Я отец?

Присоединяюсь к флэшмобу от Богдана Костяного ко дню отца (https://author.today/post/721631). Суть - показать момент, где персонаж узнает, что стал/станет отцом. 

У меня такой момент ровно один, но максимально драматичный. 

Одно за другим мгновения их счастья  проносились пред их общим взором. Мгновения, которых было не так уж  мало, — хоть и продлилась их история абсурдно, несправедливо мало.

Они ведь даже так и не закончили свою медовую луну…

—  Ты помнишь то время, что мы были вместе, Ингвар? — прошептала Линетта, —  Разве то время не оправдывает этот мир? Разве мир, где есть такие  мгновения, не заслуживает спасения? Не заслуживает того, чтобы  побороться еще немного? Еще немного побыть собой?

Молчал кесер, опьяненный отчаянным мгновением безумной надежды. И чувствовала принцесса, как гулко и часто бьется его сердце.

В едином неистовом ритме с её собственным.

—  Заслуживает, — выдавил из себя мужчина, — Но я не знаю… Не знаю, хватит  ли мне сил. Не знаю, как долго я смогу это контролировать.

—  Хватит, — уверенно ответила Линетта, — Тебе на все хватит сил, Ингвар. Я  знаю. Ты самый сильный человек из всех, кого я знала. А если ты вдруг  почувствуешь, что сил тебе не хватает, чтобы сохранить все то, что я в  тебе полюбила… Тогда просто возьми мои.

И  почти физически ощутила она свою ошибку, ощутила, как что-то в её  словах дало окрепнуть влиянию Зверя. Далекий раскат грома показался  торжествующим смехом Седьмого Бога.

—  Полюбила… — задумчиво повторил Ингвар, и голос его снова звучал чужим, —  Как много осталось от того, что ты полюбила, Линетта? Ты полюбила того,  кто заботился о твоем народе. Кто спасал жизни других. Кто заключил мир  и кто освободил рабов. Но разве его ты видишь перед собой сейчас? Я  уничтожил этот мир, Линетта. Я убил больше людей, чем когда-либо спас и  когда-либо могу спасти. Я это сделал. И этого не изменить. Никак. Ничем.

Линетта  вздрогнула, когда перед их общим взором кровавым парадом прошлись  совсем другие образы. Люди. Тысячи, миллионы людей, погибших в драконьем  пламени. Их мечты. Их желания. Их судьбы. Все, поглощенное им, все то,  чему больше никогда не суждено быть в этом мире. Демон-Дракон помнил  каждого из них, помнил каждого, кого он убил.

Помнил — и знал, что их не вернуть и вину его не искупить.

Ничем и никогда.

—  Этого не изменить, Линетта, — повторил он, — И пока у меня хоть на  какое-то время есть силы сопротивляться Тьме… ты можешь дать мне то, что  я по-настоящему заслужил.

Направив  переполнявшую его демонскую силу, Ингвар поднял руку, и в ладони его  зазмеилось темное лезвие меча. Знакомый Линетте черный демонской клинок,  раздвоенный, как змеиный язык, явился, как прежде, по зову своего  хозяина, — но на этот раз Ингвар протянул его жене рукоятью вперед.

—  Возьми его, — сказал кесер, — Этот меч знает, кто ты, знает твою руку,  он помнит тебя, как свою госпожу. Ты сможешь использовать его силу. И её  хватит, чтобы… проникнуть через защиту демона-Дракона.

И сердце принцессы пропустило удар, когда поняла она, о чем именно просит её супруг.

— Убей меня, Линетта, — попросил Ингвар, — И останови Конец Времен.

Будто  в полусне девушка приняла клинок. С непривычки показался он ей  невероятно тяжелым, — не потому что демонический меч и вправду весил  больше обычного железа.

А потому что  всегда тяжелое это бремя, — выбирать, кому жить, а кому умереть,  выбирать между любимым человеком и всем человечеством.

Крепче  сжала она рукоять меча, и синее демонское пламя пробежало по лезвию.  Прежде, чтобы добиться такого эффекта, Ингвару приходилось поить его  жертвенной кровью. Сейчас же, когда завеса Бездны пала, темная сила  лилась бесконечным потоком.

— Ты  никогда не выбирал что-то одно, — сказала вдруг девушка, — Ты никогда не  выбирал между мной и другими. Ты заботился о моем народе. Ты заботился о  своей стране. И ты заботился обо мне. Ты всегда находил путь, который  позволял совместить все это.

Она опустила клинок, уперев острие в землю.

—  И я тоже не собираюсь выбирать между тобой и человечеством, Ингвар. Ты  говоришь, что твоим грехам нет искупления? Это так. Но Ингвар, которого я  знаю, всегда стремился не к искуплению и не к мести. Не наказывать  виновных он стремился, а защищать живых. Смотрел не в прошлое, а в  будущее. Неважно, что было, Ингвар. Главное, что еще будет.

Повинуясь внезапному порыву, взяла она руку мужа и уверенным жестом положила на свой живот.

—  Я отдам твой меч нашему ребенку, — пообещала Линетта, — Когда он  подрастет и сможет обуздать его силу. Вот оно, будущее. Под твоей  ладонью.

Не мог он почувствовать пока  биение сердца ребенка: слишком ранним был еще срок. Но по посветлевшему  лицу мужчины стало ясно: он понял.

— Я  верю в то, что у нас есть надежда, — страстно шептала Линетта, — Вот  она. Под твоей ладонью. Наш сын или дочь, Диармайд, или Сирше, продолжит  все то, что мы строили. Оно не пропадет, понимаешь? Не пропадет. Наш  ребенок построит лучший мир и принесет надежду людям.

Переведя дух, она вспомнила о том, что когда-то обсуждали они еще там, в столице. Когда-то она смеялась над этим.

Но теперь она поняла.

—  Жрецы Встречающего говорили, что та, кто отдается герою, порождает  героев. И этого ребенка я зачала и рожу от самого благородного, самого  достойного героя, какого я только знала в своей жизни. От тебя, Ингвар. И  вот это — то, чего по-настоящему не изменить. Твоей сущности. Твоей  природы. Твоей души. Зверь мог использовать тебя, как оружие, но он  никогда не изменит того, кто ты есть.

— Кто я есть…

Ингвар печально улыбнулся. Когда-то в сердцах он сказал, что она ничего не знает о его природе.

Но на самом деле, она была единственной, кто знал его по-настоящему.

— Я так хочу верить тебе, Линетта. Всегда хотел.

—  Тогда верь мне, — ответила принцесса, — Ведь ты всегда делал то, что  хотел. Ты хотел остановить войну. Ты хотел освободить рабов. Ты хотел  жениться на мне. Ты хотел сохранить свою душу. И ты сделал все это.

Ингвар попытался было возразить, но она поднесла ладонь к его губам, безмолвно призывая молчать.

—  Ты пытался сохранить свою душу. И ты сохранил её, несмотря ни на что.  Только поэтому я до сих пор жива. Только поэтому демон-Дракон не убил  меня. Я знаю это.

Казалось, что лунный  свет стал ярче, как будто тепло её слов придавало ему сил, чтобы  проникнуть сквозь ураганы Тьмы, чтобы пронзить удушливый мрак, окрасив  мир волшебным серебром.

Чтобы вскоре настал новый рассвет. Чтобы Солнце всходило вновь.

—  Так скажи мне, Ингвар. Ты хочешь, чтобы все закончилось здесь? Или же  ты хочешь, чтобы наш ребенок унаследовал мир, где он сможет построить  нашу мечту?

Она протянула демонской  клинок обратно его хозяину. И все, что было в этом жесте, это  безмолвная, безусловная вера в то, что он сделает правильный выбор.

— Ты мой муж. Мы одна плоть. И я отдаю тебе право решать. Как ты решишь, так и будет. Наши жизни в твоих руках.

Линетта  смотрела не отрываясь, как напряжение и боль искажают лицо Ингвара. Как  борется он с Тьмой в себе, с волей Зверя, что почти захватил контроль, с  адовым пламенем, что проросло корнями до самого сердца.

И  как побеждает он в этой борьбе. Как отступает прочь Тьма, отступает  безумие, не выдержав союза сил и чувств, что неподвластны Зверю. Зная,  что при его поражении неизбежно умрет, Линетта все же ни на секунду не  сомневалась в исходе противостояния.

Ингвар ведь всегда побеждал. Иначе и быть не могло.

Не будь это так, как смог бы он завоевать её любовь?

—  Отдай этот меч нашему сыну, — сказал мужчина, тяжело поднимаясь с  колен, — Это будет именно сын. Я чувствую это. Я видел его. Как… ты  говоришь, его зовут?

— Диармайд, — ответила Линетта сквозь слезы, — Свободный от зла.

—  Это хорошее имя, — прикрыл Ингвар демонские глаза, — Спасибо. За все.  Просто… Расскажи ему про меня. Пусть он видит меня твоими глазами. Пусть  знает о том, кем его отец был для тебя.

Линетта кивнула. Она не просила его остаться с нею.

Она понимала.

А  затем, повинуясь порыву, забыв обо всем на свете, принцесса прильнула к  мужчине — и поцеловала его со всей страстью своей натуры. В одно  мгновение поцелуя вкладывала она всю свою любовь и всю тоску, все  сожаления и все надежды. Все прошлое, все будущее и все то, чему никогда  уж не суждено случиться под этой луной.

В одном последнем прощальном поцелуе отдавала она всю себя.

(с) "Цена ненависти" https://author.today/work/403879