Домик в глухом дворе-37

      ..."В кухне царил полный разгром.
На столе отдельными рощицами стояли бутылки разных размеров, с разноцветными этикетками.
Среди них был разбросан архипелаг всевозможных тарелок с самой разнообразной закуской.
 Часть из них уже разбита, и разбросана по полу.
Порой местность была заболочена пролитым содержимым всяких стопок, рюмок, и бокалов.

Тиун испытал некоторую оторопь.
За то время, что они с Фросей жили вместе, она не выпила ни грамма, и каждый раз категорически отказывалась от предложений совместной выпивки, даже символической.
А здесь было похоже на запой, причём в одиночку.

Свою Ефросинью он нашёл в спальне.
Она полулежала на подушках рядом с журнальным столиком, уставленным бутылками и бокалами.

Один из них, с чем-то тёмно-красным, был у неё в руке.
"Ну, что, Пинкертон штопаный!
Сложил всё-таки свои два и два?"-бросила она ему, вместо приветствия.
"Повязать меня пришёл?"-её голос дрожал, а глаза  полны слёз.

"Разоблачил свою глухонемую с детства Ефросинью?"-она хлестала его вопросами, как пощечинами.
Он присел рядом, и, чтобы как-то успокоить,положил ей руку на бедро.
Но девушка восприняла это как поощрение, и ещё больше распалилась.

"Да, у меня праздник!"-она вскинула голову и подняла бокал.
"И повод, более, чем достойный!
Смертельно наказан последний, и самый гнуснейший из самых гнусных моих врагов!-девушка в три глотка выпила своё тёмно-красное вино.

"Аз есмь воздам!"-и швырнула пустой бокал в стену.
Бросок отнял у неё последние силы, и она упала в подушки.
"А что делать?!-теперь Фрося разговаривала, как бы, сама с собой, или с кем-то наверху.

"Если ни наша доблестная полиция, ни суд,  не в состоянии покарать зло, приходится эту непосильную ношу взваливать на себя самим пострадавшим!
Добро должно быть с кулаками!
Верно, товарищ старший лейтенант?"-при этом она даже ни разу не посмотрела в его сторону."...