Флэшмоб история злодея закончилась

В общем смотрю, что история злодея продолжается и продолжается. Давайте уже её завершим...

Корн огляделся. Стулья и подсвечник годились для боя, больше ничего не было. Еще кувшин и чаши. Одев рубаху и доспехи, нахлобучил шлем. Затем дунул на свечи, комнату окутал непроглядный мрак.

− Иди, скажи, что я сплю, − прошептал он.

− А что они тогда со мной сделают? − растерянно пролепетала девушка.

− Не бойся, им пока не до тебя будет. Смойся под шумок, который я устрою.

− Я боюсь, − голос Саниты дрожал.

− Не надо было мне говорить, не было бы и страха.

− Ты лучше их всех, будь они прокляты, − она встала. Нежные руки нащупали в темноте голову Корна, мокрые губы поцеловали в лицо.

Скрипнула дверь, Санита тихо вышла во двор.

− Ну что? Уже спит? − раздался тихий гнусавый голос − Бакер стоял в тени стены.

− Да, − обречённо прошептала Санита.

− Сматывайся отсюда подальше, и чтобы никому не болтала лишнего, а то язык отрежу!

Санита не знала, куда идти. Ноги понесли сами, она направилась на скотный двор, чтобы спрятаться на сеновале. Через минуту она уже была внутри, схватив в руку висевший на стене серп, девушка зарылась в сено.

− Давайте, заходите тихонько. Когда человек шесть зайдет, валитесь на этого бройлера все вместе, − тихо дал команду старикан.

Слуги двинулись к дверям, она предательски заскрипела.

Корн стоял неподвижно во тьме напротив входа, правая рука держала за ножку стул, левая сжимала ручку кувшина.

Темный силуэт показался в проеме дверей, ноги ступали медленно и бесшумно. За ним показался второй.

− У вас стулья крепкие? − шепотом спросил громила.

− Что? − вошедший опешил и остановился.

− А вот что! − взревел Корн и стул врезался в голову первого. Он с треском разлетелся на куски, противник сразу свалился под ноги.  В лицо второго полетел кувшин, бессознательное тело вылетело во двор, упало на спину, раскинув в стороны руки.

Корн мгновенно выскочил следом, сжимая в руках ножку от стула. Несколько безоружных людей кинулось в сторону. Несмотря на устрашающий вид громилы, двое кинулись в атаку, в руках один держал топор, у другого короткий меч.

Корн прямым ударом ноги попал замахивающемуся топором врагу в живот. Тот рявкнул от боли, согнулся и отлетел метра на три, подняв подошвами пыль. Ножка стула полетела в лицо второму врагу, который приближался с мечом.

Несмотря на свою массу, Корн оказался довольно шустрым, быстро продвинулся вперед и подхватил топор, на котором оказалось длинное топорище. Навстречу ему уже двигались пять человек, вооружённые, чем попало.

− Сартай, наших бьют! − заорал во всю силу лёгких Корн. − Сааартааай!

− Зовите всех мужиков! − раздался гнусавый визг за углом. − Кто его убьет, дам десять золотых! Карпей, Арват! Найдите Саниту, эта шлюшка нас предала!

Пять человек осторожно приближались, двое держали в руках вилы, один меч, ещё двое дубины, усеянные шипами гвоздей. Шум наполнил двор.

Корн держал лёгкий для него топор в одной руке. Когда противники приблизились, он сбил в сторону вилы первого атакующего топором, вторые отвел в сторону маховым движением ноги. Затем врубился в ближний бой, ловко орудуя топором, топорищем. Лезвие и ручка секиры били в головы противников. Через минуту двое лежало на земле с разрубленными головами, трое убегало, не оглядываясь.

Корн кинулся за угол, там притаились трое. Они сразу пустились наутек, хотя в руках у двоих были молотильные цепы. Безоружным был только правила, дряхлое тело которого не могло бежать быстро. Корн догнал Бакера в три прыжка, бросил топор и схватил правилу за шею, пальцы так сжались, что правила истошно заверещал, словно младенец.

− Так вот откуда ветер дует! Где Сартай? Отвечай, заскорузлый!− рычал громила.

− Я не знаю, где твой дружок шляется! Бооольнооо! Пусти! Не трогай меня, а то будет тебе хуже! − верещал перепуганный старикан, выпучив от боли глаза.

− Хуже уже не будет! − стиснув зубы, прорычал Корн. Он свалил высохшее тело правилы на живот и, надавив коленом на спину, начал складывать его в обратную сторону.  Раздался дикий крик боли, но мощные руки продолжали неумолимую казнь. Крик оборвался, только был слышен треск переламываемого хребта. Тело правилы обмякло, руки повисли, словно плети.

Михаил Троян книга Жнец