Актуалочка подъехала!

Погода нынче совсем не та, что раньше. Даже слепой заметит: неладно что‑то в небесной канцелярии. То в апреле снег посыплет, будто январь вспомнил о долге, то в июле вдруг налетит прохладный ветер с запахом опавших листьев — точно сентябрь зазевался и не в ту дверь зашёл. В итоге все приметы сбились, привычные сроки начала посевных с погодными условиями не совпадают, старики ворчат, молодёжь живёт на лес глядючи и без царя в голове. А причина проста — всё вверх тормашками пошло, потому что хотели как лучше, а получилось как всегда.

Давным‑давно, почитай, ещё когда человеки в шкурах за мамонтами гонялись и молили о дожде или о ясном солнце, тогда и учредили эту контору. Помещалась она в пухлой белоснежной туче, что вечно висела над Уральскими горами. Из работников там тогда подвизался лишь старичок седобородый, вахтёр небесный по имени Елохим Демиургович: разбирал прошения, решал, кому чего подать, да и просто сбитень с плюшками пил, отдыхал от трудов созидательных. Приемная его была полна диковин: на полках в аккуратных рядах стояли склянки с летними грозами, берестяные туески с морозными узорами, а в углу прислонился метельный веник — старый, но вполне ещё бодрый, не на одну затяжную пургу. Потом уж на службу и месяцы поступили — так всё и повелось.

В толстом журнале отмечалось, кто пришёл из братьев, кому пора уходить — и гуляй до своего сезона. Мольбы и просьбы о хорошей погоде, написанные дымом костров, ароматом спелых колосьев или просто детским смехом, складывались на стол вахтёра стопкой. Тот порой что‑то читал, улыбался особенно трогательным запискам (чаще всего от старушек, просивших солнца для сушки грибов), но чаще топил ими печку, чтобы мусор не скапливался. Ветра-почтальоны — Западный, вечно в заботах, и Восточный, мечтательный и ленивый, или хулиганы с северных широт— забегали в гости, хватали какую‑нибудь бумажку и уносились обратно верхами, распевая на разные голоса. Хорошо жили, чего говорить! Летом Демиургович частенько выходил на завалинку своей тучи, пил взвар клюквенный с мёдом и слушал, как внизу, на земле, зреют хлеба и поют соловьи.

Бывало, конечно, ссорились братья‑месяцы, устраивали друг другу каверзы. Апрель, тот ещё проказник, мог подсыпать в карман угрюмому Ноябрю пригоршню подснежников и распустившихся почек на сирени, отчего тот чихал всю следующую неделю и сыпал с неба мокрым снегом с дождём. А старый Суровый Январь как-то подменил Июлю все солнечные дни на пасмурные, да град с горошину в шлепки напихал — едва удалось конфликт уладить. Чего не поделили, кто разберет.

Но приметы, отлаженные за тысячелетия, работали как часы. Рябина в этом году уродилась — жди снежной зимы. Записано в журнале, значит, будь добр выполнять. Или вот ласточки в небе высоко вьются — придержи дождевые стада, пока глупые птицы не начнут летать поближе к земле. По приметам всё было выверено — ни добавить, ни убавить. Даже ветра, бывало, сверялись с барометром, висевшим на стене канцелярии, и, если стрелка показывала «ненастье», чесали в затылке и летели куда сказано, а не куда веялось.

Всё бы хорошо, да народу на земле становилось всё больше — плодились, размножались, и каждый, понятно, считал себя грамотным, принимался строчить просьбы. Одному рыбаку — ветра попутного до самого нереста, другому фермеру — града, чтоб соседу-конкуренту всю клубнику побило, третьему романтику — грозу в начале мая, «для атмосферности». Элохим Демиургович, уже замучился разгребать эти завалы, а письма всё шли и шли — то на берёсте, то на лепестках роз, то на биржевых котировках. Куда одному справиться с таким наплывом? Дошло до того, что всё здание оказалось завалено бумагой по самую крышу — месяцами дверь открыть не могли, приходилось сквозь щели просачиваться в свои кабинеты сквознякам.

Тут-то доброходы из высших сущностей и вмешались — те, что постарше и посметливее. Судили, рядили на своём небесном совете и решили: пора расширять Небесную канцелярию, модернизировать её, чтобы все просьбы вовремя обрабатывались. Сколько можно на одном дедушке-вахтёре всем кататься? Да и стар он, устал, поди, глаза от этих каракулей уже слезятся.

Отгрохали в небесах стеклянно-хрустальное здание на миллион этажей — «Небесный климат-центр». Пропускная система с радужными карточками, охрана из грозовых духов, гараж в облаках для служебных циклонов. Ветры, прежде вольные, как птицы, были загнаны в стойла и получили индивидуальные маршруты — никакого своеволия! Получил план-задание — и лети, сокол, вейся на просторе, но строго по инструкции. Для пущей значимости всем выделили служебный транспорт — строго по штатному расписанию и категории важности. Сильным да ураганным — солидные иномарки, чтоб не хуже чем у людей. Конечно, много воды с тех пор утекло, машины менялись сообразно автомобильной моде, но доподлинно известно, что сейчас Северный ветер Борей гоняет на угрюмом «Ленд Крузере» с шипастой резиной, который не боится ни снежных заносов, ни ледяных дорог. Западный отхватил стремительный «Порше Кайен» — чтобы успевать на все совещания по поводу атлантических циклонов. А Южный, тот самый печально известный кокетник Нотос, головокружитель наивных бриз, щеголяет в открытом «Мерседесе SLK» алого цвета, от которого за семь верст пахнет морем и дорогим парфюмом.

Кто помельче да порезвее — те на мотоциклах носятся. Самум, например, лихо рассекает на «Харлее» с кожаными сумками для срочных поручений, а Зефир трещит по небесным трассам на старенькой, но бойкой «Яве», развозя корреспонденцию между этажами.

А вот Эолу, начальнику всех ветров, при последнем обновлении автопарка по чьей-то нелепой ошибке в отделе снабжения выдали... мопед. Да-да, обычный, веселенький «Карпаты» с брендовой надписью «Ветерок» на бензобаке. То ли посмотрел на кого косо, то ли просто молодостью мнимой его обманулись, да нравом веселым.

В общем, вскрыли мы с соавтором все эти злоупотребления и в этом рассказе досконально изложили — пока Елохим Демиургович почивать изволят

А много-много весёлых и добрых рассказов на новогоднюю тематику можно найти здесь: https://author.today/work/507769