Садовник потерянных душ

В розовом саду было тихо. Розы считали себя слишком особенными и уникальными, чтобы общаться друг с другом, а потому разговаривали лишь с Эскилем – и только тогда, когда находили очередной повод пожаловаться.

Впрочем… Кто мог бы упрекнуть их? Люди большую часть времени вели себя не лучше, а потому Эскиль привык терпеливо выслушивать жалобы и отвечать на претензии своих роз. Во всяком случае это развлекало их.

В тёплом воздухе Маленькой планеты смешивался запах лета, свежей травы и терпкий, приторный вкус розы, которую Эскиль пришёл проведать сегодня.

– Здравствуй, – сказал Эскиль, снимая большой стеклянный колпак, закрывавший Розу от солнечного ветра и ночного дождя, который мог бы повредить её хрупкие лепестки. – Как ты себя чувствуешь?

Роза фыркнула и отвернула от него бутон, что значило – сегодня она пребывает в на диво хорошем настроении. Эскиль опустился на одно колено, отцепил от пояса лопатку и принялся рыхлить землю у корней Розы. Ему ещё предстояло напоить её росой и проверить каждый листок на случай, не завелись ли там гусеницы…

– Ты не приходил ко мне целых три заката! – острый шип уколол Эскиля в щёку и на ней выступила капля крови. – Ты совсем забыл меня!

Роза была расстроена, и это расстройство ощущалось тяжёлой горьковатой нотой в запахе, заполнившем воздух. Эскиль осторожно вытер кровь со щеки тыльной стороной ладони, отложил лопатку и с улыбкой посмотрел на Розу:

– Ты стала ещё прекраснее и ещё капризнее за то время, что мы не виделись. Прости, я обходил Маленькую планету, проверяя, не занёс ли ветер ещё баобабов или каких-нибудь жуков, которые едят розы.

– Жуков, которые едят розы?

– Ну да. Я подумал, что если ветер однажды принёс сюда твоё семя, то, может быть, он может принести и ещё что-нибудь, и кто знает, насколько это что-нибудь безопасно для роз. Поэтому я обошёл всю Маленькую Планету, чтобы убедиться, что ничего такого не появилось.

– Хорошо, – Роза обняла себя листками и задрожала. – Очень хорошо! Ты совершенно прав, никто не знает, что может принести сюда ветер, так что уж не забудь накрыть меня колпаком, как закончишь.

– Обязательно, – Эскиль кивнул и кончиком пальца осторожно погладил алые лепестки. – Я никогда не забуду.

Жирная чёрная земля под корнями Розы рыхлилась легко, как крошки сахарного печенья. Эскиль вскопал её лопаткой, затем разрыхлил граблями, и только в конце достал хрустальный флакон, в котором хранилась свежая роса, единственный напиток, который принимали Розы.

– Надеюсь, в этот раз ты принёс свежую? – Роза покачнулась, и её лепестки подобрались в бутон, выражая недовольство. – Помни, я терпеть не могу росу, которой больше часа!

– Конечно, – на гранях флакона сверкнул луч заходящего солнца и Эскиль на секунду залюбовался тем, как роса приобрела оттенок розовых лепестков… Впрочем, ничто не могло сравниться с тем цветом, который имели настоящие розовые лепестки. – Эта роса совсем свежая, я собрал её специально для тебя.

Сверкающие звёздочки капель просыпались на землю под корнями Розы, впитались в неё, растворились, и по зеленым плетям капризного цветка пробежала дрожь удовольствия. Роза расправила лепестки, развернула листочки и вся вытянулась, довольная уходом Эскиля.

– Да, в этот раз свежая. Наконец-то ты научился её правильно собирать!

– Могу я сделать для тебя что-нибудь ещё? Может быть, больше солнца, или, наоборот, спрятать тебя в тени? – Эскиль вновь осторожно коснулся лепестков и – пусть Роза никогда в жизни не признает этого, – ему показалось, что она потёрлась о его ладонь, как кошка, и негромко замурлыкала.

– Дурак! Солнце испортит мою красоту, а тень сделает землю у корней слишком мягкой, и я упаду! Накрой меня колпаком и уходи отсюда, – Роза отстранилась и затрепетала листками, будто прогоняя Эскиля. Но её нежный запах, который стал легким и сладким, как сама любовь, кружащая голову, говорил о том, что красавица на самом деле вполне довольна, и её притворные обиды направлены лишь на то, чтобы садовник, ухаживающий за ней, не зазнался и не возомнил себе, что слишком хорошо ухаживает за своей подопечной.

– Доброй ночи, – сказал Эскиль, опуская на Розу колпак.

На этот раз большие садовые ножницы, которые он носил в нагрудном кармане, предназначались совсем другой Розе.

Эскиль сделал несколько шагов в сторону, вновь опустился на колено, загораживая от прежней Розы ту, которую ему предстояло срезать сегодня. Осторожно поднял стеклянный колпак…

– Прости.

На месте срезанной Розы осталась маленькое чёрное пятно голой земли среди серебристо-зелёной травы, как рана на теле Маленькой планеты. Стеклянный колпак, больше не нужный, Эскиль сжал в ладонях, и он осыпался на землю звёздной крошкой – на самом деле он, конечно, был сделан не из стекла, а из лунного света, и поэтому от него не осталось ни одного осколка, весь лунный свет растаял, как клочки тумана.

Алая головка срезанной розы печально поникла, растеряв свою красоту, и Эскилю пришлось быть очень осторожным, собирая опавшие лепестки. Он сложил их в ладонь, затем крепко сжал пальцы…

Через несколько секунд в его руке осталась только тонкая золотая нить. Он вплёл её в свои светлые солнечные волосы, негромко вздохнул, думая о том, каким именно человеком был тот, чью Розу пришлось срезать.

Последний луч заката отразился от рыцарских доспехов Эскиля, начищенных до блеска, и на левую половину Маленькой планеты опустилась ночь.

В розовом саду, как и прежде, стояла тишина.