Воскресный абзац

Поддержу флешмоб от Екатерины Овсянниковой своим последним отрывком.

На опушке Великого леса потянуло дымком. Тикаэла то и дело морщилась: запах ей не нравился. Томори тоже незаметно принюхался. Пахло чем-то съестным. Рот Томори наполнился слюной: Тикаэла постоянно подгоняла его, а еды осталось немного. Для самой Тикаэлы. Пёс то и дело водил носом и облизывался. Ему Тикаэла не давала ничего. Правда, Пёс убегал куда-то в лес и возвращался уже не таким голодным. Томори предполагал, что Пёс ловил какую-то мелочь и жрал живьём. Томори и сам готов был так сделать, но под холодным взглядом хозяйки продолжал переставлять ноги в нужном направлении.

Томори споткнулся, когда они уже вышли из леса. Дымком и съестным пахло всё сильнее, в отдалении брехали собаки, и Пёс радостно отвечал им. Подняться Томори не мог, как ни старался. Краем глаза он видел, как Тикаэла уселась неподалёку на бугорок, поросший травой, сорвала травинку и принялась жевать её, как будто Томори здесь не было. 

Как долго он лежал, уткнувшись лицом в землю, Томори не знал. В конце концов он опёрся на трясущиеся руки и с трудом поднялся. Тикаэла сидела в той же позе, с травинкой в уголке рта.

– Скоро стемнеет. Вон там, – она махнула рукой, даже не повернув головы к своему рабу, – человеческая деревня. Ты должен добыть еды.

Томори неверящим взглядом уставился на неё, позабыв о запрете глядеть в лицо. Добыть еды? В человеческой деревне? Как ему это сделать?!

– Чего уставился? Ты есть хочешь? Вижу, что хочешь. Так иди и добудь еды. Попроси, купи, укради – мне всё равно.

Ей всё равно… Остатки провизии, взятой в дорогу, Тикаэла оставила только для себя. Слово “купить” прозвучало для Томори издевательством. Деньги в своей жизни он видел, лишь когда покупали или продавали его самого. 

Попросить? Интересно, как здесь встречают чужаков? Судя по собачьему лаю, так и встречают – зубами и когтями. Остаётся один выход – украсть.

– Я подожду ночи, – ответил Томори, и голос его был хриплым из-за усталости, голода и жажды.