« уверенна, каждое утро просыпается и аплодирует себе в зеркало»

— Только попробуй не работать, — бормочу себе под нос и тыкаю первую попавшуюся кнопку.

Машина жалобно пищит, мигает красным… и замирает.

— Серьёзно? Я кофе хочу — подчиняйся! — даю машине оплеуху и жму снова. Писк. Пауза. Две жалкие капли. И всё.

Наклоняюсь ближе, пытаюсь разобраться, когда за спиной звучит знакомый надменный тон:

— Не тот режим. Стоит подача воды. — слышу и невольно вздрагиваю.

Ну, конечно. Стоит подача воды. И без тебя бы разобралась… Наверное. А что это вообще значит?

Хотя ладно, кофе сейчас важнее, поэтому независимость подождёт.

— Мне нужна консульта-аа-ция, — оборачиваюсь и зависаю на полуслове.

Артём.

В одних спортивных штанах, босой, сонный. Без футболки.

С каким-то наглым видом, уверенна, каждое утро просыпается и аплодирует себе в зеркало.

А я тут изображаю взрослую и независимую. Ха!

— Душ дальше по коридору, — кидаю взгляд на его плечи, скольжу ниже, к прессу, и возвращаюсь к лицу. Намёк очевиден: майка была бы не лишней.

И с долей демонстративного «обойдусь без тебя» возвращаюсь к кофемашине, нажимая на кнопки. Будто его здесь и не было.

Он подходит вплотную.

Молча тянется к ящику с капсулами — прямо через меня, едва задевая спину.

Я замираю на вдохе: древесный аромат с мятной нотой… и цитрус?

Внезапно ящик подталкивает, и мне приходится отступить назад — прямо в него.

Что, разумеется, его нисколько не смущает. Он остаётся на месте, вставляет капсулу и нажимает кнопку.

Даже «космический аппарат» под его движениями оживает и послушно берётся за дело.

— Вау, — тяну я с иронией и быстро отступаю к холодильнику. Чем дальше, тем безопаснее. — Я так понимаю, инструкции по кухонной технике — единственное, что ты осилил за свои двадцать лет?

— За двадцать два, сестрёнка, — поправляет он и устраивается напротив, опираясь поясницей о мраморный остров. — Плюс… шесть томов по гражданскому праву, комментарии к Арбитражному кодексу и… ещё пара тысяч страниц судебной практики.

Замолкает и явно оценивает, насколько меня впечатляет тщеславный список.

— В отличие от тебя, я читаю не только надписи на шампуне, — добавляет с такой ленивой снисходительностью, что у меня появляется стойкое желание его треснуть.

— Ого. Закончил? — бросаю я тем же снисходительным тоном и впиваюсь в него взглядом.

Он лениво кивает:

— Угу.

Хорошо, теперь мой черёд. 

— Во-первых, я тебе не сестрёнка.

— Во-вторых, я читаю побольше твоего и никакие-то там «юридические романы», — рисую кавычки в воздухе,

— а глубоко-психологическую литературу.

Я нарочно делаю паузу и наклоняюсь ближе, будто собираюсь доверить ему самое важное.

— А в-третьих… я бы на твоём месте была повежливее, если ты хочешь получить номер Крис.

Я вроде как не собиралась шантажировать, но, к слову, пришлось. Взбесил.

— Крис? — почему-то его это удивляет, он смотрит так убедительно, что я почти верю, что эта чёртова «Крис» мне померещилась.

— Эээ… — я недоуменно моргаю, — …ну, девушка, которая утром выходила из твоей спальни. Крис…тина, наверное.

И, чтобы наверняка дошло, обвожу ладонями очертания её сногсшибательной фигуры на себе. Он усмехается.

— Во-первых, твоя пантомима, — повторяет с издёвкой мои махи руками, — не имеет ничего общего с реальностью. Слишком… плоско. — Еще немного и точно тресну. — А, во-вторых, с чего ты вообще взяла, что мне нужен её номер?

— В смысле?! — я уже едва не захлебываюсь от раздражения, пока в голове во всю звучат лекции по морали. — Она же, блин, провела с тобой ночь. И, о сюрприз, она ждёт продолжения. Действуй!

Я правда пытаюсь понять кто из нас идиот.

— А я не хочу. — говорит, пожимая плечами, с совершенно невозмутимой миной.

Блин, ты реально тупой?

— Ты прикидываешься? — хватаю смартфон, пролистываю контакты и почти тычу экраном ему в лицо. — Вот её номер. И что мне прикажешь делать? Я обещала, что скину тебе.

— Понятия не имею. Хочешь — сама позвони, подружись. Она вроде умная, хотя… я не уверен, нам было слегка не до диалогов.

— Фу, отвратительно и бестактно, — говорю с неприязнью и на миг замираю, когда он делает шаг и тянется к чему-то позади меня.

— Бестактно то, — он захлопывает ящик, и его запястье на секунду задевает моё бедро, я тут же отдёргиваюсь, — …что ты, мелкая, лезешь куда не просят.

Берёт яблоко из корзины и возвращается к острову. Даже не смотрит прямо — будто поверх меня.

— Может, тебе просто скучно, — продолжает лениво, покручивая яблоко в кисти. — Или… завидуешь. Ведь жизнь у других пока интереснее, чем у тебя.

Мелкая?! Завидуешь?! 

Я жадно хватаю воздух и делаю над собой титаническое усилие, чтобы не огреть его чем-то тяжёлым.

А он с хрустом откусывает и, как ни в чём не бывало, протягивает мне фрукт — с такой ангельской улыбкой, будто предлагает не яблоко, а перемирие.

Да хрен тебе! Мы точно не поладим.

— Нет уж, спасибо. — отодвигаю его руку подальше, как будто смахиваю пыль, — Боюсь подцепить что-нибудь… вене-ри-чес-ко-е.

Щурюсь, с трудом дотягивая последнее слово. Оно вылетает прежде, чем я успеваю подумать. Ну что ж, зато теперь знает мои границы.

Он усмехается коротко, с опасным прищуром. Секунду молчит, будто обдумывает, как на меня реагировать — или просто получает удовольствие. Чокнутый мазохист.

Внутри меня всё нарастает так, что вот-вот прорвёт. И именно тогда он слегка наклоняется — холод пробегает по моей спине. Моё дыхание учащается… пока не слышу:

— Для этого тебе нужно взять в рот кое-что поинтереснее… яблока. Ведь судя по смелости, тебе уже можно.

Блять!

— Что?! — я на секунду теряюсь, мозг отказывается включаться.

Он чуть отстраняется, но взгляд не отводит:

— Говорю, прежде чем открывать рот, мелкая, убедись, что готова принимать последствия. — его голос скользит по мне, как нож, оставляя насмешливый след.

Нахальные тёмно-карие глаза не моргают. Он просто стоит, ест своё чёртово яблоко с невозмутимостью, будто держит меня на поводке. Каждое движение — вызов. Я сглатываю.

— Ты охренел?! — сквозь оцепенение вырывается яростно.

Мышцы сами сжимаются, дыхание режет, и я с силой толкаю его в грудь, так что яблоко выскальзывает и укатывается куда-то на пол.

— А ты совсем поехала? — выдыхает с усмешкой, будто моя агрессия нисколько не удивляет, а даже смешит.

Чёртов придурок! Я отворачиваюсь.

Судорожно стряхиваю с себя воздух, будто это единственный способ избавиться от его голоса, от его запаха, от надменного взгляда — самого факта его присутствия.

Он даже не дожидается ответа. Разворачивается и уходит, в дверях сталкиваясь с родителями.

— О! Доброе утро. Вы уже тут? — почти нараспев выдаёт мама.

— Ну и придурок, — кидаю ему вслед, даже не потрудившись говорить тише.

Мама вопросительно смотрит на Артёма, а он лишь пожимает плечами — невиннее некуда.

Игра началась. Счёт 1:0. Пока.