Альтернативный Нью-Йорк. "Следуя за цветными дымами"
Автор: Бабаев Олим ОктябриновичЯ представлял Нью-Йорк совсем другим. То, что я увидел, больше походило на кошмарный сон-предостережение.
Как же прав оказался Жириновский! Помните его пророческие слова?
«...выборов в 2024 году в Америке не будет, потому что Америки не будет», — заявил он.
Конечно, страна-гегемон не могла разрушиться за один день. Наш оракул давал на это десять лет. В этой же реальности всё случилось куда быстрее.
Не все районы Нью-Йорка лежали в руинах. Однако даже относительно уцелевшие кварталы несли на себе печать кризиса. Одни небоскрёбы стояли, выставляя напоказ отметины от ракет и снарядов, другие чернели от пожаров. Тут и там зеркальные фасады высоток пестрели заплатами из подручных материалов.
Особенно угнетающе выглядели жестяные трубы дымоходов, торчащие из окон или пробитые сквозь стены. Здания стояли вдоль длинных авеню, словно уродливые гиганты, ощетинившиеся печными трубами. В воздухе словно висел немой вопрос: «Марсель, ты зачем здесь?»
Огни неоновой рекламы казались забытым сном — откуда ей взяться, если война оставила лишь жалкие двадцать процентов энергосистемы страны? Метро встало, трамвайные рельсы заросли травой, а бесценные киловатты, словно капли воды в пустыне, делили между уцелевшими кварталами.
Повсюду гудели и ужасно чадили бензиновые генераторы. Шум стоял страшный, приходилось всё время повышать голос. Из-за выхлопа самопального бензина накатывала тошнота. На крышах домов, словно цветы техногенной эпохи, распустились солнечные панели. Целые поля блестящих фотоэлементов превращали город в зеркало, если смотреть сверху. Соседство молчаливых «ловцов солнечных лучей» и рычащих моторов никого не смущало. Немыслимый симбиоз — гремучая смесь углеродного смога и зелёной энергетики. Ау, зелёные! Экологи! Вы где? В мире небоскрёбов и финансовых воротил лампочка стала роскошью. Признак достатка — простая батарейка. А если у тебя есть генератор или солнечная панель — ты богач. Олигарх. Ёшки-бабаёжки! У блэкаута свои правила. Кто со светом, тот и свят.
Люди стали ассами выживания. Паутины проводов, свечи в консервных банках и очереди на зарядку аккумуляторов стали визитной карточкой Нью-Йорка.
Городские службы не работали. Зловонные кучи мусора и полчища крыс уже никого не пугали. На крыс даже охотились. Как-никак мясо. А что? Захочешь жить — и не такое съешь. Зато расцвели частные лавочки, словно из лихих девяностых с их диким капитализмом и законами подворотен. Рэкетиры и бандиты стали частью городской жизни. Аннунаки, конечно, с ними боролись, но, скажем прямо, спустя рукава.
Мегамаркеты исчезли, но небольшие магазинчики и ларьки продолжали работать, создавая островки относительной стабильности. На их полках выстроились пирамиды консервных банок, давно уже просроченных, но манящих яркими этикетками. А ведь люди их покупали, играя в русскую рулетку со здоровьем. Выбор небогат: смерть от ботулизма или от голода. Но некоторым везло — отделывались кишечным расстройством. Счастливчики. Про них болтали, будто знают они какую-то систему определения годности товара. Кто их знает. Может, и не врала молва.
Всюду лежали груды пластиковой посуды и всякого ширпотреба — словно отголоски эпохи изобилия. Здесь торговали всем: от треснувших смартфонов до поношенных курток, от дешёвых свечей до разболтанных стульев. На базаре апокалипсиса успех сделки зависел от запасов тушёнки и умения сторговаться. Даже воздух был пропитан смесью отчаяния и азарта. Здесь покупали надежду, иногда сбивая цену приставленным ко лбу пистолетом.
Крупная промышленность давно умерла, а мелкие мастерские едва держались на плаву, доживая свои последние дни. Те, кому повезло, работали на этих полуживых цехах, остальные же влачили жалкое существование, перебиваясь с хлеба на воду. Кто-то пытался выжить, торгуя чем придётся, кто-то уходил в банды или продавал себя, чтобы хоть как-то прокормиться. Была и ещё одна категория людей — те, кто трудился на сангиниевых шахтах аннунаков. Платили там вроде бы неплохо, но условия были настолько ужасными, что редкий шахтёр выдерживал больше пяти-семи лет. Это был каторжный труд. Он буквально высасывал из людей жизнь.
Но вот парадокс: при всех проблемах с энергетикой интернет работал идеально. Не просто работал — он процветал. Каждый носил в голове чип, который подключал человека к глобальной сети. Что-то вроде встроенного Wi-Fi адаптера. В голове. Интернет не только служил источником информации, но и поддерживал работу прокаченных органов. Однако за это приходилось платить. Те, кто не мог позволить себе чудовищные тарифы цифровых корпораций, просто умирали. Нет денег — получай остановку сердца или отказ почек. Люди гибли тысячами. Тонкий слой иллюзии, прикрывающий язвы колонизации. Фальшь. Бутафория. Видимость нормальной жизни, которая помогала держать население под контролем. На это инопланетяне энергии не жалели.
Град на холме? Столица мира?
Скорее, гигантский некрополь — город, в котором время застыло, оставив после себя лишь пустые декорации жизни. Следы былой роскоши окружали со всех сторон: разукрашенные фасады зданий, чьи-то брошенные лимузины у тротуаров, хрустальные люстры под слоем пыли, словно погасшие звёзды, давно разграбленные магазины с дорогой бижутерией...
И везде тишина. Тяжёлая, плотная, как саван.