Отрывок из книги. Кажется, в конце рабочей недели мне поможет только колдовство...
Автор: Витиеватая... Я пребывала в глубоком трансе. Мое сердце билось настолько медленно, что искусственно заблокированные его проводящие пути рисковали никогда не восстановиться и не вернуть ритм на надлежащее ему место. Мои дыхательные мышцы не сокращались. Почки не фильтровали кровь до урины. Кишки замерли в полости живота, не толкая вперед массы. Я не была мертва для мира, но я застыла в одном его моменте, чтобы отдать часть себя, часть своей энергии двум невинно убиенным телам. Через кожу рук я посылала импульсы, один за одним, уходящие вдаль цепочками жизни, чтобы они прошлись по каждому нервному волокну покойников, вошли в каждую вырезку, выемку, борозду, извилину, — чтобы не воскресить, ведь это невозможно, но зло посмеяться над мертвыми, показать, как оно было прежде, раззадорить мышцы и связки, запустить заново то, что никогда не должно было больше работать. Я чувствовала ответную реакцию — тонкую вибрацию, неуловимую никому, кроме меня, — и подумала, что смогу, что всё получится, что странно считать происходящее чем-то запредельно страшным и тёмным. А потом я выдохлась, даже не заметив этого мига. Мне стало так тяжело, будто меня саму накрыли могильной плитой, а мои ребра приготовились сломаться и проткнуть ткань легких. Вибрация стала исчезать, я теряла связь, но и плита никуда не пропадала. И вот я уже лежала лицом вниз, распластавшись между трупами, а весь шар земной был на мне, давя всей тяжестью бытия.
— Нет! Не-е-ет! — сцепив зубы, каким-то чудом прошипела я. Рот полнился кровью, красная пелена заменила мне роговицы. Мир вращался вокруг и внутри меня, я была крутящейся монетой, несущейся к краю стола, тонкостенным волчком, запущенным чьей-то — своей же — небрежной рукой, чтобы разбиться о каменную стену. — Силы! Дайте мне еще сил! Еще-е-е! Еще-е-е! ЕЩЕ-Е-Е! Боги богов, проклятые и забытые, услышьте мой зов! Услышьте! ЕЩЕ СИЛЫ! ЕЩЕ-Е-Е! ДА-А-АЙТЕ-Е-Е!..
Это был какой-то экстаз, вызванный безумным вдохновением, озарением, колдовским откровением, — я не знаю, как можно было назвать тот вой, что выходил из меня и лился через тела живых и мертвых, леса и горы, пустоши и города, мили и года. Как потом рассказывали, в это время наступило полное солнечное затмение, опустилась ночь, закрылись все рты до единого, никто не смел проронить ни звука, и даже смерть удивленно замерла над жертвой.
Меня услышали. Мне ответили.
Мир не перестал вращаться, но мне это понравилось. Я сама стала миром, всесильной и всемогущей. Меня заполнило такое количество энергии, что она могла бы разорвать меня до субатомных частиц. Я познала все грани чувств, порезавшись о каждую и выйдя невредимой. Это длилось вечность и всего одну секунду — так много и так мало...
"Пляска в испанских сапожках"