Какой была бы ваша встреча с божеством?

В одной из первых глав книги "Явь и Навь: Врата в пустоту" происходит первая встреча смертного с истинной природой  бога света - Белобога. Не тем светлым, величавым образом, который можно увидеть глазами других героев… а тем, что скрыто за оболочкой.

Скажу прямо: в этой сцене один журналист задаёт не тот вопрос — и получает не тот ответ. Один неверный жест, одно дерзкое слово — и Белобог открывает ему то, что людям видеть нельзя.

Чтобы показать атмосферу главы, выкладываю отрывок:

Все резко повернули головы. Даже Белобог медленно перевёл на него взгляд. Максим Громов стоял по-прежнему, с телефоном в руке и включённым диктофоном.

— Какова цель вашего визита в наши края?

Олег тихо, но со всей душой выругался:

— Эксклюзив срывает, падла!

Сидящий рядом с ним журналист понимающе кивнул и хлопнул себя по колену. Максим же, явно не теряя самообладания, спокойно оглядел Белобога и с ироничной улыбкой добавил:

— И… э… можно мне без преклонений? А то суставы уже не те.

Он театрально развёл руками, словно перед ним не стоял древний бог, а всего лишь очередной важный чиновник.

— Да и как видите… — он кивнул на перепачканные в грязи колени. — Уже успел.

Белобог медленно склонил голову, рассматривая Максима, словно древний судья, взвешивающий душу смертного. В его светлых глазах не было гнева, но не было и благосклонности — лишь непроницаемая, застывшая мудрость.

— Уже успел… — повторил он, словно пробуя слова на вкус.

Тишина стала ещё плотнее. Воздух словно сгустился, сделался вязким, неподвижным.

А потом — свет.

Он вспыхнул, вырвавшись из золотого наконечника копья, которым Белобог указал на Громова. Не ослепительный, не обжигающий — свет просто был. Неестественный, не принадлежащий этому миру, он пронёсся по поляне, скользя по траве, камням, по коленям припавших людей. Когда луч добрался до Максима, журналист еле заметно встрепенулся.

Секунду он стоял неподвижно, затем прерывисто вдохнул, словно вынырнул из ледяной воды.

— Что… — он сам не узнал своего голоса, охрипшего, дрожащего.

Он увидел.

Увидел не бога, а то, что стоит за богом. 

Бесконечные сплетения огня, сияющие златом миры, пылающие звёзды, сотни тысяч глаз, смотрящих прямо в его душу. Он разорвался. Растворился. Стал частью всего и ничем одновременно.

Его сознание, как клубок света, вытянулось в бесплотные узоры, растёклось по трещинам вселенной, протекая сквозь шёпот, что был старше времени.

Перед ним — великая колесница небес, что вращается с самого рождения материи. Её ось опалена пламенем сотен солнц, а спицы сделаны из жгучего света. Каждое движение разрезает пространство, оставляя за собой цепи причин и следствий. Он увидел, как переплетаются нити судеб, как тьма стекает по граням бытия, и как раскалённое солнце каплями золотого воска падает в бездну времени. Колесницей правила фигура, силуэт которой очень напоминал Белобога. Но разглядеть её как следует было почти невозможно — она излучала такое количество света, что Максим всем телом ощущал его жар.

Его собственное "я" распалось на миллиарды частиц, каждая из которых видела, слышала, чувствовала сразу всё: бескрайние степи, где каждый лист травы помнит шаги тысяч поколений; сияющий мир богов, где вечное утро, где солнце рождается заново каждое мгновение; царство теней, затянутых в бесконечный хоровод прошлого, чьи очертания то собираются воедино, то вновь распадаются; что-то ещё… Что-то, для чего ещё не придумано имени.

Голоса шептали ему о первых днях, когда мир был только замыслом.

Кто-то прикоснулся к его разуму, провёл по нему пальцами, сотканными из света.

И в этот миг он увидел себя со стороны.

Беспомощный кусок плоти, стиснутый в кулаке божества.

Максим завопил.

И его крик отозвался эхом в пустоте тысяч миров.

Так Белобог раскрыл ему свою истинную природу.

— Чуждое в сердце смертного, как язва в теле. Наглость не есть сила, дерзость не есть отвага. Ты заглянул за предел дозволенного, и узрел больше, чем мог постичь.

Максим вскрикнул, схватившись за голову, и рухнул в грязь. Он видел вещи, которые нельзя видеть, знал то, что нельзя знать. Реальность ломалась, как хрупкий лёд под ногами. Громкий, рваный смешок вырвался из его горла. Затем ещё один. Потом смех стал судорожным, истеричным.

— Ага… Ха… Ахахахаха…

Он захохотал, вытаращив безумные глаза, и начал кататься по земле, перебирая руками, будто пытаясь собрать что-то невидимое, что распадалось на куски.

— Чёрт… — выдохнул кто-то.

— Смешно… Господи, как смешно! — Громов вздрогнул, вытаращил глаза, словно только что увидел что-то за спинами людей, что-то невидимое никому, кроме него. Вскрикнул, пополз назад, как от надвигающегося кошмара.

“Хм, ну теперь он точно меня не узнает”, — подметил про себя Олег, наблюдая, как Громов корчится в грязи. И всё-таки, каким бы заносчивым засранцем он ни был, такого финала не пожелаешь даже врагу: с уродливо разинутой пастью, обезумевшим взглядом, по уши в грязи, сходя с ума от голосов, которых кроме тебя никто не слышит.

— Нет… Нет-нет-нет! Они везде! Я их вижу!

Белобог молча наблюдал.

Максим заплакал.

Учёные, стоявшие ближе всех, инстинктивно попятились. Так не должно быть. Так не может быть.

— Это… Это что, розыгрыш? — пробормотал кто-то сзади.

Максим не слышал их.

Он вцепился в собственные волосы, дёргал себя за голову, будто пытался вытряхнуть из черепа нечто чужое, липкое, невыносимое. Бедняга трепетал, сотрясался, прижимался к земле, будто пытался спрятаться. Его рот беззвучно шевелился, он что-то шептал, быстро, сбивчиво, бессмысленно.

Женщина в защитном костюме — Ирина — закрыла рот рукой, её плечи подрагивали. Она сделала пару шагов к Громову, но затем застыла, не решаясь подойти ближе.

— Уведите его! — резко сказал Игорь, но голос его сорвался.

Двое солдат подбежали, схватили Максима под руки. Он не сопротивлялся, но не переставал смеяться и что-то невнятно бормотать.

— Нельзя… нельзя… нельзя-нельзя-нельзя!

Олег ошарашенно провожал Громова взглядом. Коллега только что был живым говорящим дерзким существом — и вот он уже валяется на земле, сломленный, беспомощный, жалкий. Что такого увидел Максим, чтобы рехнуться вот так, на ровном месте?

Мне интересно услышать ваше мнение:

  Что бы вы сделали на месте журналиста?

— Спросили бы бога о цели прибытия?
— Или предпочли бы тихо стоять в углу и делать вид, что вас нет?

И второй вопрос, уже к читателям тёмного фэнтези:

  Как вы относитесь к сценам «раскрытия истинной природы» богов?

Нравится, когда они показывают масштаб и космический ужас?
Или предпочитаете, чтобы боги оставались более «человечными»?

Пишите мысли в комментариях — очень интересно узнать вашу реакцию.
Полная глава уже доступна на странице книги: https://author.today/work/517545