Игра

Привет, друзья, я хочу сыграть с вами в одну игру.

Я подсмотрел идею перформанса у Александра Малышева и хочу попробовать сделать нечто подобное. 

К сожалению, среди моих героев нет такого харизматичного гуля, зато есть некий Антон Барев. Это неизвестный, но очень красивый, умный и талантливый писатель. Он пишет в основном рассказы. Иногда это старикашка, иногда он выходит помоложе. Я бы хотел, чтобы он познакомился с вами. Получится - хорошо, нет - у меня всегда есть запасной вариант: убежать со сцены в слезах.

Итак, представьте себе некое помещение: небольшой, полутемный актовый зал. На полу перед сценой на тонком, потертом, сером ковролине стоит пара десятков дешевых, черных стульев. На некоторых из них кожзамовская обивка треснула и из неё вылезает поролон.

На сцене стоит худой человек небольшого роста. Он одет в тонкое, длиннополое, серое пальто. Ноги босы. Голову человека покрывает широкополая шляпа, на лице дешевая пластиковая маска из фильма "Пила". В согнутой правой руке человек держит микрофон. Левая рука вытянута вдоль туловища и судорожно сжата в кулак.

Наконец, пересилив себя, человек поднимает левую руку и снимает шляпу, на голове шапка спутанных, светлых волос, затем он снимает маску. Ничего не меняется, его лицо точно такое же, как и маска, на нем крупными каплями проступает пот, волосы липнут ко лбу..

Входящие в зал люди щурятся от света включившихся софитов, бьющих отчего-то не на сцену а в зал.

Вошедшие прикрывают глаза от света и рассаживаются по стульям. Это женщина лет тридцати и трое мужчин. Один из них солидный, в возрасте, другому на вид около двадцати пяти, точнее сказать сложно - на лице грим Джокера, третий - вылитый Джим Моррисон в свои лучшие годы.

- Привет, - говорит человек на сцене. - Можете называть меня Антон Барев. Давайте поговорим.

Сидящие люди доброжелательно молчат. Тот, что похож на Джима Моррисона закинул ногу за ногу.

- Эм, - выдавливает из себя выступающий. - А я вот тут недавно принял участие в конкурсе кадыков. А вы чего не стали? Нет, Татьяна, это, к Вам не относится, - тут же, поправляется он, пугаясь. Он силится разглядеть её черты лица, но ему не удается. Он забыл очки дома.

В зал входит эффектная блондинка. Она смотрит на человека на сцене с игривой веселостью.

- Зря я про эти кадыки начал, - бормочет Барев себе под нос, но поскольку зал маленький, то его прекрасно слышно всем присутствующим. - Вы... - начинает говорить он в микрофон, тот фонит и по залу раздается отвратительный писк. Человек поправляет провод, осторожно щелкает по микрофону и продолжает: - Вы может задать мне вопрос, или рассказать о себе, или избить меня (только я буду защищаться). Или мы можем отправиться в путешествие, или... Да мало ли что можно на странице блога.

- Ох, да ладно, - неожиданно резко говорит Джим Моррисон - У меня слишком маленький кадык, чтобы участвовать в конкурсе кадыков. Моя шея всегда укутана шарфом, потому что я не хочу, чтобы все увидели, как мал мой кадык. В разговорах я многозначительно намекаю, что если бы не хроническая простуда, я бы легко обошел самых элитных кадыковладельцев, и взял золото, но мой врач запретил снимать шарф. - Он поднимает очи горе и пытается сохранять серьезное выражение лица, но у него не получается и он смеется.

Довольный Барев растягивает свои красные губы в улыбке и начинает довольно-таки мерзко хихикать.

- А вот, а вот я тут шутку придумал - произносит он, окрыленный успехом. - Тут по сайту гуляет опрос: Что такое для меня АТ?! А я готов ответить: АТ - это Другие. - Он разражается совсем уже неприличным смехом с подхрюкиванием.

Сидящие в зале смотрят на него с недоумением.

Наконец, после некоторой паузы из зала звучит стихотворение Барышева о двух трактористах.

Барев изумленно слушает, достает из кармана плаща телефон, ищет в нем первые строки и опять расплывается в улыбке.

- Да-да, - мелко кивает он. - Спасибо большое. А вот не кажется ли вам - он обводит рукой полупустой зал, - что стихи на АТ преступно недооценивают? Я видел тут нескольких людей, что выкладывают свои стихи, причем, довольно давно. Я могу понять то, что их не читают, но то, что их минусят понять не могу. Любые стихи хороши, если они собственные, и мне очень жаль, что я однажды обругал стихи одного поэта тут. Как такое может быть, что котики и цветочки популярны больше, чем стихи?

В зал заходит бородатый мужчина. Он весело улыбается, и машет рукой собравшимся, при виде его зал оживает и тоже приветствует его с улыбкой.

- Что там про Других? - спрашивает он.

- Другие - те, кто видят тебя таким, какой ты есть, - шепчет Барев в микрофон и ссутуливается.

Внезапно его рвёт и он убегает. 

Выходит маленькая девочка.

- Папа просил передать вам всем, что театр закрывается. Нас всех тошнит.