Начало "Томления".

Как-то раз, под громкую музыку в наушниках и просто по наитию печатающих рук, на свет родился этот отрывок.
Именно он стал началом чего-то большого — уже наполовину написанного.

И внезапно далеко не только о любви. Скорее даже совсем не о любви. А о трагедии. О сильном. О фатальном.
О мире, где когда-то и правда жили боги. Где проклятия — не детские страшилки, а неснимаемые ограничения. Где правила нельзя нарушать. Где прикосновение может убить.

Но началось все именно отсюда: с музыки и с открытой записной книжки.
(отрывок - пока что еще спойлер)

___

Записная книжка открыта где-то посередине. Она лежит на столе одна. Сопротивляться кипельно-белым, взывающим листам невозможно. Просто не пройти, хоть я и пытаюсь. Становится физически больно. Движения замедляются. Понимаю, что все равно должна заглянуть в эту белую бездну. Листы исписаны, строки заполнены наполовину. Много зачеркиваний. Очень много зачеркиваний. Они разные: где-то просто вычеркнута фраза, где-то она столь яростно заштрихована, что при всем желании невозможно догадаться, что же именно не понравилось написавшему.

Передо мной стихи. Скорее даже творческий процесс. От листов фонит эмоциями: сильными, разрушительными поисками той самой рифмы, той самой истины, которую автор так старательно пытается не признавать. Но смыслы и слова расплываются, рассыпаются, потому что взгляд и сознание приковано к одной строке, которая повторяется, вычеркивается и опять повторяется — «люблю», «прекрати безумие», «люблю её».

Мир замирает, подергиваясь недоверчивой пеленой.
Мир взрывается, как только осознаю значения этих высказанных мятежных слов.

Внутри все ломается.

Я ненавижу его за эти слова. Я хочу броситься к кровати, колотить по его груди и кричать, что он не может это чувствовать, не имеет права!
Смыслы затекают в сердце, струятся по нему и выходят обжигающей надеждой. Срывают пудовые замки запретов, открывают старые раны, заставляют воспринимать эту ночь, как что-то большее. Заставляют поверить в будущее. Наше будущее.

Глаза застилают слезы. Когда окончательно расплываются слова, я глубоко и рвано вдыхаю. Мучительно-медленно отворачиваюсь от блокнота. Поворачиваюсь к двери. И тихой твердой походкой выхожу.

Мне хватает сил не повернуться, хватает сил не посмотреть на него. Мне хватит сил закрыть все то, что я увидела, в далеком подвале своего сознания.
Я знаю, как выжечь все ненужное в своем сердце. И сделаю это снова.
Потому что он прав — это безумие, и мы не можем ему поддаваться.