О людях и пипах

Книги Джердальда Даррелла вообще можно цитировать не в меньших объёмах, чем гайдаевские комедии. С учётом того, что Даррелл рассказывал о вполне реальных вещах, которые пережил сам. И рассказывал одинаково занимательно не только о животных, но также и о людях, встретившихся ему в его странствиях по всем частям света. Но вот эту цитату мне почему-то захотелось привести отдельно. Просто вот...

Я  уже пронаблюдал  за появлением  на свет четырех  пип,  когда  ко мне присоединились два матроса экипажа. Возвращаясь со смены, они заметили огонь в  трюме  и  спустились  проверить,  не  случилось  ли  чего неладного.  Вид человека, сидящего на корточках перед  жестянкой  из-под керосина в два часа ночи, весьма их заинтересовал. Я коротко объяснил,  что такое пипы,  как они брачуются и мечут икру и что сейчас я как раз наблюдаю последний акт  драмы, разыгрывающейся в недрах керосиновой жестянки. Матросы заглянули в  банку. В этот  самый  момент еще один детеныш начал  выкарабкиваться на свет божий, и они остались посмотреть. Вскоре явились  еще три матроса - выяснить,  почему застряли в трюме их дружки, и на них тут же зашикали. Им шепотом разъяснили, что тут происходит, и кружок наблюдателей пополнился еще на три человека.

   Теперь  мое  внимание  было разделено между  животными и  людьми:  те и другие представлялись мне  в  равной  мере  интересными.  Маленькие  плоские земноводные в  банке продирались сквозь  узкие амбразуры в материнской коже, всецело  поглощенные своей микроскопической борьбой за существование; вокруг сидели  самые типичные  матросы, ведущие не лишенную суровостей жизнь, - как можно  предполагать, люди  отнюдь не  сентиментального  склада, предварявшие каждую свою фразу неудобопечатаемым присловьем и чьи интересы  в жизни (судя по их разговорам) ограничивались исключительно выпивкой,  азартными играми и женщинами. И тем не менее эти огрубелые, отнюдь не нежные представители рода человеческого  сидели  вокруг  банки  из-под  керосина  в  два часа  ночи  в холодном,  неприютном  трюме и  с  недоверчивым удивлением свидетельствовали начало  жизни  маленьких жабят,  время от  времени  обмениваясь  замечаниями приглушенным шепотом, словно все происходило в  церкви. Каких-нибудь полчаса назад они  и знать  не знали, что есть на свете такая штука - пипа, а теперь переживали за  маленьких  жабят,  словно за  собственных  детей.  Озабоченно следили они за  тем, как малыши выворачиваются  в своих карманах, прежде чем начать выбираться  на волю, а  потом  напряженно,  с нетерпеливым  ожиданием смотрели, как они тужатся и извиваются, прокладывая себе путь наружу и время от времени останавливаясь передохнуть.  Один детеныш, слабее всех остальных, выбирался на волю чудовищно долго, и матросы не на шутку... взволновались, а один  из них  даже жалостно спросил меня, нельзя ли помочь  ему  спичкой.  Я ответил, что лапы жабенка тонки,  как хлопковые  волокна, а тело хрупко, как мыльный  пузырь,  и  при  всякой   попытке  помочь  ему  можно  жестоко  его покалечить.  Когда  отставший  выкарабкался  наконец  из  кармана,  раздался всеобщий вздох облегчения, а матрос, предлагавший помочь жабенку, повернулся ко мне и с гордостью сказал:

   -  Молодец, чертенок, правда ведь, сэр?
Время  летело незаметно,  и не успели мы оглянуться,  как спустившийся над  серым морем рассвет застал  нас все еще сгрудившимися вокруг  банки с жабой. Мы  поднялись, внезапно  ощутив боль в  затекших руках  и ногах, и  отправились в камбуз  за чаем.  Весть об удивительных жабах скоро облетела  весь пароход, и следующие два дня  в трюм без  конца  шли  люди  поглядеть на  них.  В  конце  концов вокруг  жестянки образовалась такая  давка, что я стал  опасаться, как бы ее не опрокинули, а потому заручился помощью  тех пяти  матросов,  которые были  со мной  в ночь рождения малюток.  Они по очереди  приходили дежурить  возле банки, когда не были на вахте, и следили  за тем, чтобы жабам не причинили вреда. Без  конца бегая по трюму, занятый то чисткой клеток,  то кормежкой животных, я слышал, как эти стражи порядка сдерживали толпу.

   - Заткнись, тебе  говорят! Ну  чего ты топочешь тут ножищами? Хочешь до смерти испугать их?

   - Да,  все из  спины  старушки... Вон,  видишь дырки?  В  них-то они  и сидели, аккуратно  свернувшись  клубочком.  Эй!  Не  напирай!  Ведь  этак  и жестянку опрокинуть недолго.

   Я совершенно уверен, что  этим людям было жалко расставаться с  жабами, когда я выгружался в Ливерпуле.

(С) Дж. Даррелл. "Три билета до Эдвенчер".