Новая иллюстрация. Сабина и Илья.

Он пришел к ее окнам, когда стемнело. Его казарма погружена в безмятежный сон, выбраться было делом плевым. Запах жареного мяса, такой сладкий, манящий, Илья почувствовал еще на подходе. Их не кормили мясом, в лучшем случае воспитанникам Интерната доставались внутренности животных и птиц, разведением которых они занимались. Подобное поощренье было ежемесячным и горячо встречалось подростками и детьми. Ароматы готовящихся блюд из другой, закрытой для рабочих столовой, конечно же, долетали до них. Кто-то даже видел, как готовят для воспитателей. Впрочем, заострять внимание на подобной мелочи никто не помышлял. Тяжелый трудовой день заканчивался миской сытной каши и травяным отваром и этого вполне хватало.

Пластиковое, пожелтевшее от времени окно, с разбитым стеклопакетом было распахнуто. Небольшую комнату заливал мягкий свет затухающей керосиновой лампы. Сабина распласталась на широченной кровати, занявшей большую часть жилища, абсолютно голая, не удосужившись прикрыться. Складчатое тело сотрясалось от сбивчивого, тяжелого храпа и громких звуков, характерных для повышенного метеоризма. Про таких говорят: «Мутант ползадницы сожрет, а она и не проснется!». Остатки трапезы валялись вокруг толстухи: на скомканной засаленной простыне, на подушке и полу. Илья скривился от отвращения. Комната Сабины напоминала его рабочее место – свинарник. Однако кое-что из съестного воспитательница решила оставить на утро. Тарелка с жареным мясом стояла на прикроватной тумбочке, стоило только перевалиться через подоконник и желаемое будет в руках. Илья сглотнул вмиг наполнившую рот слюну. Желудок жалобно заурчал, да так громко, парень не на шутку испугался, что его услышит Сабина. В ту ночь и десятки последующих все прошло гладко, за исключением сильных приступов диареи. Немудрено, Илья впервые ел мясо и другую незнакомую еду, буквально утопающую в свином жиру. Сколько веревочке ни виться, а конец будет, эту древнюю пословицу он прочитал на занятиях. А потом она воплотилась в реальность. Сабина поймала его, и это не сулило ничего хорошего.