Субботний отрывок

К субботнему флэшмобу от Марики Вайд.

Как обычно, самое свежее.

– Рехнулись оба – что Куриан, что десятник! – буркнул медленно спускавшийся по склону Сулка, осторожно нащупывая ногой более или менее надежный, не шатающийся камень. – Тьма – ни зги не видно, нет бы рассвета подождать – так нет, несись в порт со всех ног ни свет ни заря!

Выдав эту возмущенную тираду, он немного помолчал, а затем вдруг задумчиво добавил: – Интересно, что там хоть за девки? Посмотреть-то есть на что?

– А тебе какая разница? – хмыкнул в ответ Метеллин. – Все равно не по нашу честь. Нам, диким сардам, любви благородных дам не полагается!

– Тьфу ты! – Сулка сплюнул, возмущенно фыркнул. – И ты туда же – друг, называется! Даже помечтать не даст!

Зири, слыша этот разговор, едва сдерживал смех. Никакими сардами его спутники, разумеется, не были: просто далекие предки у обоих вроде бы служили в молодости на Сардинии. Однако в кентурии прозвище «сарды» прилипло к Сулке и Метеллину намертво. И, уж конечно, не стоило всерьез относиться к их вечным пикировкам друг с другом: это было не более чем развлечением двух старых приятелей, изнывавших от скуки на однообразной службе.

Сам Зири в этот разговор не вмешивался – хотя тоже мог бы сказать немало крепких слов и насчет ночного спуска по козьей тропе, и насчет само́го диковинного приказа Куриана. Слыханное ли дело, чтобы их, воинов Первого Мавретанского легиона, отправили, словно дворцовых евнухов, охранять скопище высокородных девиц из свиты какой-то неведомой принцессы!

Однако сейчас он предпочитал помалкивать. Слушать речи сослуживцев ему было забавно, а портить их своим вмешательством не хотелось совершенно. Себя Зири считал человеком простым и невежественным, да и на латыни, несмотря на пятый год службы, изъяснялся довольно коряво, предпочитая родное наречие, худо-бедно понятное не только его соплеменникам бакуатам, но и маврусиям, и даже иноверцам гетулам.

Вопреки мрачным предсказаниям Сулки, спуск солдаты одолели без особых происшествий – разве что Метеллин ненароком обрушил со склона большой валун. Однако, как вскоре выяснилось, самые большие и бурные приключения ожидали их внизу.

Начались эти приключения очень быстро. Не успел Зири пройти по дороге и ста шагов, как шедшие впереди него сарды резко остановились. Метеллин, быстро наклонившись, поднял с мостовой какой-то небольшой предмет, тускло сверкнувший в свете звезд.

– Это еще что такое? – произнес он озадаченно, а еще через мгновение громко присвистнул.

– Монета? – тут же оживился Сулка. – А ну-ка покажи!

В ответ Метеллин покачал головой. Произнес мрачно:

– Не монета. Глянь-ка вот.

– Обожди, – после недолгой паузы откликнулся Сулка. – Сейчас подсвечу.

Еще через пару мгновений Зири услышал знакомый чиркающий звук кремня. Из-под руки Сулки вырвался сноп оранжевых искр. А чуть погодя у него на ладони затеплился крохотный желтый огонек.

– Ого! – изумленно воскликнул Сулка. – Никак аксумский?

– Похож, – подтвердил в тот же миг Метеллин. – Очень.

Тут Зири невольно насторожился. В Аксуме он не бывал, но об этой восточной стране кое-что слышал. В основном нехорошее – о распространившихся по северу Асума еретиках-изуверах.

– Эй, Зири! – вдруг позвал Метеллин. – Хочешь посмотреть оберег «колесников»?

Кивнув, Зири быстро подошел к сардам. Не то чтобы он сильно интересовался защитными амулетами, но тут в нем взыграло любопытство. Как выглядят амазигские обереги, он представлял себе неплохо. И ожидал увидеть сейчас что-нибудь подобное. Например, украшенный тонкой резьбой серебряный кулон с изображением глаза – женщины его племени вешали такие себе на шею, защищаясь от порчи.

Однако, к разочарованию Зири, оберег «колесников» оказался совсем невзрачным. Это был всего лишь медный кружок, и в самом деле похожий на монету. В центре «монеты» виднелись два завитка-прорези, а возле самого ее края имелась маленькая дырочка – видимо, раньше сквозь нее продевали шнурок или цепочку. И ничего больше там Зири не обнаружил – ни букв, ни узоров, ни портрета правителя или святого. Эта безликость словно омертвляла оберег, делая его неприятным и даже зловещим.

– И всего-то? – поморщился Зири. – Тьфу!

Метеллин выпрямился, резко повернулся к нему.

– Это не «всего-то»! – произнес он со злостью. – Вот только аксумцев тут и не хватало! Мало своих «колёсников», что ли? Хочешь, чтобы у нас стало как в Египте?

От неожиданности, Зири попятился. О том, что кто-то из родственников Метеллина, то ли брат, то ли дядя, служил в Египте на границе с южными дикарями, он, конечно, слышал, но особого значения до сих пор этому не придавал. Оказалось – напрасно. Похоже, Метеллин знал от этого родственника какие-то ужасающие подробности о египетских аксумцах.

Разумеется, расспрашивать Метеллина Зири не стал: сейчас явно было не до пространных разговоров.

– Надо бы вигилам сообщить, – вымолвил он осторожно. Затем на всякий случай пояснил: – Ну об аксумцах.

– Угу. – Метеллин мрачно кивнул. – Главное – не забыть им сказать, что аксумцы эти скорее всего служат у нас в кентурии.

– С чего бы? – тут же отозвался Сулка. – Мало ли кто тут бродит!

– Ну да, немало, – хмыкнул Метеллин в ответ. – Особенно сегодня. Одна только сестрица нашего десятника чего стоила! Или Сервилий с Вибием – ну вылитые же аксумцы! Или этот... как его – ну главный по таможне...

Видимо, так и не припомнив имени таможенного легата, он с досадой махнул рукой и замолчал.

– Мессий, – негромко подсказал Сулка.

– Точно, – кивнул Метеллин. – Мессий Вар.

Затем он сделал короткую паузу и наконец продолжил:

– На эту дорогу никто, кроме наших, и не спускается. Горожане – они с другой стороны приходят.

Сулка недоверчиво хмыкнул, затем покачал головой.

– Да ходят они тут тоже. Уж пацаньё-то точно: сам видел не раз.

– Мальчишки – это да, – неохотно согласился Метеллин. – Но я бы все-таки кое к кому присмотрелся. Например, к Монтиколе. Очень уж мутный он какой-то.

– Брось, – отмахнулся Сулка. – Ты аксумцев хоть раз видывал? Мне вот доводилось.

– Ну и? – хмуро откликнулся Метеллин.

– Так аксумцы сплошь чернокожие, – увлеченно продолжил Сулка. – Не как нубийцы, конечно, – посветлее. Примерно как Йоро. Ну и сравни теперь с Монтиколой!

Метеллин в ответ тихо вздохнул.

– Положим, я аксумцев тоже видывал, – буркнул он, пожав плечами. – Ну да, черномазые. Только свет на них клином не сошелся. «Колёсников» и без них хватает!

– Уж Монтикола точно не «колёсник», – тут же возразил Cулка. – Он же при каждом удобном случае в церковь бегает. Такого святошу еще поискать надо!

Когда сарды заговорили о Монтиколе, Зири невольно напрягся. По правде сказать, он и сам недолюбливал этого молодого солдата, сравнительно недавно появившегося у них в кентурии. Монтикола был, что называется, себе на уме. Перед Курианом и прочим начальством он вполне убедительно изображал из себя деревенского простофилю, старательного, но туповатого. Однако при этом в крестьянских делах не смыслил совершенно – уж от Зири, выросшего в деревне, такое укрыться не могло! Да и тупым Монтикола, судя по всему, тоже не был – во всяком случае, отлынивать от службы он умел великолепно.

Впрочем, до сих пор никаких проблем из-за Монтиколы у Зири не возникало. Они служили в разных контуберниях, в караул вместе не ходили и, уж конечно, ни разу не бывали в одном бою, благо кентурия всё время охраняла башню и не покидала Ликсуса. А что до пробуждавшегося в Зири при виде Монтиколы странного гадливого чувства – ну так любой человек – не золотой солид, чтобы всем нравиться! И, пожалуй, не заведи сейчас Метеллин этого разговора, Зири так и не задумался бы о причинах своей неприязни.

– Ну о чем задумался? – отвлек от его размышлений голос Метеллина.

– Да так, – Зири пожал плечами. – о Монтиколе.

– Эх... – вздохнул с досадой Метеллин. – А я-то думал, ты что-нибудь об этой штуковине скажешь... Ладно, приберу я ее – да и пошли дальше!

 

* * *

 

Что именно Метеллин хотел от него услышать, Зири так и не понял. Он ведь не был ни «колёсником», ни тем более аксумцем – ну так и что ему было сказать об этой медяшке? Что она ему не понравилась? Или Метеллин заподозрил его в знании старинного амазигского колдовства? Но колдовскими делами у амазигов – по крайней мере, уж у бакуатов точно – испокон веков ведали женщины, а не воины. Так, в недоумении, Зири и продолжал путь, неторопливо плетясь позади сардов.

Между тем вокруг сделалось заметно светлее, а впереди из-за холма показался огненно-алый краешек рассветного солнца. На мостовой стали отчетливо видны все выщербины и ямы, и теперь уже можно было смело идти по дороге, не опасаясь споткнуться. Но солдаты по-прежнему двигались неспешно, нога за ногу.

– Увязли мы здесь с этим оберегом, – хмуро проворчал Метеллин, обходя очередную рытвину. – Дороги-то и полмили не будет, а всё никак не дойдем. Узнает Куриан – головы нам пооткручивает.

– Да прямо! – Сулка повернулся к нему, насмешливо ухмыльнулся, пожал плечами. – Когда такое у нас в последний раз было, не припомнишь?

Метеллин угрюмо посмотрел на него, покачал головой.

– А когда нас в последний раз родственники Кубера навещали? – спросил он в ответ. – И когда наш отец-командир сажал их с пьяных глаз под замок?

Сулка резко остановился, улыбка враз слетела с его лица.

– Это ты к чему?

– А вот к чему, – хмыкнул Метеллин. – Слыхал такую сказочку? Однажды один почтенный отец семейства побил жену: та ему обед пересолила. Жена взяла и огрела в отместку служанку: за то что ей на кухне не помогала. Служанка в ответ стукнула мальчишку-поваренка: нечего под ногами путаться. Мальчишка пнул козу, коза боднула собаку, та налетела на голубя... А голубь возьми и влети в комнату к этому самому отцу семейства – а примета-то дурная! Ну тот всполошился, во двор выскочил, да и устроил им всем взбучку! Вот так же и у нас. Куриан от чужеземной принцессы схлопотал, десятник от Куриана, а мы от десятника... Кто вот только, хотелось бы знать, влетит в комнату к принцессе?

– Никто не влетит, – чуть подумав, откликнулся Сулка. – Нету у нас такого храбреца. Да и не пустили бы его все равно!

Услышав ответ Сулки, Зири невольно вздохнул. Он и сам знал с детства похожую сказку – правда, вместо главы семьи и его домочадцев в той истории действовали звери: лев, шакал, гиена, дикобраз, заяц... И кончалась она тоже иначе: не справедливым возмездием, а вечной обидой одних животных на других. Честно говоря, такой конец сказки казался ему куда более правдоподобным.

Впрочем, очень скоро Зири стало не до размышлений над детскими сказками. Дорога обогнула небольшой холмик, и до его ушей почти сразу же долетели человеческие голоса. За поросшим олеандрами овражком, каких-нибудь в тридцати-сорока шагах от обочины, разговаривали несколько мужчин. Переговаривались они громко и бурно, в основном на латинском языке, время от времени сбиваясь на амазигский. При этом по-латыни мужчины говорили безобразно, немилосердно коверкая и произношение слов, и построение фраз, – это было заметно даже деревенскому бакуату Зири.

– О! – Резко остановившись, Метеллин обернулся, предостерегающе поднял руку. – Слышите? Мужчины-чужестранцы! Вот вам и разгадка!

– Да уж... – хмыкнул Сулка в ответ. – На девушек как-то непохоже.

Зири опять промолчал, лишь согласно кивнул. Хотя вообще-то ему было что добавить к словам и Сулки, и Метеллина. Например, что далеко не все из разговаривавших были чужестранцами. Два голоса определенно принадлежали бакуатам – похоже даже, из его родного племени. Еще один мужчина вроде бы произносил слова как южный гетул – правда, он еще и сильно шепелявил, так что здесь можно было и ошибиться. При этом голос шепелявого казался Зири на удивление знакомым. Больше всего он походил на голос Йоро – давнего Курианова холуя, исправно поставлявшего тому дрянное вино из дешевых лавок портового квартала. Но что было делать Йоро ни свет ни заря в полумиле от места своей службы?