Путь отца
Автор: Любовь СемешкоСегодня я слово хочу сказать
Всем тем, кому золотых семнадцать,
Кому окрыленных, веселых двадцать,
Кому удивительных двадцать пять.
По-моему, это пустой разговор,
Когда утверждают, что есть на свете
Какой-то нелепый, извечный спор,
В котором воюют отцы и дети.
Пускай болтуны что хотят твердят,
У нас же не две, а одна дорога.
И я бы хотел вам, как старший брат,
О ваших отцах рассказать немного.(Э.Асадов)
Небольшая повесть "Отец" состоит из двух частей:
"Сын" и "Отец".
Отец - это символ всех тех, кто ждал своих детей с той страшной и жестокой войны 1941-1945...
Мария, вытирая руки, подошла к окну. Некрашеные половицы при каждом шаге поскрипывали, как старые кости. Почерневшая от времени рама и икона в углу были теперь свидетелями её ожидания и страха за судьбу Сашеньки. Болело материнское сердце, разрывалось от тоски и безызвестности. Особенно тяжело было по ночам, когда после трудового дня немолодое натруженное тело просило отдыха, а измученное сердце, не зная покоя, рвалось из груди. Не спалось. В коротком сне-забытьи виделся ей сын: в гимнастёрке, сбитой набок пилотке с красной звездой. Он улыбался матери во сне, но чуяло её сердце, что больно, тяжко её кровиночке. И слышала Мария, как почерневшими от боли губами сын звал её. Тогда она тихо, чтобы не потревожить Якова, вставала и, не зажигая лампы, наощупь шла к иконам. Они, оставшиеся в наследство от бабки, в страшные годы беспощадной борьбы с верой, лежали до поры до времени в тайнике, а сейчас вернулись на своё место. Вымаливала она в материнской молитве здравия сыну. Просила Николая Чудотворца уберечь его от пули вражеской, от глаза злого. Бывало, до первой зорьки шептала она молитвы, не замечая слез, не чувствуя холода.
Не легче было и Якову. Каждый раз, думая о сыне, он вновь и вновь возвращался в тот вечер, когда запретил ему и думать про войну, когда убеждал то ли себя, то ли его, как важна работа в тылу. Из-за этого упрямый Сашка (весь в него!) убежал в военкомат. Мучился отец, что не проводил сына, не попрощался по-людски.
И слились теперь для Якова все дни в одно сплошное ожидание. Каждое утро он первым делом смотрел на дорогу, не покажется ли почтальон. Писем не было. Уже месяца два, виновато опустив глаза, проходила мимо их двора Глаша-почтальонша. Вот и сегодня, увидев её возле соседского дома, Яков Андреевич замер в ожидании. Видя, как она замедлила шаг, старик в одночасье сгорбился, повернулся и пошёл к дому.
— Яков Андреевич, — услышал за спиной голос Глаши. — Погодите, письмо вам.
Яков повернулся и увидел, как почтальонша протягивает ему мятый, испачканый, видно, прошедший долгий путь, треугольник. Сердце так сильно забилось, что в глазах потемнело. А Глаша, передав письмо, быстро пошла дальше: ей ещё похоронку соседям Захаровых нужно отдать.
Долго смотрел Яков на маленький треугольник, подписанный незнакомым почерком, и боялся открыть. "Пока не вышла старуха, надо прочитать, а то кто знает, что скрывается за чужой рукой. Может, и не надо знать ей... пока," — размышлял старик, дрожащими пальцами поглаживая мятый листок...
Весь текст можно прочитать