Мирровая Рреволюция... Поэзия Блока, глава 19.

Да здравствует мировая, вшивая, пороховая! Как гвоздь

В ботинке у мировой буржуазийки! Как стрелять заначит —

Так вся контра заплачет! Побежит к берегу, в надежде на Америку.

А за ней по пятам рабочий класс, пулеметы тащит, ша-рахнет сейчас...

Кого к стенке, кого в воду, кого за ноги по огороду.

С кого штаны и панталоны, а кому новой власти талоны.

Деньги старые отменили, по сортирам все растащили.

Вот только срать-то не с чего, потому что жрать нечего.

Как старую власть прогнали — новую сами избрали.

Во главе — дед Макар, хоть бородат, но не стар.

Человек души — добрейшей, ну и на голову — умнейший.

Разом всех кто против отправил туда, где телят не ставил.

В общем жизнь началась как в сказке — чем дальше тем страшнее.

Теперь уж не забалуешь — если Балды умнее.

Вышел декрет — радоваться! Счастливая жизнь настала!

А народ все какой-то мрачный, несознательный он, быть стало.

Но дед Макар не тоскует — не зря его товарищи все воруют.

Опиум для народа изъяли, за то кино показывать стали.

Все голосуют лишь добровольно, хоть и не очень вольно.

Никто не грустит, не плачет — строго запрещено, значит!

А матросы, добры хлопцы, темным вечером в подвале,

Обнаружив гимназистку в неположенном квартале,

Белой Гвардии связистку, до утра ея м-мотали...

И в деревне — красота, продразверстка — вся сыта.

Кулаков перестреляли, голытьбу в отряды взяли.

И гуляет пьяный пир да на весь крещеный мир.

В чистом поле под кустом лежит молодец с хлыстом.

А коров его уж нет — всех порезал сельсовет.

И глядит угрюмо парень в небо чистое над ним.

Взор открыт, и словно камень он лежит, и недвижим.

Кровь уже давно засохла на пробитом пулей лбу.

Парню жалко, что такую Бог послал ему судьбу.