Некромантами не рождаются. Восьмая часть Совенка

Итак, вы давно просили, а я обещала... :)

Восьмая книга про Совенка и компанию. Дядя Сережа, здравствуйте. 

У нас там нерешенным вопрос с балахонами остался. Вот его и будем решать. 

"Они столкнулись - два мира настолько чуждые друг другу, что ненависть была неизбежна.
Пять лет назад они попытались уничтожить друг друга: один стал победителем, а второй затаился, зализывая раны.
Теперь кто-то должен восстановить равновесие… и вдохнуть жизнь в тех, кто давно выбрал смерть."

Лес был полон диких криков, злобного рычания, отборной брани. Мир представлялся бешенной многоголосой тварью, жрущей всех без разбора. Она то распадалась на отдельные вопли, то объединялась в нечеловеческий, душераздирающий ор. И Кельс судорожно сжимал в руке нож, с ужасом ожидая своей очереди. Ну или шанса на спасение. 

            Кто-то тяжелый с хрустом вломился рядом в кусты. Кельс затрясся всем телом, в глазах потемнело, внутренности полоснул дикий страх и остро, до боли в сердце захотелось жить. Он не выдержал, вскочил, задыхаясь от паники и понесся, куда глаза глядят. 

Собственное тяжелое дыхание казалось топотом преследователей, а бьющие по лицу ветки – ударами мечей. И вдруг земля ушла из-под ног. Он рухнул и после короткого полета с шумным всплеском ушел под воду. 

Тяжелый балахон намок, потянул на дно. Мелькнула равнодушная мысль: смерть все равно настигла его. 

Кельс забарахтался, ощущая, как не хватает воздуха, легкие начинают гореть, и ледяная вода сковывает тело саваном. Но тут его подхватила чья-то сила, обожгла кожу чуждостью и поволокла наверх. 

            Он проснулся. Полежал какое-то время, восстанавливая дыхание и прислушиваясь к стоящей вокруг тишине. 

Успокоено выдохнул. Тишина – это хорошо. 

Поднялся, ощущая, как сквозняк холодит обнаженную кожу. Снял со спинки кровати полотенце. Вытер выступивший на лбу пот. На ощупь нашел кружку с водой, осушил залпом.

- Снова кошмар? – донесся с кровати сонный женский голос.

            Ластра. Верный друг, соратница и любовница. Он спас ее от ножа жреца, она последовала за ним. 

            Кельс прикрыл глаза, вдохнул глубоко, успокаивая зашедшееся сердце. 

            В этот раз он увидел сон почти до конца. Обычно просыпался раньше - когда за ним гнался огневик или пикировала странная птица, а где-то рычал огромный, чешуйчатый ящер.

            Считать ли это знаком?  Если да, то плохим или хорошим?

            Память тут же подкинула остаток: песчаный берег, запах тины и рыбы, набившийся в рот песок, журчание воды о камни. 

Он помнил все так отчетливо, словно это было вчера. 

            И ее голос: издевательски прекрасный, как поющий ручей. Даже едва живой, он не мог не восхититься его красотой. 

- Какой плохой мальчик! Я должна тебя убить, хотя… Может, ты подойдешь. Кто-то должен начать. Да и тьмы в тебе немного.

            Тьмы в нем действительно было мало. Помощника жреца не допускали к жертвоприношениям. Так что он еще не убивал. Лишь присутствовал, поднося ритуальный нож, зажигал свечи, запаливал благовония и выполняя с десяток других поручений, а после ритуала, сглатывая подступающую тошноту, смывал кровь с ритуального камня, ощущая сложную смесь эмоций от омерзения и жалости до гордости – он в шаге от звания младшего жреца. 

Впрочем, гордость его посещала редко. Разве что в мечтах, где он первым проходил испытание, создавал артефакт тьмы – наисильнейший, и все восхищенно склонялись перед ним, а старший жрец хвалил его. А вот собственный ритуал с жертвой представлять почему-то не хотелось.  

            Кельс с трудом оторвал голову от песка, желудок скрутило, и его мучительно вырвало водой. Он поднял взгляд на ту, что сидела на камне. Полупрозрачное тело пронизывали, преломляясь, солнечные лучи. Внутри, меж лучей, плавали крохотные цветные рыбки, а по блестящей коже скользили пятна света. Нагота незнакомки его не смущала – и не такое повидал на ритуалах. 

- Что я должен сделать? – прохрипел Кельс, цепляясь за малейший шанс выжить.

- Я помогу тебе, - звеняще пропело странное создание и улыбнулось, оскалив острые зубы. – Ты отправишься на корабль. Я скрою его и дам защиту, чтобы на обратном пути его не сожгли калкалосы - вы их здорово разозлили, подняв кости сородича. Ты вернешься домой и расскажешь о том, что произошло. Заставишь поверить, что смерть вам больше не покровительствует. 

- Это неправда, - начал было Кельс, но осекся. Память обожгло болезненным воспоминанием. Он вспомнил приход богини: потустороннее присутствие, вымораживающий холод, от которого стучали зубы. Вспомнил, что смерть неожиданно привела новую жрицу, препоручив ей решать судьбу жрецов и отказалась помогать им в борьбе с огневиками. 

Странная девчонка поначалу не испугала, лишь разозлила, но она сделала так, что жрецы стали падать, умирая. Падали, как подкошенный, уходя страшно – со счастливой улыбкой на губах, сами шагая к ней, словно за освобождением. 

Тогда в голове Кельса все смешалось от страха. Стать вечным помощником богини? Провожать души? Быть жнецом? 

Но он был слишком испуган, чтобы думать об этом и сделал то, что у него получалось лучше всего – сбежал. И ему это почти удалось.

- Мне не поверят, - прошептал он, вытирая губы и сплевывая песок. 

- Сделай так, чтоб поверили, - посоветовала прозрачная незнакомка, - иначе я решу, что зря сохранила твою никчемную жизнь и отправлю к твоей госпоже. Встретитесь, поболтаете… Она будет рада…

- Не надо, я понял! – с отчаянием крикнул Кельс, оказываясь на коленях и упираясь лбом в мокрый песок. Сарказм в словах новой хозяйки обжигал, поднимая в сердце волну паники. А ну, как и вправду отправит за грань? 

            Кельс не сомневался в том, что незнакомке каким-то образом известен его постыдный секрет. Будущий жрец смерти боялся смерти так, что скручивало живот, холодели и покрывались потом ладони, а ноги трусливо подгибались. 

- Умненький мальчик, - одобрила прозрачная дева. 

Кельс был готов завыть от отчаяния: он только что согласился ей служить. 

            Кожу под лопаткой запекло. Парень стиснул зубы, пережидая приступ боли. 

            Подумал мрачно: «Метит свое. Устанавливает связь, чтобы никуда не делся. Теперь везде достанет». 

- А ты хорошенький.

            Еще и издевается!

            Прохладная ладонь коснулась головы. Ледяные пальцы дернули за прядь волос.

- Зачем только связался с плохой компанией?

            Зачем? От горечи онемел язык. 

Семья жреца неприкосновенна. Она никогда не попадает в список жертв. Вот почему. 

            Они живы, - отогнал Кельс от себя паническую мысль о матери и сестрах. Должны. Иначе зачем он все еще живет на этом свете?!

- Я не справлюсь, - нашел парень в себе силы возразить. Придется ведь обратиться к Совету. Говорить со старшими. От одной только мысли об этом позорно прихватывало живот.

- Глупый малек, - плеснула насмешкой незнакомка, - конечно, ты не справишься. Будет тебе помощь. Жди.