Некрологикон: Завтра будет день

Эта повесть выросла из короткого мистического рассказа, написанного под впечатлением после одного из обсуждений на АТ, где затронули вечную тему: "Хотели бы вы знать когда умрёте?".

---

Из кухонной раковины тянуло гарью. Тонкий, едкий запах горелого картона и чего-то едкого, химического, похожего на плавленый клей. Олег открыл кран. Холодная вода с шумом ударила в металлическое дно, закручиваясь в воронку, но запах не уходил. Он въелся в старую эмаль, в воздух, в обивку дешёвого уголка. Въелся в его собственное нёбо. Физическое, неоспоримое доказательство того, что прошлая ночь — не сон. Он действительно сжёг собственный некролог.

Пятнадцать лет. День в день. 14 сентября 2040 года. Цифры отпечатались на внутренней стороне черепа, словно выжженное клеймо. Он закрыл глаза, но видел их всё так же отчётливо.

Автоматически, как заведённый, он шагнул к плите. Взял медную турку, насыпал две ложки кофе. Щепотка соли. Привычка, доведённая до абсурда. Движения были точными, выверенными годами, но жизни в них больше не было. Раньше этот утренний ритуал был камертоном, настраивающим его на роль бесстрастного наблюдателя. Теперь это была пантомима, которую разыгрывал человек, знающий дату своей смерти. Газ зажёгся с тихим шипением, очертив конфорку синим зубчатым кольцом. Олег поставил турку на огонь, наблюдая, как по краям медленно поднимается тёмная пенка.

Запах кофе, густой и терпкий, вступил в спор с запахом гари, но не победил. Они смешались в тошнотворный букет, от которого свело желудок. Олег налил напиток в свою любимую чашку — белую, с трещиной у ручки — и сел за стол. Он не сделал ни глотка. Желания не было. Внутри свернулся холодный, тяжёлый ком. Он просто смотрел на пар, поднимающийся над чёрной поверхностью, — тот был похож на дым над пожарищем.

В прихожей стояла она. Брезентовая сумка. Двадцать лет — продолжение его руки, неотъемлемая часть его самого. Безликая функция, разносящая приговоры. Он знал каждую её потёртость, каждую царапину на металлической пряжке. Сегодня она выглядела иначе. Чужеродный, зловещий объект. Впервые он ощутил страх перед ней. Не перед тем, что она символизировала для других, а что значила теперь для него. Она была якорем, привязывающим его к системе, которая только что вынесла ему приговор. Он физически чувствовал её вес, хотя сумка была почти пуста. Внутри лежали лишь рекламные листовки, счета и… он знал, что там обязательно будет ещё один конверт. Для кого-то другого.

Настенные часы показывали 06:45. Время выходить. Первая мысль, пронзительная и спасительная, — не идти. Сказать, что заболел. Сказать, что умер. Какая разница. Просто остаться здесь, и пусть мир катится к чёрту со своими датами. Он мог. Никто не позвонит, никто не проверит. У него нет начальника, нет коллег. Но тут же пришла другая мысль, холодная и парализующая: что дальше? Что это изменит? Он лучше других знал — от этого не спрячешься. Система найдёт способ. Она всегда находила. Отказ был бы не бунтом, а проявлением трусости.

Он посмотрел на свои пальцы. Кожа была чистой, но он всё ещё чувствовал фантомный жар, исходящий от кончиков, которыми держал свой приговор. Это ощущение теперь было единственной реальностью. Всё остальное — комната, город за окном, его собственное тело — казалось декорацией. Время слиплось в единый, тягучий, серый массив, простирающийся до выжженной в памяти даты. Четырнадцатое сентября две тысячи сорокового года. Пятнадцать лет. Или пять тысяч четыреста семьдесят восемь дней. Расчёт был автоматическим, как тысячи раз до этого. Теперь цифра принадлежала ему. И она отменяла все остальные.

---

Читать полностью: https://author.today/work/494416