но почему-то до сих пор не активируется дар эмпатии. Она не чувствовала ничего.

— Лешак, что они с тобой сдела… — она не договорила, застыв от ужаса, осознавая, что произошло. В камере напротив, держась за прутья и уставив на неё белёсые буркала, стоял уже не Лешак. Вместо ответа по коридору разнеслось обидное «Урррк!»