Праздник праздником, а проду никто не отменял

Конечно, хотелось бы как-то связать свой пост с днём матери, но — увы… Не разворачивать же сюжет романа из-за того, что его написание выпало во время такого праздника? Так что просто поздравляю всех мам, мам мам и пап, а иже с ними мам бабушек и дедушек, коим посчастливилось дожить до правнуков!

А мой свеженький воскресный отрывок будет из романа «Окудник». Именно им я поддерживаю флешмоб Екатерины Овсянниковой «воскресный абзац».

Однако на развилке, не доезжая километров пять до нужного поворота, я увидел странное. Трое мордоворотов — это я определил по широченным плечам и высокому росту мужиков — натурально грабили чью-то карету. Один из них отволок в сторонку молоденькую девицу и нагло лапал её с явно не благими намерениями, а та, само собой, верещала и пыталась отбиться от насильника. Второй разбойник лупил кулаками довольно пожилого мужчину вполне респектабельной наружности, судя по одежде, которая уже была знатно порвана и перепачкана. Третий выбрасывал из кареты на дорогу сундуки и саквояжи.

Конечно, я мог объехать эту тёплую компанию тропинкой — все были очень увлечены, могли и не заметить одинокого путника, ехавшего верхом. И как бы в одного драться с троими… заведомо проигрышный вариант. Но уж больно жалобно верещала девица! И я решился рискнуть.

Остановившись, я снял с себя подтяжки. Получились довольно крепкие ремни с металлическими застёжками на концах. Конечно, это не пастуший кнут, но навык «цыганского» удара и тут может мне здорово пригодиться.

— Подожди меня тут пока, — шепнул я коню на ухо.

Смешно, конечно, верить, что животное поймёт мой приказ, высказанный человеческими словами, но другого способа донести мысль до четвероногого сообщника я всё одно не знаю. Так что пусть будет так.

Конь остановился, дождался, пока я спустился на землю, и ткнулся мне мордой в плечо. Будем считать, что так он изобразил понимание. Пару шагов в сторону разбойников, пригнувшись, потом резкий прыжок, выпад рукой, в которой зажаты помочи с левой стороны, следом такое же движение другой рукой и разом рывок ими обеими. Мужик, избивающий старика, плюхается рылом прямо в землю, а я обеими ногами сразу прыгаю ему на спину. Хруст, вскрик. Жив ли? Да по фиг!

Тот, что приставал к девице, оборачивается. Грозно вращает буркалами, надувает щёки и прёт на меня с грацией взбешённого быка. Рядом, плечом к плечу с ним, пристраивается третий, которого я мысленно окрестил «грузчиком». Оба косматы и бородаты. Это хорошо. Я подпускаю парочку чуть ближе, цепко хватаю обоих за бороды и резко ударяю друг об друга. Звук столкнувшихся черепушек отдаётся в моём мозгу победными ударами литавр.

Крепкие у разбойников бошки, однако. Покачнулись, но устояли и даже не треснули. Тут я вспоминаю про револьвер, спрятанный у меня в кармане брюк справа.

— Ну, всё, дорогие разбойнички. Кранты вам! Шагом марш на обочину дороги, — скомандовал.

Не шлёпать же мне их прямо тут? Как-то не по-людски получится. Пусть уж в травке валяются, там помягче. Да и путникам надо же будет как-то по дороге ездить? А тут будут дохлые мужики повсюду валяться. Объехать, конечно, можно, но кони могут разнервничаться и закапризничать. Не любят животные мимо дохляков ходить. Шлёпну чуть дальше от проезжей части, вот и вся недолга.

Но чем дальше я уводил оставшихся в живых разбойников от поля битвы, тем меньше мне хотелось их убивать. Во-первых, азарт боевой стал стихать, да и лупить из револьвера по безоружным было как-то не в кайф. Во-вторых, я прекрасно помнил, что пуль у меня всего четыре штуки, а что меня ждёт впереди — это ж никому неизвестно.

Заприметив растущую в поле берёзу, я заставил разбойников обнять ствол и крепко стянул их руки ремнём, все четыре. Жалко было, конечно. Ремень — вещь добротная, из натуральной кожи… Но, как говорят, будет время и желание, а уж на новый-то ремень заработаю.