Отрывок "Реннер, пепел прошлого", темное фентези, антиутопия, мистика.

Аэлир стоит на посту на холодном балконе цитадели. Внизу – спящий город. Вдали – Королевский Дворец, где светит окно в башне – его башня. Карл Бреннер приносит ему плошку с похлебкой.

Карл: "На, Реннер. Замерзнешь тут. Небось, опять в своей башке чертиков гоняешь?" Ставит похлебку.

Аэлир (берет похлебку, не глядя): "Спасибо, лейтенант. Просто... тишина. Дает подумать." Внутри: "О твоем короле и его черных делах, ублюдок".

Карл (прислоняется к стене, смотрит на дворец): "Тишина – роскошь в наше время. После... ну, ты знаешь, после тех событий. Король очистил землю, но цена..." Он замолкает, не решаясь закончить.

Аэлир (голос становится чуть жестче, почти невольно): "Цена всегда высока, когда кто-то решает, кто достоин жить, а кто – нет." Он тут же ловит себя, делает глоток похлебки.

Карл (пристально смотрит на него): "Мудро как-то для парня с медвежьих увалов, Реннер. Иногда я смотрю на тебя и... черт, кажется, что ты старше этих стен. И глаза... тот здоровый – смотрит так, будто все видел." Он указывает на левый глаз Аэлира.

Аэлир (встречается с ним взглядом, заставляя свой единственный видимый глаз выражать усталость и покорность): "Тяжелая жизнь, лейтенант. Учит смотреть в суть. А видеть... иногда лучше и не видеть." Он касается повязки.

Карл (кивает, неловко отводя взгляд): "Ладно, ладно. Держись, солдат. Скоро смена. И... если что гложет – говори. Мы тут, вроде как, братья по оружию." Он уходит.

Аэлир (один, смотрит на дворец, шепчет на эльфийском): "Братья? Мои братья лежат в пепле, а я пью похлебку с палачом. Скоро, Кассиан. Скоро." Его мертвый глаз под повязкой начинает слабо светиться.

Аэлир стоит на коленях в своей каморке. Он снимает повязку. Мертвенно-бледный правый глаз широко открыт, зрачок – врата в мерцающий, искаженный мир серых тонов и блуждающих огоньков: Астрал. Он фокусируется. Вокруг – призрачные очертания казармы, но стены полупрозрачны. Повсюду мечутся слабые, искаженные тени – души недавно погибших людей, растерянные и испуганные. Но он ищет другое. Он концентрируется на боли, на памяти о Лесе. Его дух (видимый здесь как более плотная, изумрудно-зеленая тень) проходит сквозь стену казармы. За ней – не город, а выжженная пустошь, усеянная дрожащими, ярко-серебристыми огоньками. Души эльфов. Они не видят его, запертые в своей бесконечной агонии, повторяя последние мгновения.