Новые разоблачения Толуэлла + субботний отрывок

– Всё рухнуло, когда вдруг объявилась демоница Тхутмертари и погрузила Луксур в кровавый хаос. Принц Джосер был ожесточён, как будто сам был к этом причастен. Он даже радовался гибели своего брата Ктесфона и его детей, а также Тот-Амона и других, кто прежде правил Стигией. Камия осталась единственной, кто сохранил трезвую голову. Как всегда – и до, и после этого. Когда Тхутмертари захватила власть, Камия сказала мне, что это катастрофа, которую нужно пережить, чтобы сохранить себя для будущих свершений. Но даже она пришла в отчаяние, когда Тхутмертари выпустила тех наших злобных соплеменников из Йесет-Мета, а они, повинуясь воле демоницы, изнасиловали Камию… и других женщин.

– А ты? Могу себе представить твоё отчаяние, дядя. Любой из них легко мог опознать в тебе змеяда!

Эклисс опустил голову.

– Поэтому я сбежал. Предал свою госпожу и удрал сюда, в Деншур, за его неприступные стены, где наши опасные сородичи не смогли бы меня достать.

– А Тхутмертари? Её магия?

– Демонице не было дела до таких пустяков. Она грезила о господстве над целым миром. Её тёмные армии обтекли Деншур и устремились дальше, неся повсюду смерть и разрушение. Потом, когда Тхутмертари пала, её змеяды вернулись и попытались взять Деншур. Но крепость выстояла. Каким-то образом здесь появился Джосер, уже святейший император, а с ним – варвар Конан, его пленник, и ещё одна странная женщина по имени Аманда. Всё это время, Мнассия, я был в Деншуре, но старался не попадаться императору на глаза. А когда всё же попался, солгал ему, что Камия сама отправила меня сюда, желая защитить от смерти. Имхотеп вступился за меня, и Джосер мне поверил. Я с радостью узнал, что Камия жива, зовётся отныне императрицей Мефрес и ведёт кампанию на севере, против хайборийских варваров. Император Джосер отбыл сражаться со змеядами, которые бесчинствовали в его стране. А Имхотеп остался на хозяйстве. Я помогал Имхотепу, чем мог.

– Выходит, тебе повезло, – усмехнулась Мнассия. – Ты отсиделся за этими стенами, пока вокруг них рушился мир.

– Мне повезло, – согласился Эклисс. – Но стыд не давал мне покоя. Когда святейшая императрица возвратилась в Деншур, я пал перед нею на колени, готовый понести любую кару за предательство и ложь. На это она мне улыбнулась и сказала: «Ты поступил правильно, Сихет. Твоя смерть была бы напрасной. А теперь ты мне станешь служить ещё лучше, чем прежде». 

– Я не удивлена. Судя по тому, что уже знаю о Святейшей.

– И случай послужить ей ещё лучше вскоре мне представился. Это было около года назад. Ни императора Джосера, ни мудрого Паксимена к тому времени уже не было среди живых. Остались только Имхотеп и я. Мы стали замечать, что Святейшей нездоровится. С каждым днём ей становилось хуже. Она горела. Мы не могли понять причину этой хвори. Как будто некий яд сжигал её изнутри! Мы всё проверили, но не нашли его. Мы не смогли ничем помочь Святейшей. Она испытывала страшные муки, но крепилась, уверенная, что справится и с этим, как справлялась всегда… 

– И что потом?

– Она затихла. Имхотеп и я решили, что пришёл конец. А за стенами Деншура лежал мир, разрушенный кровавыми походами безумной демоницы и войной людей с ящерами, лежала Стигия, которая нуждалась в своей императрице. Ведь всё держалось на Святейшей! Все нити жизни, все надежды миллионов. Мы понимали: без неё здесь воцарится хаос! Поэтому она заранее нам воспретила выносить любые новости о её состоянии за пределы императорской опочивальни. Но смерть не утаишь. Рано или поздно правда бы открылась.

Жрец дрожал всем телом, переживая заново всё, что происходило с ним тогда.

– Как она выжила?

Эклисс покачал головой. 

– В тот миг я этого не знал. Теперь – знаю! Потому что я теперь – не только я…

– Объяснись!

– В тот миг, когда, как мне казалось, жизнь оставила Святейшую, я ощутил незримое присутствие. Это было что-то живое, непонятное мне, но очень могущественное. И очень слабое! Оно было истощено и само нуждалось в помощи. Оно даже не могло общаться. Но я каким-то образом почувствовал, что оно хочет.

– Что же?

– Оно желало слиться со мной, чтобы выжить. Без моих жизненных сил оно бы погибло.

– Но почему с тобой? Не с Имхотепом?

– Оно видело меня насквозь. Оно знало, что я змеяд, а в змеядах сил для жизни больше, чем в людях. Оно также знало, что я алчу знаний. А оно… он обладал знаниями, как никто из смертных! И теперь все эти знания – мои. Мы стали одним целым.

Мнассия, как ни владела собой, отшатнулась от своего дяди. Если это всё ещё был он! А не овладевший им незримый дух.

– Я сразу начала подозревать, – произнесла она. – Но не такое. И кто же ты ещё? Кроме Эклисса? Ответь мне!

Эклисс ответил не сразу.

– Если я отвечу, Мнассия, ты станешь второй среди смертных, кто узнает мою тайну. Насчёт Святейшей я уверен. Как насчёт тебя?

– Клянусь моими предками, моим народом, твоя тайна умрёт со мной! Кем бы ты ни был.

Жрец устало кивнул. И решился.