Детства маленький оркестр

Отрывок из повести "Нежный человек" https://author.today/work/450479

…Он очень плохо соображал в этот день первого сентября, на уроках смотрел только в окно, где в пяти минутах ходьбы, стоит точно такой же казенный дом. И слушал грохот трамваев прямо под окнами ее класса...

После последнего урока он побежал туда, увидел ее за школой. Мальчишек не было, девочки скакали по квадратикам, нарисованным розовым мелом на асфальте. Женька была с ними, но не прыгала, сидела на скамейке. Он спрятался за тополем, разглядывал ее, будто видел в первый раз, но он и видел ее впервые. 

Александр вспомнил кровь на снегу, гопников, как летом она сидела на подоконнике и смотрела на него, обижалась до слез из-за какой-нибудь ерунды. Заплакал и он. Это было совсем другое, он совсем не понимал, что с ним происходит, просто очень хочется плакать, и все.

И он спрятался. После школы не выходил на улицу, в выходные сидел дома, если шел гулять, то в другую сторону от ее дома... 

Через два месяца острая боль прошла, он отпросился с физкультуры. Нашел ее класс по расписанию уроков, дождался звонка на перемену. Знать бы еще фамилию. Распахнулись двери кабинетов, стало шумно, тесно, ее нигде не было...

Утро седьмого ноября. На кухне чад, стук ножей, женщины в нарядных кримпленовых платьях, воздушные шарики под ногами, телевизоры на всю катушку - ура! товарищи! ура!

Улицы пустынны, праздник грохочет в центре, Александр весь день гулял из кинотеатра в кинотеатр. Обедал на кухне на подоконнике, в комнате много народу - пришли гости. И снова на улицу. Когда стемнело, добрался до улицы Ленина, свернул во двор с фонтаном. Поднимался пешком, несколько раз возвращался, прыгал вниз через две ступеньки. Шел обратно.

Дверь была опечатана, белая полоска бумаги и жирная печать - герб Советского Союза. Громыхнул лифт внизу, вздрогнули канаты, кабина поехала вверх. Вышла старушка, стряхивая зонтик. 

- Здравствуйте!

- Напугал идол! Ты к кому?

- Сюда...

- Они уехали.

- Далеко?

- К себе, - пожала плечами старушка.

Уехали. Печать с гербом. Он все понял, это действительно очень далеко и навсегда, как на другую планету, оттуда не возвращаются. 

Шел дождь. Шел домой Александр прямо посередине улицы, ни машин, ни трамваев, город был парализован праздником. Окна превратились в оранжевые кляксы, в этих электрических колодцах пили, ели, смеялись и танцевали, а он один, шел и плакал. А может и не плакал, это дождь склеивал ресницы и тек по щекам. 

Он увидел своих родителей через витринное стекло в кафе на Большом проспекте. Им хорошо. Друзья отца с работы усатые мужики, графин с коньяком, отец наливает, все курят, свободных мест нет.

Мимо него шли люди на салют компаниями большими и маленькими, кого-то волокли, подхватив подмышки. Милиционеры на перекрестках поднимали упавших, подталкивали, направляли...

Дома смрад от пустых бутылок и грязной посуды, стол не убран, пластинки на полу...   

- Хорошо, - сказал Александр, - осталось три класса, три паршивых года.

И в мореходку, в первом же порту на том берегу Атлантики, он тихо уйдет. Будет искать ее, пока не умрет в картонной коробке от голода и холода у подножия какого-нибудь небоскреба. А мимо будут ходить туда-сюда «простые американцы, которых ждет новый виток инфляции и скачок безработицы, повышение цен на лекарства и товары первой необходимости»... 

Фантик ее от жевачки «Ригли» - Бруклинский мост несколькими пронзительными штрихами…

Громыхнуло, черное небо стало розовым и сразу желтым - салют начался, с праздником дорогие товарищи! Ура!