Про искателей приключений себе и другим

А я продолжаю серию обещанных хвалилочек. Моя новая жертва не могла не попасться в мои цепкие лапки по многим причинам, и таки добро пришло и за Екатериной Близниной. Рассказывать сейчас буду про вторую ее книгу, которую, как мне кажется, широкая общественность незаслуженно обходит вниманием, от чего мне грустно. А когда мне грустно - я нахожу цыган с медведями и начинаю водить хороводы вокруг обделенного вниманием произведения. Потому что книжечка-то тихо лежит, а цыган с медведями попробуй не заметить.
В общем, речь, конечно, об Искателе. Для меня роман привлекателен не только зрелым, художественным языком (и скулы чего-то свело от клише, но язык правда замечательный, честно-честно!) и атмосферой. Атмосфера, кстати, заслуживает отдельного упоминания - смесь Азии и Америки, но не как в "Бегущем по лезвию", без вырвиглазных чудес технологического прогресса, зато с крышами пагод, чаем и костюмами Сан-Франциско начала 20-ого века. Кстати, кто знает, когда в моду вернется вот это вот все?..
Для меня роман оказался привлекателен еще и по личным мотивам. Когда-то я очень хотела быть Искателем, сиречь журналистом, начитавшись и насмотревшись всякого. Меня даже взяли в ряды, дали мне пресс-карту и торжественно отправили брать интервью у бабушки-одуванчика - старшей по подъезду где не было ремонта лет пятьдесят. Вот был сюжет про подъезд и бабушку, потом еще мы снимали новостной выпуск про новую открытую столовку. Я стояла грустная и смотрела, как оператор пытается наиболее удачно расположить котлету на тарелке, чтоб красиво снять. Но все же кроме оператора, в котором еще есть надежда на доброе, светлое и вечное, понимают, что нельзя из столовской котлеты сделать шедевр фуд-съемки...
Ладно, тут не про меня и даже не про котлеты. Тут про то, что Искатели в романе Екатерины не занимаются съемками котлет и бабушек. Они - пятая власть. Настоящие Искатели, журналисты, всерьез влияющие на судьбу не только города, но и государства. Название газеты "Королевский вестник" тут скорее ирония - они не подчиняются действующей власти и вообще никому, кроме руководителя издания не подчиняются. А может, вестник "королевский" потому что вещать он будет при любом короле.
Главный герой романа, Игни воплощает в себе все, чего мне от персонажа надо: он славный мальчик, рыжий, хорошо лечит и хорошо врет. За ним и правда одно удовольствие наблюдать. Бывает такое, что в хорошей истории не можешь подружиться с фокальным персонажем. Так вот, мне кажется, с Игни подружиться очень легко. История вообще не сопротивляется читателю. У нее низкий порог вхождения - нужно просто начать читать. И все, образы, истории, атмосфера - все богатство романа ваше, не надо барахтаться, не надо продираться сквозь справки о мире.
Кстати, несмотря на то, что книга - второй том, она совершенно самостоятельное произведение. Поэтому можно начинать знакомство с миром Акато-Риору (скажите вслух - ну как котик же мурлычет) можно и с "Искателя" и с "Тени".
Все, я кончаю разглагольствовать, кто еще не видел это счастье - посмотрите, не пожалеете.
А вот традиционно для тех, кто любит в рифму:

Засыпайте, матушка, после поговорим,
Засыпает море в черно-красной дали,
Спит невидимый меч и невидимый щит,
Только Город, полный теней, никогда не спит.

Черепичные крыши его смотрят на Небеса,
Окна, что будто слепые – внимательные глаза,
Спите, матушка, вам неоткуда и незачем знать,
Что тревожит сегодня всю королевскую рать. 

Нам не рады здесь, матушка, здесь нам никто не рад,
Полнится «Вестник» словами, а в них затаился ад,
Я охочусь на эти слова, погружая руки во тьму,
Этот Город так хочет, и я не противлюсь ему. 

Красноглазые Дети, негасимого полны Огня,
Мы играем в Игру, а она невзначай играет в меня.

Спите, матушка. Я сегодня вам буду отчаянно лгать,
Чтобы сон заманить в неразобранную кровать.

Я найду себе женщину, и глаза у нее цвета волн,
Все дурное забудется, истает, как прерванный сон,
И у нас будут дети, милые дети с глазами морской воды,

И нет прошлого, нет опасности и нет никакой беды.

Засыпайте, матушка, завтра поговорим,

Я хотел бы иначе, но нам не остаться одним,

Умирает Дитя Небес на кухонном нашем столе,

Козырь (или шестерка) в не нашей Большой Игре.