Случайная глава

Глава 46. Блу. Не луговая маргаритка

— Не стоит, сестренка, — вынырнувший сбоку Сэт аккуратно, но крепко перехватывает мою ладонь, сжимающую Глок, пригибает к земле. — Убираться пора.
Он прав. Но норадреналин все еще буквально хлещет у меня из ноздрей, и я поднимаю свободную руку, и, свирепо глядя на шерифа, резко провожу большим пальцем по горлу. Он криво усмехается, но на одну секунду, буквально на секунду в глубине его зрачков мелькает что-то, похожее на страх. Вот и отлично. Еще неизвестно, чья там пуля в легком у младшего Флитвуда.
Грязно-оранжевая лавина мертвяков неуклонно катится на нас, счастье, что уцелел именно пикап. Времени перетащить припасы из джипа уже нет, за ними и телом Джонни придется вернуться позже. Не век же зомбаки будут здесь топтаться? Шипастая цепь со звоном улетает на обочину — путь свободен.
Пока мы добивали бандитов, Ар и Энди наспех перевязали младшего Флитвуда и уложили на заднее сиденье. Энди тоже зацепило, но по касательной. Луиза садится рядом, пристроив голову Лэйка себе на колени. Дышит он тяжело, но пока дышит, кровью, правда, харкает. Пуля прошла навылет, это значительно повышает шансы на выживание. Если крупные сосуды и особо ценные внутренние органы не задеты — хирург не понадобится. Лу тоже ранена, перетянула бедро жгутом, чтобы не терять кровь, сказала, что потерпит до дому. Железная дама. Каро внезапно послушно кукует там, где я его оставила. Запрыгнув на сиденье, так сжимаю волчонка в объятиях, будто это он был единственной и главной целью нападения. Аарон — за руль, остальные — в кузов. На Флитвуде-старшем лица нет, но он жестко велит Луизе:
— Если Лэйк перестанет дышать — не тяни. Поняла?!
Девушка кивает, закусив губы.
— Все будет хорошо, — произношу я как можно уверенней. — Он справится.
В ответ — взгляд «лучшебятебязэкамподарил». А может, мне просто кажется?
Только когда машина трогается, я начинаю ощущать собственное тело, как себя саму, а не некий механизм для выживания. Куртка прилипла к мокрой спине, волосы — к вискам, в горле просто пустыня. Постшоковая дрожь под густой дух кровищи, смешавшийся с ароматом клубники в очередной вариант постапокалиптичных духов, и хлопки выстрелов, срезающих ретивый авангард мертвецов, треплет руки помимо всех усилий воли. Остается наглаживать волчишку, пытаясь успокоиться, да прислушиваться к сиплым вдохам с заднего сиденья. Если Лэйк умрет, каким страшным ударом это станет для его отца… И не только для него. Как ни странно, даже гибель Джонни внезапно так остро полоснула по душе… хотя я и грамма симпатии к нему не питала. Не знаю, сделал ли его срыв хуже для нас всех, или наоборот, уменьшил количество жертв, но лично я-то целехонька и на свободе, а не извиваюсь на каком-нибудь замызганном матрасе под гнилозубым уродом, под гогот и сальные комментарии ждущего своей очереди му*ачья! Спасибо тебе, Джон, за это. От всей души — спасибо.
Наверное, все запасы дерьма для нас на этот день исчерпаны — до дома добираемся без приключений и даже с живым Лэйком. Тащить его через баррикаду или в лодку опасно, приходится оборудовать полевой госпиталь в одном из ближайших коттеджей на берегу. Армейские аптечки как нельзя кстати, и пока Аарон ставит сыну капельницу с антибиотиком и вкалывает обезболивающее, я обрабатываю раны и бинтую начисто всех остальных подранков. Температура у Лэйка поднялась, но вроде бы не сильно, никто по этому поводу не паникует, по крайней мере. Я еще плоховато ориентируюсь в Фаренгейтах. Главное, чтобы не случилось пневмоторакса или еще какого осложнения, без настоящих врачей это очень опасно… Лу не отходит от его постели, меча в меня еще более зверские взгляды, чем с утреца. Не сомневаюсь, что уж она-то с удовольствием задарила бы меня зэкам. Но что сделано — то сделано. Глядишь, Лэйк проникнется ее трогательной заботой, эффект Найтингейл* сработает и в обратную сторону, и мой угол из этого непрошенного треугольника эвакуируется на все четыре стороны.
Закончив с сестринскими обязанностями, решаю сгонять домой, помыться и сменить одежду. Воняет от меня устрашающе… В таком виде бдеть у одра раненого — только бактериями трясти. Ару и Луизе скоро понадобится подмена, им бы самим ополоснуться, отдохнуть после кровопотери, поспать. Да, на острове есть еще сердобольные тетки, готовые присмотреть за больными, но, в отличие от них, я за баррикаду соваться не боюсь. Я вообще ничего уже не боюсь.
— Блу, — ловит меня на пороге дома Флитвуд-старший. Деревянное крыльцо жалобно поскрипывает под нашим весом. Пахнет сосновой хвоей и рекой, умиротворенно так…
— Помоюсь и вернусь, — говорю я, может, слишком резко высвобождая прихваченный крепкими пальцами локоть. Вот не надо меня, б**ть, трогать!
— Да знаю, что вернешься. Никто бы тебя зэкам не отдал. Поняла? Ни я, ни Лэйк не позволили бы.
Он внимательно смотрит на меня, словно стараясь удержать взглядом. Убедить, что все ок. Каро чует мое напряжение, прячется за ноги, исподлобья следя за мужчиной. Чуткое волчье семя.
— Видел, как он с Джонни? Не видел — сына спасал. А я видела. Через любого переступит. Ты уверен вообще, что там, в подвале — не его рук дело? Что твоего сына не его пуля достала?
Я строю предложения, как Джа на душу положит, путая have и do, пренебрегая артиклями, но Аарон давно научился меня понимать.
Пикап уже разгрузили, и шериф с парочкой свежих, не покоцанных добровольцев собрался за остатками припасов и телом Джонни. Уверена — если бы мы не озвучили этот пункт вслух, сам он бросил бы своего соратника там же, на трассе, среди прочих трупов, как ненужный мусор.
— Не хочешь со мной прокатиться, девочка-колючка, сказать последнее «прости» своему горячему поклоннику, а? — громко интересуется Хантер, проезжая мимо нашего полевого госпиталя. Господи, какой же м*дак! Невообразимый! Зачем только Сэт мне помешал?! Вместо ответа я показываю шерифу оттопыренный средний палец. И держу эту фигуру до тех пор, пока машина не скрывается из виду. Циничная тварь, чтоб тебя там зомбозэчье не только до костей обглодало, но и трахнуло напоследок по кругу! Не начал бы этот уродливый торг с моральными же уродами, и Джонни вполне мог бы остаться жив! А теперь и жизнь Лэйка висит на волоске. Какого черта Ар ему вообще все это позволил?! Где все эти «Мой остров — мои правила», а?
— Как хочешь, но я с ним ни-ку-да больше не поеду, — говорю я Флитвуду, проводив пикап взглядом. — Две головы под одной короной — плохо, Ар. Он профачил всех своих людей, профачит и твоих.
— Знаешь… сейчас куда больше опасений у меня вызываешь ты, Блу, — внезапно произносит в спину мне Аарон. Хах… Надо же, как мое обещание всех перевалить, если что, задело нашего брутального экс-пожарного. Вот и хорошо. Вот и ОЧЕНЬ хорошо! Не надо со мной ни дружить, ни воевать, ни торговать мной, парни. Уважения и вежливой дистанции достаточно. И я с удовольствием буду отвечать вам тем же.
— А я в порядке, Ар, — отвечаю я. — В полном. Просто хорошо помню, как мне заколотили окна.
С сыночкой-то ты так не поступишь, правда? Хоть и привязал ему предусмотрительно руки к койке.
— Каро, — щелкаю я пальцами. — Рядом, малыш.

Похороны Джонни проходят без меня, я предпочитаю этому мрачному занятию дежурство у постели Лэйка. Луизе самой сиделка нужна — температура полезла, отправили ее прилечь в соседней комнате. Обколотый лекарствами парень спит, сипло дыша. Кашляет временами, с кровью, но уже не так обильно. Ар сказал, что выглядит это, конечно, пугающе, но на самом деле обычный симптом при таком ранении, и сам по себе не критичен. Собственно, вытирать ее — практически все сестринские обязанности. Пуля прошла слева, высоко, близко к наружному краю, и зацепила только легкое и мягкие ткани. Ну, ребра еще поломала, скорее всего, а это хоть и очень больно, но ни разу не смертельно. Вообще всем подранкам повезло в том плане, что стрельба была в упор практически, все навылет, как под копирку. Не знаю, хватило бы у меня духу рыться в развороченных мышцах пинцетом, в попытке выколупать пулю? При нулевом-то навыке.
«Убить гораздо проще, не так ли?» — подмечает внутренний голос. Сердце болезненно сжимается… ну нет. Ну уж нет!
— Пф, спрашивает он еще! Конечно. И чем дальше, тем проще. И между зомбаком и живым, ей-богу, не такая уж большая разница, — бурчу я себе под нос. А уж сколько животного торжества-то, что это ты победил, а не тебя — не пересказать! Вот тебе правда — как она есть, и делай с ней, что хочешь! Больше ты меня, дорогой мой мозг, в паническую атаку не загонишь, понял?! И чувства вины не навяжешь! И эта собравшаяся, видимо, морализаторствовать тварь в моей голове благополучно затыкается. Без нее тошно.
Лэйк заходится кашлем. Поднимаюсь, чтобы вытереть ему губы. Солнце садится… скоро стемнеет. Хорошо, что на окнах плотные жалюзи, можно будет зажечь фонарь. По эту сторону баррикады лишнего внимания звуками и световыми сигналами привлекать как-то совсем не хочется. Вспоминаю, какие стада там по полям и лесам разгуливают, и мороз по коже продирает. Нет, погорячилась я прям с этим «ничего не боюсь».
— Давай, парень… Держись. Будет тебе клубничный пирог, уж я постараюсь, ты только выживи… — шепчу я, коснувшись притянутой к койке ладони Лэйка. Только твой могилы рядом с Джесс для моей сферической психотравмы и не хватало.
— Как дела? — негромко интересуется возникший на пороге Аарон.
— Дышит, — так же тихо рапортую я.
— Там ужин принесли, иди поешь. И отдыхай, я сам с сыном посижу.
— Луиза спит?
— Да. Дал ей обезболивающего и снотворного.
— Как плечо?
— А… — отмахивается мужчина. — Нормально.
— Разбуди меня через пару часов, подменю. Тебе тоже надо отдохнуть.
Но Ар лишь досадливо морщится. Ну как знаешь, мое дело предложить.
Пока я переправляю в желудок какое-то смешай-господи из фасоли и черт знает чего еще, запивая клубничным компотом, Каро уписывает прихваченные для него вкусняшки, которые сам и добыл в супермаркете. Выудив из кружки все до единой поблекшие ягодки и счастливо вздохнув — вкусно! — осторожненько вывожу своего питомца на моцион. Сэт, как и я, не получивший ни царапинки, с винтовкой у локтя и огромным мачете на коленях бдит за окрестностями, сидя в плетеном кресле на длинной деревянной веранде. Несколько тел уже лежит кучкой под ближайшим деревом.
— Как там? — спрашивает он.
— Более-менее, — покачав ладонью, отвечаю я.
Река совсем рядом с домом, и Каро, издаля обнюхав упокоенных зомбаков и убедившись, что они не шевелятся, спускается к воде, чтобы напиться. Делает это, как совершенно дикий зверь — припав к земле, настороженно поводя ушами во все стороны разом, почти незаметный в высокой траве. Прелесть моя. Любовь моя шерстяная.
— Покажи, как автомат разбирать? — прошу я мужчину, пока солнце не ушло. — Почистить надо.
— Тащи, — легко соглашается Сэт. — Почищу. Я ж у тебя в долгу, сестричка.
— Брось… ну какие долги? Как же я научусь, если ты будешь делать это за меня?
— Да просто покажу разок, мисс Я Сама, — фыркает он. Улыбаюсь в ответ на это стопроцентное попадание в мое прозвище внутреннего, так сказать, пользования. Характера не переменит и апокалипсис… как показала практика.
— Не ладится у вас с шерифом, с первого дня прям не ладится, — произносит вдруг мужчина, разложив на стоящем тут же столике детали автомата и ловко орудуя шомполом. — Ну и грязища, как его только не заклинило…
— Он очень любит командовать, а я очень этого не люблю. Беспринципный тип себе на уме.
— М*дак, конечно, — легко соглашается Сэт. — Но и ты не луговая маргаритка, думал, уже шмальнешь ему промеж глаз!
— Тоже веришь, что он просто бла-бла насчет одной бабы? Тянул время, чтобы… что? — хмыкаю я. — А вот Джонни так не думал. А ведь Джонни знал его лучше.
— Хочешь мое мнение? — серо-голубые глаза на секунду отрываются от работы, чтобы глянуть на меня из ореола мимических морщинок. — Все равно все кончилось бы пальбой. И мы из своей позиции еще легко отделались.
— А мне кажется, что Аарон договорился бы, — возражаю я.
— Ар… Ар — мужик, конечно, кремень, и с мозгами, но думаешь, он никогда не сомневается? Не ошибается? Всегда точно знает, как лучше? Кабы так… может, куда больше бы мы из Бирмингема людей-то вывели. И пацан его… классный пацан, но зелен еще виноград, понимаешь? Трудно с людьми, Блу. Всем не угодишь.
— Понимаю, — киваю я. — Особенно теперь.
— Особенно теперь, — эхом откликается мужчина, начиная сборку. — Вот, смотри внимательно…
Закончить этот увлекательный процесс нам мешает стайка зомби разной степени драности и подпорченности, о появлении которой предупреждает дремлющий в полглаза у моих ног Каро. Мелькают вон скособоченными призраками в редком сосняке… Связываться с доброй дюжиной мертвяков врукопашную опасно, стрелять нельзя, поэтому быстро и тихо смываемся в дом. Фундамент высокий — в окна залезть не получится, а двери крепкие. Может, потопчутся вокруг да и уйдут… Все необходимое на ночь у нас есть.
Стараясь не брякать железяками, под чутким руководством Сэта собираю автомат таки сама, на кухонном столе, в тускнеющем вечернем свете, сочащемся сквозь приоткрытые жалюзи, и решаю, что прилечь и вытянуть гудящие ноги — все же отличный совет. Соблазн разуться, конечно, велик… Но даже дома, за рекой и баррикадой, эксцессы случаются, а тут вон мертвенькие под окнами шастают, хрипя голодные песни про ужин, фаршированный фасолью и клубничкой. В ботиночках посплю.
Дом небольшой, всего на пару спален, и обе они заняты. Нам с Каро достается жесткий, пыльный диван в гостиной, впрочем, мы и в своих хоромах отдаем ему предпочтение. Сэт остался нести свою противозомбиную вахту в кухне, откуда есть выход на террасу — там самое уязвимое место в нашей обороне. Короткие сумерки гаснут на раз-два-три — сказывается близость экватора. Усталость берет свое, и прижав к себе мосластое волчье тельце, я быстро засыпаю.

Не помню, что мне снилось? Может, ничего, а может, что-то муторное… хорошее давно не снится. Пробуждение в любом случае не из приятных: кое-чьи острые зубешки пребольно тяпают меня прямо за лицо.
— Сдурел ты, что ли?! — шиплю я, отмахиваясь. Смотри, как кому-то до ветру приспичило! Но Каро не в туалет просится — он тихо, свирепо рычит, а жесткая шерстка под ладонью стоит дыбом. Темно — хоть глаз коли, я рефлекторно поворачиваю голову туда, куда нацелена его острая мордаха, и ахаю: в дверном проеме одной из спален дергается и покачивается человеческая фигура.
— Хр-р-р-р! — гортанно клокочет она, наклоняя голову набок, и даже в полной темноте белесая пленка на глазах отчего-то светится на лице голубоватыми пятаками, окатывая меня с ног до головы ледяным ужасом. Успеваю лишь спихнуть Каро с себя — прочь, подальше от смертельной угрозы! — и тварь прыгает.

*Эффект Флоренс Найтингейл (англ. Florence Nightingale effect) — психологический эффект, проявляющийся, когда врач или медсестра, ухаживающие за больным, начинают к нему испытывать романтические чувства, перерастающие в любовь или сексуальное влечение. Эти чувства могут иногда исчезнуть, если уход за пациентом прекращается, либо когда тот выздоравливает или умирает.