Население Друидии разделились на скотину без душ и людей. Можно ли сохранить человечность? 18+

Стронций перевёл сердитые глаза на бездушка Авика, прищурился. Воспоминания о буквах на доске заострили кожу колючими пупырками.

– Ты как то сделал, как? – в который раз спросил Стронций, вынимая из кармана последний кусок мела, какой во флигеле заброшенном отыскал, и вкладывая в ручку бездушка.

– Стронций, Стронций, зачем грустишь? О чём думу думаешь? – проговорил мальчик и протянул пустую ладошку. А потом другою направил мел в рот, насилу перехватить успел Стронций.

Казалось, что сходит он с ума – а с другой стороны, ну как такое быть может? Слышит ушами, видит глазами. Неужто, кажется?

– Матушка, знаешь что про попугай?

– Что, сынок? – удивилась Ольвия.

– Ну такие птицы на Земле вроде как водились, что могли говорить, как людь. Бабуля рассказывала.

– Попугаи. Было такое. Не только на Земле. На Друидии тоже когда-то были. Правда, я не видала, в нашей деревне того не водилось, а потом уж и вовсе нигде не стало.

– А как выходило, что они говорят? – допытывался Стронций.

– Слышали что-то часто и повторяли. Гортань у них была таковская, что можно было то сладить.

– Разве у птицов не клюв?

– Она внутри таковская, не снаружи, – попыталась Ольвия объяснить то, что и сама уж забыла и не понимала. – Я уж толком и не помню. Когда то было всё…

– И про что можно было с попугаей говорить?

– Токма слушать повторения. Без ума они были, животина.

– А рисовать могла та попугая?

– Про такое не слыхивала.

Стронций взгляд отвёл за окно и насупился, про что-то напряжённо размышляя. А мать пошла проверить бездушичье варево…

Не за кем было амбарным бездушкам повторять те фразы, которыми они Стронция стращали. Можно было бы на злобу Явки с Пулькою списать, но они всякий раз опосля работы под замок запирались. Был их пристроек далече от хлева для сосунков. Сквозь стену не выучишь. А учёность внезапную и страшную проявлял молодняк и некоторые родящие матки…

Неужто зарождаться начали души в скотине? Неужто воскресает Друидия, а они тут, от всех отрезанные, живодёрствуют, людь душевную помоями кормят и на мясо с костьми рубают?

Но сколько ни пробовал про то Стронций с отцом поговорить, не желал он слушать. А про буквы на меловой доске не признался вовсе, хотя и утащил её во флигель и спрятал. После слов из соломы и без того косо очень домашние все глядят. Помнил Стронций, как Варду хотели перенесть насильно через её речи. Помнил, как её самых учёных скотов хотели вне очереди снести в ледник.

Мальчонку Авика же Стронций никому бы не дал забить. В нём, почти что наверное, стала появляться душа…

Последыш-Стронций не видал настоящих душевных детей и никогда не имел своих. Тех, про каких вспоминали с тоской. Невинных и беспамятных. И сейчас к этому бездушку… чуял что-то лютое, нутряное и странное. Невиданное отцовское томление по становящейся родной душе…

Но души в Авике быть не могло.

Или…

Той ночью забрал Стронций мальца в тайности в свою комнатушку. Сначала вовсе в собственную койку уложил, но воющий по мамке Авик напрудил вонючую лужу. Выпущенный, он забился под кровать и взялся там поскуливать. Выбросив мокрые простыни на пол и лёжа на сыром матрасе, слушал Стронций этот вой, и что-то вторило без звука в его сердце, словно бы смертельно уставшем вдруг за последние полгода.

Не надежду вселяли воодушевляющиеся скоты. А ужас.

Потому что казалось Стронцию, что первым делом они начнут мстить…

Читать роман тут (ссылка) 

Или слушать тут в авторской озвучке (ссылка на аудио)

Ваши лайки под книгами очень важны для автора!