Дурной сон
Автор: Александр НетылевПрисоединяюсь к флэшмобу Николая Вереска (https://author.today/post/724899) с коротким фрагментом из свежей главы.
Сон, что снился в ту ночь Инь Аосянь, не содержал в себе воспоминаний прошлых жизней; однако был он настолько странным, что поневоле оставил разум её в смятении.
Все, что она видела в этом сне, происходило с ней в этом воплощении, — но странным образом переплеталось оно, как будто смешивались события из жизни юной феи — и лишенного силы Бога Войны.
Она видела, как Цзюй Юань мучил и пытал молодую госпожу Лянь на озере. Она видела, как Демон-Спрут домогался её в доме удовольствий. Сейчас, во сне, путаница в переплетении событий казалась совершенно естественной. Во сне она не задумывалась, как может открыто посещать дом удовольствий демон в своем истинном обличье и как может простой смертный угрожать двум небожительницам.
Во сне это казалось естественным.
Столь же естественным казалось и то, что концовки двух переплетающихся сцен сливались в её сознании воедино. Высокая беловолосая фигура как будто заслоняет собой свет. Аосянь чувствовала, как падает на неё тень, — но в этой тени она ощущала спокойствие и безопасность, каковых не испытывала обычно.
Каковых просто не может быть в жизни Бога Войны.
Проснувшись, Аосянь лежала без движения, глядя в потолок, и злилась на саму себя. Сравнивать это… Сравнивать прихоть тирана и подвиг героя — было просто нелепо. Третий Бог Войны спас её тогда, сотни лет назад. Мао Ичэнь — выкупил, как рабыню.
Это не одно и то же.
Но почему её сердце в равной мере начинает чаще биться, стоит ей вспомнить и то, и другое?
— Нелепость, — вслух сказала она сама себе, — Нелепость, Аосянь.
(с) "Остывший пепел прорастает цветами вишни" https://author.today/work/484968
И для понимания контекста: два воспоминания, которые переплетаются в этом сне:
И все-таки она ничего не могла с собой поделать: именно с Земным Царством было связано самое жуткое воспоминание её детства.
Было тогда ей, наверное, лет пятьдесят. В первый и единственный раз юная Инь Аосянь посетила Земное Царство, будучи в свите госпожи Лянь Хуэйфэн из старшей ветви Клана Цветов. Будучи всего лишь духом насекомого, Аосянь обязана была прислуживать госпоже; однако Хуэйфэн всегда была добра к ней и относилась скорее не как к служанке, а как к младшей сестре.
Не знала она, сколь роковым окажется это путешествие.
Фея-Бабочка и Фея-Лотос даже не успели понять, что произошло. Демон-Спрут атаковал неожиданно из-под озерной глади. Не успела ни одна из них ни убежать, ни даже вскрикнуть, когда омерзительные щупальца обхватили их тела, а демоническая ци запечатала их в их человеческих обличьях.
И маленький дух насекомого могла лишь в беспомощности наблюдать все те мучения, которым жестокий демон подвергал её госпожу. Саму бабочку спрут оставил на закуску: её божественная ци не была и вполовину так сильна и не обладала столь насыщенным ароматом, как юная энергия Хуэйфэн.
Всего лишь час провела Аосянь в плену, но казалось ей, что в этот час уместилась не одна Вечность. Она закрывала глаза, но не могла заткнуть уши. Исполненные боли и ужаса крики госпожи Лянь навсегда отпечатались в её памяти. Затем они стихли, и подумала тогда Аосянь, что теперь ей самой придется пройти через все то же самое.
А затем появился Он. Впоследствии, от других небожителей, узнала Фея-Бабочка, что сам тогдашний Бог Войны явился на помощь двум молодым феям. Но тогда Аосянь не знала, что за воин со сверкающим мечом сразил Демона-Спрута.
Она лишь знала, что под его защитой может не бояться никого и ничего.
Аосянь не помнила, как нес её тогдашний Бог Войны обратно в Небесное Царство. Кажется, она бредила. Ей говорили, что она долго не могла успокоиться, — и тогда Бог Войны подарил ей кинжал, в который вцепилась она мертвой хваткой.
Как будто повторись подобное снова, этот кинжал смог бы её защитить.
И отодвинув в сторону столик с цинем, он придвинулся ближе к девушке. Решительным, бесцеремонным движением он приспустил халат с её плеч, оставляя её в тонком, ничего по сути не скрывавшем шелковом платье. Восхищенно оглядывал он её тело.
— Ты такая красотка, — отметил Цзюй Юань.
Если он думал, что от такого комплимента её сердце растает, то глубоко ошибся. Закусив губу, Инь Аосянь смотрела ему в глаза, и лишь презрение отражалось в её взгляде.
— И вам это нравится? — спросила она, — Прикасаться к женщине, зная, что она чувствует к вам лишь отвращение?
На мгновение глаза юноши удивленно расширились, и Аосянь даже подумала, что что-то такое и имела в виду госпожа Фенфанг, говоря про образ рыбы.
А затем хлесткая пощечина обожгла её лицо. Удар Цзюй Юаня не был и на сотую долю столь силен, как атаки демонов, что приходилось ей принимать за свою жизнь; он не был сравним даже с наказаниями палками в «Аромате Лилии».
Но почему-то сейчас казалось Фее-Бабочке, что недостаток телесной боли с лихвой компенсирует унижение.
— Знай свое место, — задыхаясь от гнева, прошипел молодой господин Цзюй, — Небесная фея? Ха! Ты всего лишь девка, которую я купил на эту ночь!
С этими словами он толкнул её на кровать, — точнее, попытался. Аосянь не смела ударить его, — но ловким движением она повернулась, смещая центр тяжести, и не встретив сопротивления, Цзюй Юань рухнул на кровать сам.
— Да как ты смеешь!.. — сказал он приглушенно, ибо лицом уткнулся в матрас.
— Господин слишком много выпил? — сказала Аосянь, поднимаясь на ноги и на всякий случая делая пару шагов назад.
Хоть и понимая, что этим лишь отсрочит неизбежное.
— Я вовсе не пьян! — возмутился Цзюй Юань.
Весь красный от ярости, он поднялся и ткнул пальцем в сторону девушки, лишь чуть-чуть не попав ей в глаз.
— Будешь дерзить мне, и я прикажу забить тебя до смерти! Ты знаешь, кто я?!
Вопрос не требовал ответа, но Аосянь ответила:
— Вы сказали, что вы Цзюй Юань.
— Вот именно! — воскликнул юноша, — И сегодня я получу от тебя все, что захочу! Ты будешь на коленях просить прощения за дерзость! Ноги мне будешь целовать! А сейчас — раздевайся!
Промедлив немного, Аосянь все же сбросила халат. Протянула она руки к завязкам платья, но не спешила развязывать их. Остатки гордости, осознание неизбежности, непреложный долг и страх перед наказанием, — все это боролось внутри неё, вызывая ступор, что воин не должен испытывать.
А Цзюй Юань уже начал терять терпение.
— Я не дам себя обдурить! — заявил он, хватая девушку за руки.
И на этот раз она не стала защищаться. Позволила швырнуть себя на кровать. Не пыталась вырвать, освободить запястья, что до сих пор сжимал он у нее над головой.
— Тебе могло бы понравиться, — заверил Цзюй Юань, языком проходясь по её шее, — Но ты разозлила меня, и я…