Неравный бой

А давненько у нас боевок не было, а? Поделимся сценами, в которых противник превосходит героиню или героя, или группу оных по силам? Исход можно любой: проиграли, выиграли, разошлись вничью, умерли все - как вашей авторской душеньке угодно. Главное, чтобы изначально были в невыгодном положении. 

У меня отрывок из "Берега мёртвых", из главы 51. 18+, конечно, ибо насилие. 

Боевая ли девица Блу? Несомненно. Но успех ее выживания заключался в том, что она практически во всех ситуациях в течение 2,5 лет ЗА была вооружена - ножом, мачете, монтировкой, огнестрелом. Плюс уже в полгода ее волчонок отлично показал зубы, став дополнительным оружием и весомым помощником выживания. Однако загремев сначала в рабство на плантации, а потом угодив в плен к главарю пиратов, Блу осталась и без любимых пистолетов-пулеметов, и без еще более любимого Каро. Но характер никуда не делся... 

Целый день на Празднике Урожая Черный Джек заставлял девушку изображать его подружку, смотреть на жестокую игру, в которой он вынудил участвовать ее друга. Потом у нее на глазах подорвал своего старпома, который очень помог Блу. И продолжает развлекаться по дороге на вечеринку для местных сливок общества. 

Впрочем, что теперь об этом? Все в прошлом. Всему конец. Мое настоящее и непродолжительное будущее в лице Черного Джека развалилось рядом на роскошном кожаном сиденье и, вероятно, заскучало, потому что решило потрепаться.
— Чего загрустила, крошка? — спрашивает он, цепляя меня за подбородок и разворачивая к себе. — Жалеешь, что не трахнулась с Тьяго? Не переживай. Там, куда я тебя отвезу, полно парней погорячее моего покойного старпома. Если выберешься из Ямы живой, со всеми конечностями и с полным комплектом глаз и сисек, на тебя очередь выстроится из желающих вставить такой крутой куколке.
Он проводит большим пальцем по моей нижней губе и этого вторжения в свое личное пространство я уже стрепеть не могу — лязгаю зубами, пытаясь вцепиться в чертов палец.
— Вот сука! — говорит он, отдергивая руку.
— Спасибо, и за комплимент, и за обещание. Это звучит пи**ец как вдохновляюще, — хмыкаю я. Джек ржет. Снова раскуривает свою проклятую сигару. В глотку бы ее тебе вколотить, мразь.
Благо, ехать недолго, надеюсь, хотя бы на людях он оставит меня в покое? Но чаша моих душевных травм на сегодня еще не испита до дна.
— Раз кусаешься — будешь носить ошейник, — говорит пират и, порывшись в сумке, которую ему услужливо подает охранник, бросает мне на колени хренов девайс из секс-шопа для мазохистов: черный ошейник в шипах, с тонкой длинной цепочкой.
— Я тебе не собака, — зло говорю я, отшвыривая все это прочь. — Можешь меня убить! Унижать себя не дам.
— Я убью тебя, когда сочту нужным, — с угрозой отвечает Джек, сгребая меня за лямку платья: — Ты в любом случае пойдешь на вечеринку в ошейнике, потому что я так хочу. Только, если артачиться будешь — пойдешь голой. И никто из этих свиней, что сейчас лакают там коктейли, — его палец упирается в залитую яркими огнями виллу, с веранды которой доносится музыка, — никто, ни один распроклятый ублюдок и бровью не поведет, понимаешь? Все сделают вид, что все ок, что так и надо. Знаешь, почему? Потому что я поставляю Легиону оружие. Патроны, без которых вся их хваленая армия, все их защитнички — кучка беспомощных му**ков.
— Валяй, если тебя устроит голый зомбак на поводке, — отрезаю я. Игра проиграна. Не все ли равно, когда поставить в ней точку?
— Рановато я этого сопляка отпустил. Старею, — с досадой говорит пират и коротко бьет меня по лицу. Но никакой, блин, фатум не может меня заставить сдохнуть без сопротивления! Я не связана, а на ногах у меня отличные острые каблуки. Я изворачиваюсь, подтягиваю колени к груди и что есть сил бью Джека обеими ногами. Он рычит от боли и бешенства, охрана орет, пытаясь выволочь меня из машины.
— Сам! — рявкает пират, дергая меня за лодыжки, подминая под себя. Я дерусь как черт, извиваюсь ужом, брыкаюсь, пытаюсь выцарапать ему глаза, боднуть лбом в нос, но он намного крупнее и сильнее меня. Без оружия мои шансы стремятся к нулю. Я неизбежно оказываюсь придавленной к сиденью тяжелой разъяренной тушей так, что и вдохнуть не могу. Одна здоровенная лапа сжимает мои запястья. Вторая — горло.
— Ну… давай, — сиплю я в искаженную злобой, изрядно расцарапанную рожу, тратя последний воздух в легких. В глазах начинает темнеть. Вот и все… Наконец-то. И никакая жизнь перед глазами не проносится. Враки.
Но хватка на горле неожиданно ослабевает, давая мне глотнуть воздуха. И этот глоток такой желанный! Это душа устала… а тело-то жить хочет.
— Diablo*! — усмехается Джек. — А ведь ты, чего доброго, правда из Ямы живой вылезешь. Силенок только маловато… жаль.
— Так, может, стоит… их… поэкономить? — предлагаю я, борясь с одышкой. — Может, хватит… меня бить и запу…гивать?!
— Считаешь? — спрашивает Джек.
— Хочешь, чтобы я выиграла твою чертову Игру — давай как-то сотрудничать! — беру быка за рога. — Определись уже, вещь я для развлечений или боец? Бойцов, от которых ждут победы, не таскают голыми на поводке по бл**ским вечеринкам!
Джек усмехается еще шире, разжимает пальцы, ведет ладонью по шее вниз, почти лаская. Я просто смотрю ему в глаза, не делая попыток вырваться. Он отпускает меня, подает руку, помогая подняться и говорит:
— Пошли, отдохнем… боец. Попробуешь еще раз такое провернуть — отрежу оба мизинца. Не запугиваю, просто предупреждаю.
— Аналогично, — огрызаюсь я. — Ну, не люблю я, когда меня бьют.
Пока я поправляю чуть совсем не покинувшее меня платье, руки у меня дрожат от пережитого напряжения, щека горит от пощечины. М-да… Путешествие с Тьяго было как-то приятнее. Но, как ни странно, эта короткая и не равная по силам драка здорово возвращает мне желание бороться за себя, за свою жизнь.
Выйдя из тачки, Джек плещет в ладонь немного рома из бутылки и умывает расцарапанную рожу, застегивает рубашку, отряхивается. Нож бы мне… ножичек. Но до него я не добралась. Я б тебе кишки выпустила, козел комолый. Ладно, и это — победа, пусть крохотная, но моя собственная. Как знать, может быть, я еще заставлю Джека считаться со мной? Если не получится бежать, конечно…