Мрачный ворчун и циник

Кейт Андерсенн предложила (https://author.today/post/733059) тему для флэшмоба: кто у вас главный мрачный ворчун. Причем именно в пишущемся сейчас. 

У меня это однозначно Мао Ичэнь. Доказательства? 

1.

Разумеется, тот не ответил. Мертвые вообще не отличаются разговорчивостью.

—  Смешно, правда? — добавил Ичэнь, — Я ем твою печень и тебе же жалуюсь  на жизнь. Потому что по глупости потратил почти все остатки духовных  сил.

Да, даже такая слабая и  недостойная жертва поможет ему восстановиться быстрее. Убив даже такого  человека и съев его печень, он восстановил больше сил, чем мог бы  набрать за месяцы, аккуратно собирая дыхание Жунь Ли и стараясь не  причинить вреда.

По крайней мере, в  следующий раз, когда он примет человеческий облик, не придется все  делать в такой спешке. А то вспомнить бой на постоялом дворе — и самому  смешно. Куда девалось благородное, степенное изящество Короля Демонов?  Короля, что никогда не спешил, — ибо это время старалось поспеть за ним,  а не наоборот?

Наверное, туда же, куда и восемь из девяти лисьих хвостов.

Доев  печень разбойника, Ичэнь вздохнул. Защищая барышню Жунь Ли от  насильников, он дрался обнаженным. Это было красиво, Ичэнь был не из  тех, кто отрицает подобное. Более того, по стандартам Царства Яростных  Духов это даже не было непристойно: демоны никогда не стыдились красоты  своих тел, — разумеется, те, у кого она была.

Но в Земном Царстве, скованном миллиардами разных условностей, это могло создать ненужные проблемы и вопросы.

С  величайшим отвращением Демон-Лис стянул с убитого разбойника когда-то  белую, а ныне грязно-серую рубаху, кожаную безрукавку и широкие штаны.  Исподним побрезговал.

— Если бы любой  из моих подданных появился передо мной в таком виде, я бы его убил, —  сообщил он, — Тебе повезло, что тебя я уже убил чуть раньше.

2. 

Пожалуй, что лишь один человек во всем Лицзяне остался чужд  праздничным настроениям. Сидя в одиночестве посреди запущенного сада,  Мао Ичэнь меланхолично попивал вино и слегка морщился в раздражении,  слушая отдаленные звуки веселья. Музыка, песни и здравницы доносились  даже до тихого квартала пригорода; время от времени где-то вдали  грохотал фейерверк.

Город праздновал, но это был не его праздник.

Инь  Аосянь подошла к нему бесшумно, — хотя и не сомневалась, что Король  Демонов не дал бы застать себя врасплох. Так же бесшумно присела она  рядом с ним.

— Это ведь ты заставил убийцу признаться.

Это был не вопрос, это было утверждение.

Мао Ичэнь пожал плечами и пригубил вино.

— Ты остановил его, — продолжала Аосянь, — Спас всех его будущих жертв.

Он снова пожал плечами:

— Простенькая иллюзия. Ничего больше.

Однако Бога Войны было не так легко сбить с толку.

—  И теперь эти люди славят Цзюй Юаня, — только потому что именно ему Фань  Йинпен признался в преступлениях. Ведь других заслуг в этом деле у него  нет?

Отставив чашу, Ичэнь искоса посмотрел на девушку:

— Не все ли равно? — спросил он.

— Не все, — отрезала Аосянь, — Тебе ведь больно.

Он отвернулся.

— У меня все в порядке. Просто потратил много ци сегодня. А до этих смертных мне дела нет.

Аосянь покачала головой:

— Ты не умеешь врать.

Вот теперь Мао Ичэнь изумленно воззрился на неё:

— Я Демон-Лис!

— Я знаю, — пожала плечами девушка, — И ты мастерски играешь словами. Но когда пытаешься врать, у тебя шевелятся уши.

В неосознанности Ичэнь схватился за уши, — и тут же раздраженно тряхнул белыми волосами:

—  Ты думаешь, я стану рыдать над тем, что кто-то не оценил моих заслуг?  Брось. Мнение этих смертных не стоит того. Награды жаль, конечно, но об  этом беспокоиться нечего. В мире смертных деньги легко достаются и легко  уходят.

— Дело не в деньгах, — серьезно ответила Инь Аосянь, — Дело в справедливости.

Король Демонов расхохотался:

—  Справедливость? Серьезно? Моя милая феечка, в этом мире ты пробыла  всего пару дней — и оказалась в борделе. Сейчас ты вынуждена  пользоваться гостеприимством злейшего врага, — потому что больше тебе  просто некуда идти. Тебе, сокрушившей Короля Демонов и спасшей Небесное  Царство, не на кого надеяться, кроме меня. И при всем при этом ты до сих  пор веришь в справедливость?

— В мире много несправедливого, — не  изменилась в лице девушка, — Во всех Шести Мирах. Но это не значит, что  мы не желаем, чтобы справедливости было чуть больше.

Мао Ичэнь покачал головой:

— Это все ерунда. Справедливость. Честь. Дружба. Тепло. Любовь. Это все точно такие же иллюзии, как те, что творю я.

Инь Аосянь слегка дрогнула.

Но все же задала вопрос:

— Разве когда ты пил тот чай, что я приготовила для тебя, ты не чувствовал, как он согревает тебя изнутри?

Демон-Лис склонил голову набок:

— Разве сегодня днем Фань Йинпен не чувствовал, как призраки его жертв одолевают его? — вопросом на вопрос ответил он.

3. 

Маленькая птичка-пересмешник сидела на  проявленном лисьем хвосте и передавала ему донесения от крысиной сети.  Всегда внимательный к делам, Мао Ичэнь сейчас слушал рассеянно. Сидя у  окна и попивая примитивное вино смертных, он поглядывал то на картину с  цветущими вишнями, то на распахнутые ставни. Запущенный сад не позволял  разглядеть хрупкую фигурку в розовом платье, но мягкие отзвуки циня  давали ему понять, что Фея-Бабочка так и не упорхнула из своей клетки  без замков.

Она оставалась рядом.

Она  оставалась рядом. Эта мысль отзывалась где-то в груди неясным теплом.  Даже сейчас, уйдя в сад, Инь Аосянь как будто оставалась в доме — в  картине на стене, в остывающем чае, в каждом предмете мебели,  переставленном в соответствии с одной ей ведомым узором. Глядя на все  это, Ичэнь вспоминал тепло её тела, — тела, что совсем недавно почти что  было в его объятиях.

Порой ему  казалось, что свежий ветер, врывавшийся сквозь открытые окна и  прогонявший затхлость заброшенного дома, доносит легкий аромат её волос.

— Нелепость, — вслух сказал себе Мао Ичэнь, — Даже мой лисий нюх не настолько чуток, чтобы унюхать её отсюда.

— Это невозможно, господин, — подтвердил пересмешник, — Даже для вас.

Усилием  воли Мао Ичэнь заставил себя вновь сосредоточиться на делах. Глупые  крысы никак не могли вникнуть в документы, которые предоставил ему  второй принц, поэтому анализировать их сведения приходилось  самостоятельно.

Они могли описать  каждого человека, что прибывал в Лицзян, но сравнивать описания с  ориентировкой на Кан Вэйдуна Король Демонов вынужден был сам.

— Меня окружают идиоты, — вслух пожаловался он, — Даже поговорить не с кем.

— Я глуп и бесполезен, — повинился пересмешник.

— Ты полезен, — не согласился Ичэнь, — Но и только.

— Счастлив быть вам полезным, господин.

По всему выходило, что пока что время у них было. Ни Кан Вэйдун, ни его люди до сих пор не добрались до столицы.

И Мао Ичэнь всерьез опасался к их прибытию совсем утратить разум от скуки и тоски.

— В этом есть ирония, правда? — невесело засмеялся он, — Сейчас единственное, что не дает мне сойти с ума… это Бог Войны.

— В этом есть ирония, — подтвердил пересмешник, — Я посмеялся бы вместе с вами, если бы мое горло было к этому пригодно.

Король Демонов оглянулся и в упор, испытующе посмотрел на птицу:

— И над чем же ты посмеялся бы?

— Над иронией того, что ваш злейший враг — единственный, кто скрашивает вашу тоску.

Почему-то слово «тоска» отозвалось иррациональным гневом. Тоска? Он — тоскует? Может, он еще и извиняться собрался?

Он  Король Демонов. Владыка теней и пламени. Создание темных, необузданных  страстей, а не тоски. Его стихия — ярость, похоть, власть.

Не тоска.

— Может быть, мне пора уже взять её как женщину? — спросил он, — Как ты полагаешь?

— Время для этого давно пришло, — ответил пересмешник, — Покажите ей свою власть. Сделайте её своей.

Мао Ичэнь прикрыл глаза в раздражении.

—  Ты просто соглашаешься со всем, что бы я ни сказал, — уличил он птицу, —  Ты говоришь, что она скрашивает мою тоску. И тут же советуешь сломать  её.

— Вы правы, господин, — подтвердил пересмешник, — Я лишь соглашаюсь с вашими словами.

Лисий хвост резко дернулся в гневе, и птица поспешно вспорхнула в воздух.

— Вон. И сегодня не попадайся мне на глаза. Передай крысам: пусть продолжают наблюдение. Завтра доложишь мне о результатах.

Когда пересмешник упорхнул, Демон-Лис улегся на бок, подперев голову рукой.

Ему хотелось еще послушать игру на цине.

(с) "Остывший пепел прорастает цветами вишни" https://author.today/work/484968